– Такое нам не простят! – воскликнул Стрезибор.
– Дайте скотине хорошее пастбище, – молвил змей, – и она скоро позабудет, что вы скормили немного овец волку. А коли скотина начнёт кручиниться, устройте поминки, пусть нажрётся и успокоится! Главное налейте ей браги или пива. Или лучше медовухи да покрепче, вон Дед-Пасечник всё устроит. А что пастухи эти да крестьяне бы сделали, будь они на вашем месте?
– А что, если люди пойдут против нас? – вновь спросил Стрезибор.
– Тогда скажите, что были неправы и поведите их в бой, – сказал змей. – Они будут думать, что идут бить меня, а на самом деле будут идти ко мне в брюхо! Ха! Вы сами вершите свои судьбы, вы – зодчие своей жизни, так что решайте, что будете сейчас делать.
И, как ни странно, последние слова змея показались Белениру верными, в отличие от слов Хедора про будущее. «Мы – зодчие своей жизни, – сказал он не вслух, – мы творцы и нам не нужен господин, мы не покорны судьбе, мы сами прокладываем свой путь».
– И, прежде чем вы решите что-то, – добавил змей и ухмыльнулся, – хорошенько подумайте! Лучше даже трижды подумайте!
– Тогда отпусти наших товарищей! – крикнул Беленир. – Нам нужно посовещаться с ними на счёт твоего предложения. Кощевит нам великий враг и он прежде всего повинен во всех разрушениях, но все равно мы должны выслушать все мнения, какие имеются у наших соратников.
– Так и быть, – рыкнул змей. – Пусть уходят. Даю вам час на раздумья!
Всесвятлир и Волнозор спустились с высоты к соратникам, и все вместе воины и Земнородные сыны стали отходить назад, прочь от холма. Удалившись на четверть версты, они остановились, ибо Космач сказал, что отсюда змею их будет не слышно, и все, кто хотел высказаться, встали в круг. Земнородные деды достали пирог, подаренный каким-то селянином ещё в чертоге на совете, и стали есть его, ибо у них прорезался аппетит.
– Врасплох мы его не застали! – начал первым Беленир. – Теперь надобно думать, что делать дальше.
– Какого чёрта ты устроил это совещание? – воскликнул Хедор. – Надо было начинать битву, а не разговоры.
– И потерять в этой битве двух лучших воинов! – вставил Всевед, доедая свой кусок пирога. – Неужто не понятно, что иного выбора спасти Всесвятлира и Волнозора, кроме как откликнуться на предложение змея и попросить о совещании, не было?
– Сглупили мы, – понурив голову, молвил Волнозор. – Следовало сразу начинать нападение, без разведки…
– Да, действительно, – поддержал Всесвятлир.
– Хватит разговоров про глупости! – прервал их Беленир. – Надо решать, что делать дальше, а не думать о совершённых поступках, ошибочны они или нет.
– Почему бы не отдать Идогурну тысячу человек на откуп? – спросил Стрезибор. – Это не так-то и много. Более того, мы можем собрать самый паршивый люд да его и отдать: преступников, больных, старых и негодных. Две беды сразу отпадёт: и змей уйдёт, и Кощевит будет наказан за свои козни.
Некоторые воины одобрительно покачали головами, но Земнородные лишь усмехнулись.
– Неужто не понятно, зачем змей сделал это предложение? – воскликнул Дед-Пасечник, съев наконец остатки пирога вместе со своими родичами. – Он хочет, чтобы вы отдали ему этих людей, а часть он пощадит и отправит обратно, чтобы они рассказали всем остальным горькую правду. А уж как народ узнает, что вы дали целую тысячу людей змею на пропитание, да ещё и сговорились с ним, так вас самих и убьёт.
– Змей же продолжит свои бесчинства и уже без всякого труда станет властелином над этим краем, – пояснил Всевед. – А ежели у него такое в планах, то он нападет затем и на Брегокрай.
– Но зачем тогда змей сказал про Кощевита? – продолжал Стрезибор. – Если он водит нас за нос, зачем ему предлагать убить своего союзника или даже хозяина? Наверняка, они на самом деле что-то не поделили и разумнее всего будет воспользоваться рознью наших врагов и принять предложение!
– И то верно! – молвили некоторые дружинники Стрезибора.
– Неверно! – рёк тут же Хедор. – Вас и правда, как дураков водят за нос. Естественно, что змей будет говорить, какой он хороший и какие славные дела для нас сделает: и землю нашу покинет, и Кощевита убьёт. Да только всё это бред! Змей знает, что вы хотите услышать и говорит это!
– Полностью согласен! – вставил своё слово Мал-стар Дедок. – Змееныши – они такие. С ними один разговор – завязать хвост таким узлом, что ввек не развяжешь, отсечь голову да повесить над камином!
– Никогда не поверю, что Идогурн поссорился с Кощевитом, – заметил Всевед. – Кощевит отковал для него броню и всегда был с ним другом. Более того, у самого Кощевита есть меч из небесного металла, и он им запросто может поставить змея на место, если тот взбунтуется, так что Идогурн для Кощевита – ручной ящер. Хедор прав: коварное змеище пытается вас обхитрить.
– Стрезибор зря пытается искать выгоду в предложении змея, – добавил Космач, стукнув копытом. – На моей памяти ни одно предложение змеищ не обернулось для принявших их хорошо.
– Идём на битву! – заключил Беленир. – Всесвятлир, дай мне мешок с воронищем – пригодится.
– Идём, – согласился Стрезибор. – Но вы пожалеете, что не согласились со мной.
Скоро князья, воины и Земнородные сыны вернулись к холму, на котором сидело змеище, ожидая их и ответа, который они принесли. Беленир верхом на Космаче выступил вперёд, а Идогурн прищурил очи жёлтые и, взглянув на него, наткнулся на его грозный взор, отчего подозрение шевельнулось в душе ящера. Ведь до этого змей был уверен, что его ядовитые речи возымеют действие, и даже Земнородные поверят в его вражду с Кощевитом и ухватятся за предложение, не имея иной возможности спасти людей.
– Что смотришь, чудище окаянное? – воскликнул Беленир. – Хочешь тысячу человек съесть? Вот, что я скажу тебе: было у нас в деревне большебрюхое коровише, как поело, так и лопнуло! – и тут витязь вытащил из мешка, привязанного к седлу, мёртвую птицу и тотчас бросил её прямо в Идогурна.
Услыхав такие слова и увидав ворону дохлую, брошенную ему прямо в грудь, змей ужасно разъярился, ибо его предложение было отвержено. Его глаза вспыхнули, когти заскрежетали о дубы, и тотчас несколько дерев вековых повалилось наземь. Крылья змеевы вознеслись чуть ли не до неба высокого и покрыли всех чернейшей тенью. И тут громко заржал Космач, тряхнул гривою и в два прыжка вскочил на крутогорбый холм. Беленир обнажил Самосек. «Смотри, змей! – вскрикнул он. – Вот железо, которое принесёт тебе смерть!»
Чудище ещё пуще разъярилось и, собрав к тому времени всю мочь, дыхнуло огнём прямо в витязя. Но конь резвый тотчас отскочил на гребень холма, и пламя не задело Беленира, а только растопило снег. С холма потекла вода талая, и всё снежное покрывало стало сползать вниз, а вместе с ним и змей, и всадник. Но Идогурн не успокоился, а продолжил сыпать огнём, тщетно пытаясь сжечь неуловимого коня и его хозяина. Из пасти его вырывались злачёные языки, вокруг метались туда-сюда искры яркие, а тот снег, что ещё не растаял, почернел как уголь. Беленир кое-как избегал огня. С трудом удавалось ему уворачиваться от него или закрывать рукой глаза от сыпавшихся всюду искр. В эти мгновения он выжил скорее благодаря коню богатырскому, а не своей ловкости, ибо не раз выручал его Космач, уворачиваясь от пламени. И никто, кроме коня, не мог подсобить Белениру, ибо стрел не было, а с холма скатывались глыбы снежные и лилась ручьём горячая вода.
