Я не уверена, чего я ожидала, но не того, что он сделает, как я просила, и оставит меня в покое.
Достав из буфета кружку, я ставлю ее под навороченную кофеварку и изучаю кнопки и ручки.
Я понятия не имею, как заставить это работать.
Вся левая сторона моего тела начинает покалывать, когда он переводит на меня взгляд.
— Нужна помощь? — Спрашивает он, в его тоне слышится веселье.
— Нет, — огрызаюсь я. — Я справлюсь.
Я нажимаю еще на несколько кнопок, прежде чем мой вспыльчивый характер берет надо мной верх.
— В любом случае, на самом деле я не хотела чертов кофе, — бормочу я, осознавая, что дуюсь, как ребенок. — Что за…
Сильные руки обхватывают меня по бокам, а горячая и твердая грудь прижимается к моей спине.
— Нажми на эту, — говорит он, почти рыча мне в ухо.
Я наблюдаю за его рукой, когда он приступает к подготовке машины.
— Затем на эту.
Сразу же все оживает, и жидкое золото начинает литься в мою кружку, насыщенный аромат ударяет мне в нос — к счастью, это уменьшает эффект, который Тео оказывает на меня, хотя от этого у меня еще больше текут слюнки.
— Видишь, это не так сложно. — Когда он произносит последнее слово, его очень твердый член касается моей задницы.
— Хорошая попытка. Я недостаточно благодарна за кофе, чтобы что-то с этим сделать.
Он ворчит что-то в ответ и, дразня меня, проводит пальцами по моему боку, отступает, позволяя мне взять кружку и прислониться задницей к столешнице, когда я подношу ее к губам, закрыв глаза, чтобы насладиться ароматом.
Когда я открываю их еще раз, я обнаруживаю, что он пристально смотрит на меня. Мой желудок сжимается от смеси беспокойства и желания.
— Я собираюсь снова увидеть маму, — говорю я ему, более чем готовая к тому, что он откажет. Но он решает, что сегодня самый подходящий день, чтобы дать мне взбучку.
— Хорошо.
Весь воздух вырывается из моих легких. Я ожидала, что это превратится в драку.
— Что? — Спрашивает он, читая шок на моем лице. — Я не собираюсь мешать тебе встречаться с твоей мамой, Эм.
— Но ты помешаешь мне оставить тебя и вернуться домой.
— Совершенно разные вещи.
— Почему? — Спрашиваю я, удерживая его взгляд поверх моей кружки.
— Потому что я не могу защитить тебя, когда тебя нет рядом со мной.
— Чушь собачья, — выплевываю я. — Я ничем не рискую. Единственный человек, от которого мне нужна защита, — это ты, но, похоже, я единственная, кто понимает, насколько ты опасен.
— Поверь мне, Мегера, множество людей знают, насколько я опасен. Но они также знают, что я не собираюсь причинять тебе боль.
— Почти уверена, что ты уже сделал это.
Он выдыхает, проводя пальцами по волосам.
— Мне жаль, что я солгал тебе.
Мое лицо остается пустым, мне нужно больше. Гораздо, блядь, больше.
— Прости, что я не рассказал тебе о твоей маме.
И все же я не уступаю ему ни на дюйм.
— Мне жаль, что наши родители манипулировали нами обоими, втянув в это.
Качая головой, я не отрываю от него взгляда. — Ты понятия не имел, не так ли?
Его губы приоткрываются, готовый возразить, но долгое время не произносится ни слова.
— Нет, я понятия не имел, черт возьми, Эмми.
Я вздрагиваю, когда он хлопает своим ноутбуком достаточно сильно, чтобы треснул экран, прежде чем вылететь из кухни, через гостиную, пока дверь его спальни не захлопывается.
Ну, тогда ладно.
— Я все еще хочу пойти и повидать свою маму, — кричу я ему вслед.
* * *
Поездка в больницу почти такая же мучительная, как и вчера.
Тео не разговаривает. Вообще.
И как бы это ни было приятно, это также чертовски бесит.
Я сбилась со счета, сколько раз я подходила к тому, чтобы задать ему вопрос, просто чтобы нарушить невыносимое молчание. Но, в конце концов, я решила, что если он захочет поговорить со мной, то он это сделает, поэтому я просто скрестила руки на груди, отвернулась от него, насколько могла, и крепко сжала губы, уставившись в окно.
Мэри, медсестра, которая была на приеме, когда мы приехали вчера, выходит из маминой палаты, когда мы идем по коридору. Она коротко улыбается мне, прежде чем ее глаза встречаются с глазами Тео.
Я не утруждаю себя тем, чтобы сдержать закатывание глаз, продолжая идти, и несколько грубо проталкиваюсь мимо нее, чтобы попасть в мамину комнату. У меня нет никакого интереса смотреть, как она трахает Тео глазами.
Я понятия не имею, что происходит у меня за спиной. Все, что я знаю, это то, что это связано с раскатистым смехом Тео.
Выбрасывая его из головы, я готовлюсь к предстоящему дню, когда буду сидеть и пялиться на спящую женщину, желая, чтобы она смогла дать мне какие-нибудь ответы.
Я молча подхожу к ее кровати и опускаюсь на стул, который все еще здесь.
Сегодня она выглядит лучше. Некоторые трубки исчезли, и на ее лице появился небольшой румянец.
Это хороший знак, и это заставляет ту надежду, которую я не хочу чувствовать, расцветать во мне.
Мою кожу покалывает от осознания того, что Тео перестал флиртовать с медсестрой и присоединился ко мне.
— Мэри сказала, что у нее все хорошо. Намного лучше, чем они ожидали.
Его глубокий голос грохочет во мне и заставляет меня болезненно осознавать, как сильно я скучала по нему за те несколько коротких часов, что прошли с тех пор, как он перестал говорить со мной.
И, похоже, это касается не только меня, потому что мамины глаза распахиваются.
— Мама, — выдыхаю я, подскакивая к краю сиденья и не раздумывая тянусь к ее руке.
— Эмми, — шепчет она, глядя на меня остекленевшими, напичканными лекарствами глазами.
Тео прочищает горло, и ее внимание переключается с меня на парня, стоящего в изножье ее кровати.
Выражение, которого, по-моему, я никогда раньше не видела, пробегает по лицу моей матери, когда она смотрит на него.
Страх. Чистый, неразбавленный страх.
— О-отойди от моей дочери. — Ее голос тихий, хрипловатый, но я не упускаю из виду звучащее в нем отчаяние.
Глаза Тео на мгновение устремляются на меня, прежде чем он снова смотрит на маму.
— Я буду… э-э… оставлю вас двоих наедине. Я подожду снаружи.
Он одаривает меня слабой, вымученной улыбкой, прежде чем выйти из комнаты.
— О боже мой, — всхлипывает мама, как только закрывается дверь. — О Боже мой. О Боже мой.
