А еще больше бесит своя тупая реакция на его руки. На его губы. Бесит то, что я ведь стояла и дрожала от его поцелуев, как обычная глупая овца!
Я злюсь, бешусь, но замираю. Зло сдуваю волосы с лица. Смотрю на него. И ловлю его ответный взгляд. Настолько серьезный и… Нежный? Да нет! Да ну нахер!
Я фырчу и опять дергаю руки.
Миша еще какое-то время смотрит на меня, потом отпускает.
Я тут же дергаю дверь, но заперто, само собой. Ничего другого не ожидалось, но проверить стоило все же.
– Выпускай!
– Малех, давай поговорим.
– И давно ты со шлюхами разговариваешь?
– Лен, я реально не прав был.
– Вот как? И когда тебя торкнуло? Сразу после моего ухода? Как, кстати, твой питон? Живой? Не сломался?
– Переживаешь? – он усмехается нахально, фикса блестит, а я… Сука, я чувствую, что низ живота сводит! Тварь, какая тварь все же! Ну вот как так можно? От понимания, что он меня заводит, я сатанею еще больше.
– Конечно, а то мало ли, вдруг жениться надумаешь! Найдешь себе скромняшку-вкусняшку, а тут такой облом…
– Не волнуйся, для моей скромняшки-вкусняшки он сработает, как надо.
Сука!
– Дверь открой.
– Нет. Поговорим.
– Не о чем!
– Есть о чем. Зачем тебе бабки?
– Пошел ты!
– Лена! Зачем. Тебе. Бабки? Куда влетела?
– Куда бы не влетела, сама вылечу! Вот еще парочку раз в привате сработаю…
– Не сработаешь.
Он злой. И смотрит на меня так, словно сожрать хочет. Или ударить. А, скорее всего, и то и другое сразу. Я молчу, изучаю сощуренные глаза с лучиками морщинок, и неожиданно понимаю, о чем он. Связываю все воедино.
Ах! Ты! Тварь!
– Ах, ты, тварь!!!
Я опять на него набрасываюсь, он опять ловит и фиксирует мои запястья. Дергает к себе, перетаскивает на колени. И как-то очень ловко сажает так, что я его седлаю. И руки мои за локти перехватывает сзади. И что мне остается в такой ситуации? Только плюнуть в мерзкую рожу! Но я лишь рычу и встряхиваю головой, чтоб волосы сбить назад. Ерзаю на нем яростно и зло, ругаюсь:
– Сука! Сука ты! Зачем? Зачем? Я работала там, тварь!
– Больше не будешь. Нехер жопой трясти перед мужиками. – Хрипит он, а потом как-то очень жестко за бедро придавливает меня к себе, и я сразу понимаю, что положение мое нихрена не выигрышное. Потому что он подо мной твердый, и это прекрасно ощущается. И я, своими необдуманными телодвижениями, только усугубляю ситуацию.
Тут же замираю, смотрю на него через упавшие на глаза волосы. И сердце, кажется, замирает. Он близко. Очень близко. Он одуряюще пахнет. Он смотрит. Он так смотрит! Я его ненавижу. Ненавижу! Но это не мешает хотеть его. И я больше всего на свете боюсь, что он это заметит. Это легко заметить. Очень. Поэтому я сижу тихо. Сдерживаюсь. А дядя Миша, похоже, ждет первого шага от меня. Он считает, что сам уже шагнул. Когда признал свою неправоту.
То есть, проверил, чем я занималась. Навел справки.
Но мне от этого не легче. Вообще не легче.
И я ужасно боюсь того, что сейчас может случиться. Достаточно маленького толчка, крохотного движения, чтоб меня сорвало. Или его. Но я не хочу этого больше. Мы слишком часто вот так вот срывались. Прямо с первого раза. И ни к чему хорошему это, в итоге, не привело.
Поэтому я смотрю на него и говорю тихо и твердо:
– Пусти меня, дядь Миша. Я тебя не хочу уже.
У него даже взгляд меняется. Не верит. Не верит мне.
Правильно делает. Но я молчу. И смотрю. И жду.
Он отпускает.
Щелкают замки.
Я тут же спрыгиваю с его коленей в открытую дверь и бегу прочь. И отчего-то слезы глотаю.
Скот ты, дядя Миша.
Скот.
Глава 29
Ленка
Сеструля жжет.
Сначала в колледж ко мне сходила, выяснила насчет хвостов. Пришла злая, как сволочь, наорала. Вернее, не наорала, а просто запретила выходить из дома. Типа, сиди, дура, делай курсовые, чтоб хвосты закрыть. И бабло оставила только на поесть. Сосиску с кашей в столовке.
Да блин, ну кто курсовые делает в начале года? Только моя ненормальная сестра и такие же преподы.
Потом еще два дня нудела про мое поведение. Это она в ответ на историю про кражу. Я сама рассказала, а то мало ли. Вдруг бы кто трепанул. Думала, отойдет немного, решит, что я на путь исправления встала, раз признаюсь. Ну конечно, нихера. Только еще больше обиделась. И выговаривала все время. А мне и так херово. И голова вот вообще не тем забита. Не тем.
Правда, я из себя строю правильную девочку, и не рассказываю сеструле, насколько я НЕ правильная. А еще не рассказываю, чья это черная машина уже вторые сутки периодически стоит во дворе. Черная, потому что кое-кто в рекордные сроки перекрасил лексус. И зря. Очень он интересно смотрелся с моим дизайном. А теперь, как все.
Я не реагирую. На учебу не хожу. Больная, типа. Полька не в курсе, само собой. Понимаю, что закапываю себя еще сильнее, но, блин, как я выйду? Он же меня сразу словит. И я вот вообще не уверена, что в этот раз смогу свалить неоттраханной.
Непонятно, как в прошлый раз удалось.
Может, обиделся сильно, когда сказала, что не хочу его? Мужики, они на такое обижаются. Но я не могла правду сказать. Это как… Ну, не знаю… Опуститься перед ним на колени. Никогда такого не будет. Никогда.
Полька занята все время. Работает. Сверхурочно. Поэтому не в курсе, что я целыми днями дома. Правда, это не мешает ей меня отчитывать и жестко иметь мозг хвостами и общим тупым отношением к жизни. Прямо до белого каления доводит, праведница.
И вот после всего этого, после таких правильных слов, разговоров о жизни, о том, что надо думать о будущем, а не о мальчиках, сеструля тупо сваливает на ночь.
Наверняка, к мужику. Скромняшка моя. Сообщение мне прислала. Предупредила, ага.
Я смотрю на смс, охереваю.
Да чего ж за жопа-то в моей жизни происходит?
Может, сглазил кто?
Кошусь на черную громаду джипа за окном. Не подхожу, но все равно видно. Со стороны водительского открыта дверь. Дядя Миша сидит, курит. Я легко могу представить, как он это делает. Представить, как его губы обхватывают фильтр сигареты, как поднимается от затяга грудь, как… Могу, но не представляю.
Звоню сестре. Но телефон выключен. Вот, значит, как. Ну ладно. Ладно.
Я ложусь спать.
А утром наблюдаю офигенно помятую и бледную личность сеструли. По ее телу можно прям изучать всю историю сегодняшней ночи. Судя, по всему, бессонной. Синяки, следы от пальцев. Засосы. Ничего себе, какой у нее мужик. Горячий. Почти, как дядя Миша. Его засосы до сих пор с шеи не сошли.
