Меж тем пираты, похоже, понемногу приходили в себя. Сложно было сказать, какой урон нанесли маги, но вряд ли он был достаточно велик, чтобы отпугнуть корсаров. Кроме того, возможно, что кто-то из вожаков разбойников имел некоторое представление о магии и знал, что после столь мощного удара волшебники должны быть достаточно измотаны. Так или иначе, но два из трёх кораблей вновь сменили курс, выходя на прицельную дальность. Судно, которому достался ледяной шквал, держалось более осторожно и не спешило сближаться. Возможно, матросам на нём всё же довольно крепко досталось, хоть мелкие ледышки и потеряли значительную часть своей первоначальной скорости на таком расстоянии.
Через пару минут вновь полетели стрелы. Стало понятно, что время уходит – вот ещё один матрос забился на палубе, пронзённый стрелой.
– Готов? – коротко спросил Каладиус.
– Начали! – и, не ожидая больше ни секунды, Каррис распрямился на палубе, опершись на фальшборт.
Лёгкая судорога пробежала по ткани возмущения – это Каладиус окутал своего ученика сферой отталкивания. Теперь он временно был неуязвим даже для лиррийских стрел – они просто отскакивали от невидимого барьера.
Но у Карриса не было времени думать об этом. Ему предстояло сделать ещё один шаг вверх, к вершине магического искусства. Юноша представлял себе окружающую вселенную как ткань, сотканную из тончайших невидимых нитей возмущения. В каких-то местах они связывались в узелки, сплетались в узоры – и там возникали материальные объекты. Каррис знал, что всё вокруг него – воздух, вода, лиррийские стрелы, он сам – не более чем проявления возмущения, ставшего осязаемым.
По большому счёту всё, что ему было нужно – это отыскать и распустить нужные узелки, разъять связи, заставляющие материю оставаться материей. На словах всё это было настолько просто, что суть смог бы понять и абсолютно непросвещённый человек. Но на практике это было неимоверно сложно – куда сложнее, чем услышать отдельный голос в гуле тысячи голосов. Для этого уже недостаточно было даже громадного опыта – тут нужен был настоящий талант. На это и рассчитывал Каррис.
Мир вокруг него будто бы потух и замедлился. Он словно оказался в полустёртой гравюре, где многие детали были помечены всего несколькими штрихами. Исчезли краски, звуки, запахи. Исчезли даже эмоции и сами ощущения. Каррис слушал, не слушая, и глядел, не смотря. Он пытался узреть структуру бытия.
Маги хорошо ощущают возмущение, они умеют манипулировать им, но чаще всего для этого не требуется видеть его составляющие, подобно тому как матросам, тянущим канат, не требуется ощущать ладонями каждую нить, из которой он сплетён. Каррису же сейчас требовалось именно это.
Неизвестно, сколько секунд истекло сейчас в материальном мире – там, где пребывал сейчас разум Карриса, понятие времени совершенно меняло свой смысл, ибо время тоже состоит из возмущения. И вот во всех этих хитросплетениях требовалось найти сущую мелочь – то, что создавало доски борта вражеского корабля. Перед ним были словно рассыпаны тысячи мешков зерна, и среди этой громадной кучи нужно было отыскать одно единственное зёрнышко.
Нахождение в этом мире требовало колоссальных запасов сил. Пока что Каррис не ощущал ничего, но в материальном мире его тело сейчас испытывало огромные нагрузки. Вздулись жилы, полопались капилляры в глазных яблоках, пот градом катился по коже, ноги подкашивались, и если бы не упор на фальшборт, он давно рухнул бы на палубу. Позже, с опытом, это станет намного легче, но пока из юного неопытного мага вместе с силами словно выходила сама жизнь.
Однако Каладиус был прав – маги, подобные Каррису возникали в мире очень редко, возможно, даже реже, чем раз в тысячелетие. Сфокусировав свой разум словно тончайшую в Сфере иглу, он увидел то, что искал. Хрупкие, и при этом одновременно очень прочные связи – затейливое плетение нитей, что тоньше любой паутины. Ну а дальше всё было уже просто – потянувшись к этим нитям своим сознанием, он словно распорол стянутые небольшие узелки.
В материальном мире в это мгновение в борту пиратского судна образовалась дыра диаметром в несколько футов. Это сопровождалось громким шипящим звуком, словно ткань материи втянулась в какую-то пустоту. Дыра была как раз на уровне ватерлинии, так что в разверзшийся трюм тут же хлынули морские волны.
Клипер словно зарылся своим изящным носом в воду, резко накренился и стал тонуть. На палубе раздались крики ужаса, пираты метались, словно стая испуганных цыплят. Стали рубить канаты, удерживающие спасательные шлюпки, но в панике поспешили, и одна из шлюпок рухнула прямо на палубу. Вторую спустили на воду, но она могла вместить не более полутора десятка человек.
Корабль же довольно быстро заполнялся водой и всё больше проседал над морской гладью. Остальные два судна, увидев судьбу сообщников, спешно стали выкручивать рули так, чтобы как можно скорее оказаться подальше от «Прантона». Это уже был не ледяной буран, а нечто похуже. Пираты поняли, что на борту преследуемого судна находятся невероятно сильные маги, связываться с которыми никому не хотелось. Под ликующие крики команды шхуны оба оставшихся клипера поспешно ретировались, не желая продолжать бой.
Виновник же этого бесспорного торжества практически сполз на палубу по фальшборту, и первое время трудно было даже понять – остался ли он в сознании.
***
– Очнулся наконец? – раздался откуда-то издалека голос мессира.
Каррис кое-как разлепил глаза и поначалу совсем не понимал, где находится. Он отчётливо помнил бой и палубу, но сейчас он лежал где-то в незнакомой комнате.
– Где мы? – вяло спросил он.
– Это каюта капитана. Тебя было проще дотащить сюда. Ты жутко отъелся, мессир Каррис! Вспомни, каким ты был прежде! Как тростинка!..
За этим нарочито шутливым тоном чувствовалась недавно пережитая тревога.
– Мы победили?
– Ещё бы! Жаль ты не видел, как это корыто пошло ко дну! Но ещё смешнее было наблюдать, как этот сброд боролся за место в шлюпке! Ручаюсь, они перебьют друг друга прежде, чем доберутся до берега!
– А остальные корабли?
– Уходят. Ежели охота полюбоваться – выйди на палубу. Их ещё видно.
– Долго я был без сознания?
– Сложно сказать… Больше четверти часа, это уж точно.
Каррис попробовал приподняться, но его очень мутило, а руки и ноги были будто бы не его.
– Но я всё же это сделал… – даже в эту минуту осознание своего могущества было чертовски приятно.
– Ещё бы! Это было просто невероятно! Всё-таки сами боги распорядились так, чтобы я вытащил тебя из твоей глухой деревушки! Однажды ты станешь великим, парень!
– Мне кажется, я и сейчас уже неплох, – криво ухмыльнулся Каррис, поскольку на большее у него не было сил.
– Это правда! Признаю, ты уже переплюнул своего учителя, мессир Каррис. Говорю это как есть. Но всё же мне хотелось бы поговорить с тобой прежде, чем мы вновь окажемся на палубе.
