– Ну коли так, мессир, то мы оба можем спать абсолютно спокойно, – шпион бросил на волшебника выразительный взгляд, дающий понять, что он, едва выйдя за порог, напрочь позабудет этот разговор, и не вспомнит его даже на предсмертной исповеди.
– В моём возрасте это особенно радует, Стеннель. Ну всё, ступайте! Завтра нас ждёт трудный день.
***
Члены Королевского совета, который Каладиус собрал тайно накануне покушения, буквально оторопели, едва лишь он начал свою речь. Волшебник, не растекаясь мыслью по древу, сразу же открыл свой план по свержению короля. Более того, он сразу же назвал кандидатуру преемника.
Именно с последним возникло больше всего вопросов. Относительно Конотора всё решилось предельно быстро – во всём так называемом Большом совете, то есть совете, в который входило в некоторых случаях до трёх десятков людей, не нашлось ни одного защитника нынешнего короля, ну или хотя бы сочувствующего ему. Каждому было видно, что страна находится в глубочайшем кризисе, и что в этом есть немалая вина её правителя. Да и сам Конотор не внушал симпатии никому из подданных.
Решительности придавал и тот факт, что возглавляет заговор сам Каладиус, то есть самая влиятельная сила в королевстве. Король явно выглядел бледно на фоне собственного первого министра, и в данном случае смельчаком был бы тот, кто осмелился бы выступить против верховного мага. Тем более, что сам волшебник с ходу объявил, что его заговор поддержан как службой безопасности в лице присутствующего здесь Стеннеля, так и гвардией паладинов в лице присутствующего здесь капитана Глинье.
Довольно быстро определились с участниками самого переворота. Главный советник Клент, о тайной нелюбви которого к царствующему монарху догадывались многие, вызвался сам, а ещё двое были назначены Советом.
Также без долгих проволочек была решена судьба короля. Предполагалось отправить его в ту самую крепость, в которой он сгноил собственного брата. Все понимали, что покуда он жив, существует угроза реваншизма, хотя трудно было бы представить себе столь фанатичных сторонников Конотора. Однако же, были и другие члены династии Тионитов, хотя они и являлись побочными ветвями, но вполне могли, апеллируя к святости традиций, а может быть и к личности самого Увилла Великого, попытаться вернуть трон этой некогда славной фамилии. Впрочем, горький опыт говорил о том, что новое жилище Конотора было достаточно неуютно для того, чтобы толстый болезненный узник не слишком-то зажился на этой стороне Белого Моста.
Предсказуемо больше всего достаточно робких возражений вызвала именно кандидатура преемника. По тщательно скрываемой досаде на лицах некоторых членов Совета Каладиус прекрасно понимал, что многие здесь и сами не прочь были бы примерить королевскую корону. Оппоненты указывали на юность и неопытность Вилиодия, на его безвестность, упирали на то, что в королевстве есть рода как минимум не менее, а даже и более знатные, нежели род Пантатегов.
– Я всё это понимаю, – выслушав несмелые возражения, твёрдо произнёс Каладиус. – И, тем не менее, я настаиваю именно на кандидатуре герцога Вилиодия. Скажу больше – всё это затеяно было исключительно ради него. Поверьте, господа, за свою жизнь я повидал не один десяток королей, и научился разбираться в них. Так вот, хочу заявить вам, что из этого юноши получится отличный правитель! Быть может, лучший из всех, которых я знал! Вот увидите, в истории он займёт то же место, что и Увилл Великий!
– Верно ли я понимаю, мессир, что вы даже не станете рассматривать какие-то иные кандидатуры? – спросил советник Савильнит, представитель весьма древнего и знатного рода, и один из главных охотников примерить под себя латионский трон.
– Всё верно, милорд, – подтвердил Каладиус, не моргнув глазом.
– Но разве утверждение кандидатуры находится в полномочии первого министра? – было видно, что Савильнит собрал в кулак всю свою смелость, чтобы продолжать возражать. – Мне казалось, что это право принадлежит Совету.
– Именно поэтому я и собрал вас тут, господа, – кивнул маг, словно издеваясь. – Я прошу Совет утвердить кандидатуру герцога Пантатега.
– Но, может быть, стоило хотя бы для порядка обсудить и другие кандидатуры? – всё больше краснея то ли от страха, то ли от гнева, продолжал Савильнит.
– Прошу, господа, вы можете обсуждать что угодно, но помните, что через несколько часов нам предстоит важное мероприятие, к которому не грех было бы как следует подготовиться.
– Простите, мессир, но ваш тон кажется мне оскорбительным! Не могу говорить за других членов Совета, но лично я не намерен участвовать в этом балагане! – вконец побагровевший советник вскочил, намереваясь уйти.
– Для легитимности решений Совета вполне хватит его председателя, то есть меня, главного советника и ещё нескольких человек. Лично я, милорд, совершенно не возражаю против вашего ухода, если это позволит мне сэкономить время, – ледяной огонь, пылающий в глазах Каладиуса, буквально пригвоздил Савильнита к месту. – К вашему счастью завтра новый король сформирует новый Совет, и вам больше не придётся испытывать такие душевные терзания.
Собрав остатки своей гордости, Савильнит решительно направился к выходу.
– И помните, милорд, – остановил его у порога голос волшебника. – Король уже обречён. За ним нет ни армии, ни его шпионов, ни гвардии, ни Совета. Он – один. Если вы попытаетесь его предупредить, ему это уже никак не поможет, а вот вам может навредить. Мой вам совет – отправляйтесь в свои имения к озеру Прианон. Там, любуясь видами, вы быстро восстановите душевный покой.
Это зловещее предупреждение было воспринято не только тем, кому оно адресовалось – все прочие члены Совета поёжились, чувствуя себя крайне неуютно. Они понимали, что Савильнит попытался противостоять неумолимой стихии – всё равно, что пытаться велеть океанским волнам замереть на месте. Можно было уважать его смелость, но сейчас остальные присутствующие скорее сокрушались его глупости, или же опасались за его дальнейшую судьбу.
По лицам сидевших рядом с Каладиусом Стеннеля и Глинье, а также маршала Тоболя, исполняющего обязанности министра войны, было понятно, что все они уже безоговорочно приняли сторону великого мага, а это значило, что остальные члены Совета могли либо последовать примеру Савильнита и обречь себя на опалу, либо же проявить мудрость и подчиниться многократно превосходящей их силе.
– Есть ли ещё возражения у членов Совета? – как ни в чём не бывало осведомился Каладиус.
Кто-то понуро промолчал, кто-то поспешил замотать головой, но ни у кого больше не хватило духу перечить великому магу.
– Прошу поднять руку тех, кто считает герцога Вилиодия Пантатега достойным стать королём Латиона, – поднимая свою руку вверх, проговорил Каладиус.
***
Находящийся в кромешной тьме Конотор, слышал теперь, кажется, каждый шорох, причём большинство из них он предпочёл бы не слышать никогда. Крысы возились в гнилой соломе на полу, и поэтому король сидел, подтянув под себя ноги, на грубой деревянной лежанке. Впрочем, грызунам это было нипочём – время от времени он чувствовал, как по нему пробегают эти наглые животные, занятые своей крысиной жизнью.
