А сейчас почему-то все не так. Жора задумчиво потер пальцами переносицу. Быть может, все дело в том, что раньше он всегда скачивал какой-нибудь фильм. Какую-нибудь комедию, которую не обязательно смотреть в кинотеатре на большом экране. Хотя, конечно, когда весь зал хохочет над шутками, и ты гораздо ярче воспринимаешь весь юмор. Но ведь так хорошо сидеть дома на удобном диване, радоваться, что никто, кроме тебя самого, не шуршит пакетом с чипсами, и толкать Вику в бок, когда на экране произойдет что-то особенно забавное. А что забавного может быть в нескольких пожилых мудаках, на ночь глядя спорящих о том, что не интересно даже им самим? Конечно, можно было переключиться на другой канал и попытаться найти что-нибудь поинтереснее, но отчего-то Жора был уверен: какую бы кнопку пульта он ни нажал, выбор не принесет ему радости. Быть может, дело было вовсе не в том, что именно показывали на экране телевизора. Может быть, проблема заключалась в том, что некого было толкнуть в бок, а потом с ехидной усмешкой констатировать:
– Вот это мудаки!
Жора вздохнул. Он всегда старался избегать банальностей, но ничем другим крутящийся в голове набор мыслей он назвать не мог. Толкнуть некого? Действительно? Именно этого тебе не хватает для того, чтобы вновь стать счастливым? Вздохнув еще раз и поняв, что его вздохи не оказывают никакого влияния на явно застопорившийся мыслительный процесс, Мясоедов придвинул к себе лежащий на краю стола телефон.
Приложить палец к сканеру отпечатков. Дождаться, когда загорится экран. Коснуться значка вотсаппа. Открыть последний из диалогов, потому что последний диалог был именно с ней. Вернее, именно ей он посылал последнее сообщение, на которое ответа так и не получил. Ну что же, ее можно понять. Сообщение было несколько резковато. Жора вспомнил, что в тот момент его особенно разозлил один из гостей ток-шоу, весьма энергично пытавшийся доказать, что произошедшие за последние годы обесценивание национальной валюты не оказало никакого влияния на стремительный рост цен в магазинах, да и вообще стремительность этого роста многими экспертами подвергается большому сомнению.
Жора пошевелил пальцами в воздухе, словно увидевший инструмент пианист, который уже несколько лет не прикасался к клавиатуре, и начал набирать сообщение. Первое слово: «Приезжай» далось ему достаточно быстро, однако затем начались затруднения. Вариантов было несколько, и все они Мясоедову категорически не нравились. Самым очевидным представлялось дописать: «Пожалуйста», но эта очевидность настолько граничила с банальностью, запас которой, по мнению Мясоедова, был на сегодня им уже исчерпан, что была сразу же отвергнута. По тем же основаниям, только с еще большей решительностью, было отвергнуто слезливое: «Я скучаю».
Самому пристальному и долгому рассмотрению подверглось: «Люблю тебя» и его укороченный вариант: «Люблю». Жора всегда искренне полагал, что некоторые слова, имеющие особое значение, стоит говорить и писать как можно реже, чтобы значение это не замылилось, не истерлось от слишком частого употребления. Поскольку как именно редко можно использовать эти самые значимые слова, Мясоедовым установлено точно не было, он не произносил их вовсе, приберегая для какого-нибудь особо важного случая.
Несколько минут Жору терзали смутные сомнения, что этот особый случай уже настал и если он, Мясоедов, будет сидеть и продолжать ждать другого случая, более значимого, то имеет все шансы вовсе ничего не дождаться. Однако в конце концов привычка не разбрасываться словами по пустякам взяла вверх. Еще раз перечитав написанное сообщение и оставшись вполне удовлетворенным если не его содержанием, то хотя бы краткостью, Жора нажал значок отправки.
***
Жизнь так устроена, что в ней довольно часто находится место случаю и место совпадению. Об этом знает любой автовладелец, однажды глубокой ночью мчавшийся по пустынному городу, не подозревая, что в прямо перпендикулярном направлении летит другой любитель быстрой ночной езды, и вскоре им двоим предстоит встретиться. Реже, значительно реже бывает так, что на пустынный перекресток одновременно вылетают сразу три автомобиля. Возможно, все дело в некоторых основополагающих принципах теории вероятности, а быть может, в законах эвклидовой геометрии, из-за которых в стране построено необыкновенно мало перекрестков, на которых сходятся сразу три улицы, причем каждая из них перпендикулярна двум остальным.
Острие лезвия коснулось кожи на горле жертвы в тот самый момент, когда коротко завибрировал Викин смартфон, давая знать о полученном сообщении. Однако вибрация эта осталась никем не замечена. И дело было не только в том, что смартфон остался лежать на полу в машине. Будь он даже сейчас в кармане куртки, его негромкие жужжание, как в принципе и все остальные немногочисленные звуки ночного леса заглушил громкий, бесцеремонный хлопок выстрела. Несколько ворон, устроившихся на ветвях деревьев, взметнулись в черное небо, недовольно каркая и сталкиваясь в темноте друг с другом. Их возмущенная перепалка заглушила короткий крик боли, который издал человек в шлеме. Выронив нож из простреленной правой руки, он отступил на пол шага назад от Крыловой, одновременно ослабив хватку левой. Вика, еще не очень понимая, что происходит, но инстинктивно почувствовав, что у нее появился шанс на спасение, рванулась вперед, не обращая внимания ни на боль в плече, ни на оставшийся на пальцах преступника клок волос. Пробежав несколько шагов, она на полном ходу врезалась в стоящую на тропинке темную фигуру. Не понимая, с кем именно произошло столкновение, попыталась вырваться, однако сильные руки обхватил ее за плечи, а над ухом послышался возмущенный голос.
– Вовсе не обязательно мне тыкать туда коленом!
– Михалгригорич, – облегченно пролепетала Вика и тут же вскрикнула от боли в раненом плече, на которое Панин положил руку.
– Что у тебя там? – ослабил объятия оперативник.
– Порезалась… немножко, – вспомнив о человеке с ножом, Вика испуганно обернулась.
Человек в шлеме стоял, немного согнувшись, левой рукой придерживая раненую правую. Нож, должно быть, так и остался валяться на земле, во всяком случае, разглядеть его Крылова так и не смогла, сколько не вглядывалась.
– Товарищ, или кто у нас там прячется… Ты касочку-то сними, – ласково попросил Панин, подкрепляя свою просьбу легким движением правой руки с зажатым в ней пистолетом Макарова. – Только медленно, чтоб воронам больше каркать не приходилось.
Человек в шлеме послушно кивнул и в тоже мгновение рванулся куда-то вбок, в густые заросли не то кустов, не то молодых деревьев. Чертыхнувшись, Панин бросился за ним и вскоре тоже исчез из вида. Какое-то время до Вики доносился треск ломаемых веток, затем и он исчез. Некоторое время она стояла в растерянности, не зная, что делать – ждать Панина или идти к машине. Наверное, все же к машине. Там телефон. Можно позвонить. Вызвать людей на помощь. Панину ведь нужна помощь. Он ведь не может один в темноте бегать по лесу. В конце концов, это неправильно, когда человек бегает по лесу один, пусть даже этого требует производственная необходимость. Последняя мысль отчего-то показалась Вике удивительно смешной. Она улыбнулась и с этой счастливой, глупой улыбкой на лице повалилась на руки невесть откуда появившимся полицейским.
