Я встаю и выхожу из комнаты прежде, чем они успевают сказать хоть слово.
Я понятия не имею, где он может быть. Я никогда раньше не переступала порог этой больницы, поэтому просто начинаю ходить.
Достав свой мобильный из кармана, я открываю приложение, которое он установил для меня несколько недель назад, и жду, пока оно загрузится, пока я спускаюсь на лифте на первый этаж.
Что-то подсказывает мне, что он сбежал из здания, поэтому я следую своей интуиции, пока жду.
Я выхожу на осеннее солнце поздним утром и плотнее закутываюсь в толстовку с капюшоном, поскольку прохладный воздух заставляет меня дрожать. К счастью, приложение наконец загружается, и я нахожу его сотовый в зеленой зоне рядом со зданием.
Идя в том направлении, я продолжаю идти, пока не приближаюсь к его точке.
Я нахожу симпатичный маленький благотворительный садик, пожертвованный семьей ребенка, который погиб несколько лет назад, и кладу в карман свой мобильный, зная, что он будет где-то рядом.
Я прохожу через несколько безукоризненно подстриженных кустов и нахожу темную фигуру на самой дальней скамейке.
Мое сердце болит за него, когда он сидит там с совершенно разбитым видом, обхватив голову руками.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Себастьян
Я знаю, как только она подходит, потому что пустота, которая поглотила меня с тех пор, как я сбежал из той семейной комнаты, уменьшается.
Но я не двигаюсь и не поднимаю глаз, чтобы подтвердить то, что я уже знаю.
Как будто все мое тело сдалось.
Вся моя борьба, мой гнев… все вытекло из меня, не оставив мне ничего, кроме оболочки человека, которым я обычно являюсь.
Как все это может быть справедливо?
Как?
Мы уже так много потеряли. Как все это дерьмо может случиться только с одной семьей?
София и Зои не заслуживают ничего из этого.
Я, с другой стороны… после всего дерьма, которое я натворил, я более чем заслуживаю боли.
Стелла опускается на скамейку рядом со мной и обнимает меня за талию.
— Привет, — шепчет она, прижимаясь губами к моему плечу.
Медленно выдыхая, я немного сажусь и смотрю на нее.
— Черт, — выдыхаю я, глядя на выражение ее лица. — Неужели…
— Я-я… доктор сказал…
— Черт. Черт, — рявкаю я, моя ладонь сталкивается с сиденьем деревянной скамейки, все, что угодно, чтобы причинить физическую боль, чтобы облегчить боль в моей груди, которую немного легче переносить.
Я пытаюсь встать, чтобы снова убежать, но рука Стеллы обхватывает мою руку, и она держит меня изо всех сил, чтобы остановить меня.
— Детка, мне нужно…
— Нет, — огрызается она, хлопая ладонью по моей груди и заставляя меня откинуться назад.
— Что ты…
Шок прерывает мои слова, когда она забирается ко мне на колени, оседлав меня, и берет мое лицо в свои руки.
— Не убегай от меня, Себ. Я здесь. Все, что тебе нужно. — Она наклоняется вперед, прижимаясь своим лбом к моему. — Я здесь, — повторяет она.
Обхватив ее руками, я притягиваю ее к себе, крепко прижимая к себе и прерывисто дыша.
Она целует меня в шею, ее тепло и поддержка распространяются по мне.
Мы молчим, пока идут секунды и минуты, и она не делает ни малейшего движения, чтобы попытаться вырваться из моих крепких объятий. Она просто делает именно то, что обещала. Она здесь. И она не отпускает.
— Наверное, нам стоит вернуться наверх, — говорю я в конце концов.
Честно говоря, это последнее, что я хочу делать. Я бы предпочел просто уйти из этой больницы и забыть обо всем, что произошло.
Но я не могу.
Я не могу так поступить со своими сестрами. Они были там, стояли рядом со мной всю мою жизнь. Пришло время вернуть эту услугу и быть рядом с ними.
— Ты уверен?
Пытаясь проглотить гигантский комок, который застрял у меня в горле при мысли о том, что должно произойти, я киваю и отпускаю свою тисковую хватку вокруг тела Стеллы.
Взяв мою руку в свою, она молча ведет меня обратно к зданию.
Задолго до того, как я готов, мы останавливаемся у двери, где, как нам сказали, обе мои сестры с мамой.
— Это только для ближайших родственников, — тихо говорит появившаяся здесь медсестра, когда мы останавливаемся.
Мои глаза встречаются со Стеллой, паника закипает во мне.
— Она-она моя невеста. Это…
— Себ, все в порядке. Твои сестры там, а я буду прямо здесь. Я не отойду от окна.
Ее глаза умоляют меня не делать из этого большого дела.
В глубине души я знаю, что она права. Она однажды встречалась с мамой — она не чувствует, что ее место быть вовлеченной в это. Но, черт возьми, я хочу, чтобы она была там.
— Я позвоню Тео. Я буду ждать прямо здесь.
— Черт, я… — Подняв свободную руку, я убираю волосы со лба, пока не становится больно.
Я ненавижу это. Я ненавижу чувствовать себя таким чертовски уязвимым. Но… Она мне чертовски нужна.
— Все в порядке, — произносит она одними губами, дергая меня за руку и притягивая к себе.
— Я здесь, — шепчет она, ее губы касаются моих.
— Я чертовски люблю тебя, Чертовка, — твердо говорю я ей, прежде чем прижаться губами к ее губам в поцелуе, который совершенно неуместен в данной ситуации, но, черт возьми, если меня это волнует.
Медсестра кашляет, и Стелла отталкивает меня, заставляя нас оторваться друг от друга.
— Я тоже тебя люблю. Ты можешь это сделать.
Я киваю один раз и поворачиваюсь к ней спиной. Самая сложная вещь на свете.
Когда я толкаю дверь, мое сердце чувствует, что оно вот-вот разлетится на миллион осколков, и, глядя на заплаканные лица моих сестер, это нихуя не помогает.
Оглядываясь через плечо, я вижу Стеллу, стоящую точно там, где она была, хотя теперь она размыта сквозь матовое стекло окна.
— Себ, — кричит София, бросаясь ко мне и обнимая меня за плечи. — Мне так жаль.
— Это не твоя вина, Софи, — говорю я, в моем голосе нет никаких эмоций.
Руки Зои обнимают нас обоих, и мы стоим так очень долго, а машины пищат позади нас.
Стук в дверь окончательно разлучает нас, и в комнату проскальзывают доктор и две медсестры.
— Все в порядке? — тихо спрашивает доктор, и София кивает, мы втроем садимся рядом с маминой кроватью.
Не в силах смотреть, я втягиваю голову в плечи, пока доктор и медсестры делают свое дело, и всего через несколько минут гудение и свист машин прекращаются.
