— Если сам захочет — пусть идет — отвечает мама: — он парень взрослый. Хотела бы я сказать — ответственный, но… ответственный парень давно бы уже к нам домой Сору-тян привел!
— Да приведу я Сору-тян! — говорю я: — Обязательно! Вот как ее отпустят с шоу — так и приведу. Если она захочет, конечно.
— Как не захотеть с будущей своей семьей познакомиться? — всплескивает руками мама: — О чем ты говоришь! Сора-тян — хорошая девочка и она обязательно согласится. Только заранее меня предупреди, чтобы я подготовиться успела и Хинату подготовить… а то она нас опять опозорит.
— Хината то, Хината се — складывает руки на груди сестренка: — а я между прочим сегодня сто баллов за контрольную получила!
— Сто баллов — это ты молодец — кивает мама: — а аукцион по продаже братика — это плохо! Во-первых нельзя продавать людей, а во-вторых нельзя продавать людей, которые уже чьи-то!
— Это как? — входит в ступор Хината и я ее понимаю. Мамины требования порой противоречат сами себе, но на то ты и добрый молодец, чтобы не запутаться в этих указаниях и решить задачки так, чтобы скрученным полотенцем по голове не получить. Или в случае с Хинатой — красная девица.
Красная девица Хината тем временем только глазами хлопает. Мама объясняет ей, что рабство в Японии запрещено, и что вообще нельзя людьми распоряжаться вот так — продавать. А во-вторых, продавать Кенту может только Сора-тян, когда он ей надоест. А так как Кента — балбес, то он ей надоест очень быстро и потому надо ковать железо пока горячо — как только Сора в гости придет, тут же ей предложение делать, свадьбу играть и все! Пока она очнется — уже жена нашего непутевого Кенты! А уж она-то из него нормального мужика сделает, в люди выведет, может даже министром станет… или начальником департамента…
— Главное — тут не спугнуть Сору-тян — размышляет мама вслух: — чтобы не убежала. И ты, Кента, постарайся хоть немного себя нормально вести. Костюм надень. И прекрати семью позорить! Если уж Сора-тян тебе «Колу Джап» простила, то такую жену надо с руками отрывать и убегать, пока дают! Золотая девушка! И Натсуми-тян так считает.
— А я тоже за Сору-тян. Будет мне старшая сестрица. Тут главное себя в руках держать! — встревает Хината: — Главное, вы мама, себя в руках держите, нельзя на колени перед ней падать и кричать «Спасительница ты наша!», а то спугнем…
— Не, я ей в ноги уже после свадьбы упаду — говорит мама: — а то ведь какой крест на себя взвалит, бедная девочка, с нашим-то оболтусом…
— Хлебнет горя бедненькая — подхватывает Хината, поймавшая волну и теперь с удовольствием на ней топчется вместе с мамой, как же — перестали обсуждать ее косяки и начали обсуждать какой братик балбес. Это ж радость-то в доме какая!
— Не надо драматизировать — говорю я: — у меня, между прочим, права есть. И свободы. Я, может быть, еще буду выбирать.
— У тебя только одно право есть — маме сердце разрывать на части — отвечает мне мама: — тебе бы лишь бы глупостями страдать! Опять синяк под глазом, думаешь я не вижу?
— Это старый синяк!
— Не должно быть на тебе синяков, ни старых, ни новых! — поясняет свою позицию мама и упирает руки в бока: — Как я тебя Соре-тян сбагрю, если ты весь в синяках? Она скажет — непорядок, давайте целого Кенту, а где я ей целого возьму, если ты весь потрепанный?
— Да! — с нескрываемым удовольствием вякает с места Хината: — а еще он с какой-то девицей у дверей целовался!
— А ты не подсматривай! — мамин гнев обрушивается на Хинату: — Он — старший брат! С кем хочет, с тем и… хм… — задумывается мама. Понимает, что дала маху и поворачивается ко мне.
— Сына — прочувственно говорит она: — ты пойми, у тебя шанс появился. Как я Сору-тян уговорю тебя забрать, если ты там целуешься у дверей с кем-то?
— Ну все. — говорю я, вставая: — Мама, я тебя люблю и уважаю, но в мою личную жизнь убедительно прошу… ну хотя бы советоваться перед тем как начинать руководить. Сегодня у меня тяжелый день был, я спать.
— И вправду. — говорит мама и смотрит на часы: — Ложись. Завтра вставать рано. Стоять! — это к Хинате: — А ты куда? А посуду кто мыть будет?
— Не моя очередь, сегодня …
— Не волнует. Меньше будешь за братом подсматривать — безапелляционно заявляет мама: — я на диван. Вечернее шоу скоро начинается…
Закрыв за собой дверь в комнату я ставлю свой телефон на зарядку и включаю беззвучный режим, затем — вытаскиваю из портфеля сверток. Разворачиваю его. Темные тренировочные штаны, без бликующих элементов, хлопчатобумажные. Темная толстовка, кепка с надписью «Айрон Хоукс» и эмблемой местной футбольной команды. Жаль, обуви нет, но у меня остались старые теннисные туфли, хорошо, что еще подходят. Переодеваюсь, надеваю кепку, напяливаю медицинскую маску и накидываю капюшон. Смотрю в зеркало. Опознать меня в таком виде сложновато, а половина подростков так сейчас ходит. Отлично. Достаю из-под кровати рюкзак, осторожно открываю окно и так же аккуратно — просовываю рюкзак наружу и разжимаю пальцы. Рюкзак падает вниз, на задний дворик, который — одно название. Два-три квадратных метра, используемые мамой для того, чтобы расставлять растения в горшках. Рюкзак приземляется на бордюр и большое алоэ. Вслед за рюкзаком — следую и я сам. Повисаю на руках, разжимаю пальцы, легко приземляюсь на ноги, следя за тем, чтобы не растоптать растения в горшках. Поднимаю рюкзак, одеваю его на плечи, два шага — перемахиваю забор. Оказываюсь на чьем-то, таком же маленьком дворике. Интересно, что с лицевой стороны улицы — мы знаем всех соседей, тех же родителей Айки-тян. А вот с другой стороны — вроде и забор у нас один, а не знаем никого. Еще несколько шагов, снова забор, подтянуться, вскочить на забор и по нему — бегом, бегом, бегом… ага, вот и улица. Спрыгиваю вниз. Высоковато, но и вес у меня не такой большой и ноги тренированные… так что легко. Все еще легко. Бегу по улице. Не быстро, не спеша, берегу дыхание. Сегодня был насыщенный день и ночь обещает быть еще насыщенней. На улице уже темно, включили фонари, и я бегу по улице, делая вид что занимаюсь спортом, у нас по кварталам бегают такие, и бегают и с палками для скандинавской ходьбы ходят и на велосипедах ездят. Так что не сильно выделяюсь. Вон, навстречу парочка попалась, тоже в спортивных костюмах, правда они в ярких, а я весь в темном. Обменялись понимающими взглядами, кивнули друг другу. Еще поворот, снова улица… и вот она — нужная мне подворотня. Тут стоит белый фургончик с аварийным знаком спереди. Нельзя в этой стране просто так машину на улице бросить… тут так не принято. У каждой — есть место парковки, стоянки есть и просто огороженные или обозначенные белыми линиями на асфальте, а есть и многоуровневые — как вниз, так и вверх, целые небоскребы для автомобилей.
Дверь фургончика открывается. Я подбираю знак аварийной остановки с земли и сажусь на водительское сиденье.
— Долго ждешь? — спрашиваю я Шизуку, которая сидит на пассажирском сиденье. Она качает головой, мол недолго. Протягивает мне блокнот. Беру блокнот, быстро пробегаю ее записи. Ага. Вот и славно.
