– Конечно.
* * *
– Целую взасос землю, по которой вы ходили! Вы просто чудо, – сообщила Ари.
Едва получив сообщение от Просимна, она выбежала из корпуса и рванула по мокрому после бури газону, чтобы сократить путь до полицейского участка. Теперь ее замшевые ботинки казались безнадежно испорченными. «Только бы удалось, только бы он согласился поговорить», – думала Ари. Она до последнего не сомневалась, что Гермесу удастся ускользнуть или послать их куда подальше, но университетская полиция в кои-то веки проявила сообразительность.
Просимн отмахнулся:
– Я не падок на лесть, только на пачки банкнот.
Аид привычным жестом полез в карман пальто.
– Время разобраться с нашим подозреваемым. – Просимн потирал руки, как гончая, напавшая на след добычи. Его карие глаза лихорадочно блестели, даже дурацкие усы стали выглядеть презентабельно. – Сидите тут и не высовывайтесь.
– Мы же не идиоты, – хмыкнула Ари.
Одернув рубашку, он вышел из комнатки и спустя секунду появился по ту сторону плотного темного стекла, отделявшего Ари и Аида от соседнего помещения. Насколько Ари помнила по детективным сериалам, оттуда стекло выглядело обычным зеркалом. Но ее все равно охватило неуютное ощущение, что ее видят: настолько ехидный взгляд метнул в сторону стекла подозреваемый, сидевший за столом.
– Продолжим, Гермес. – Просимн покосился на часы. – У нас есть свидетели. Итак, ты спер статуэтку, которая стала потенциальным орудием убийства. Будешь это отрицать?
Гермес сложил руки, как примерный ученик. Франтоватая шляпа с золотой лентой лежала перед ним на столе. Выглядел он, как всегда, стильно и обаятельно: бежевая рубашка с расстегнутым воротом, жилет, клетчатые брюки. Впечатление портили только старые кеды, которые, вероятно, когда-то были белыми.
– Не буду. – Он пожал плечами. – Я много чего крал.
– Не сомневаюсь, – буркнул Просимн. – Но нас интересует конкретно новогодняя вечеринка.
Гермес ехидно улыбнулся, раскачиваясь на стуле.
– «Нас» – это типа «божиею милостию мы, пресветлейший и державнейший великий государь», или тут есть еще кто-то, кроме вашей скромной персоны?
– Шут гороховый, – прошипела Ари и пошарила по карманам в поисках зажигалки.
Просимн на секунду замешкался, и Гермес бросил:
– Ага, значит, второе.
– Кажется, я спросил тебя не о количестве людей в этой комнате. Но мне-то что, можем здесь хоть всю ночь сидеть.
Гермес огляделся, на секунду перестав раскачиваться:
– А разве уже ночь?
– Ночь.
– И давно?
Просимн закатил глаза:
– С вечера.
В комнате становилось все жарче.
– Что думаешь? – спросила Ари у Аида.
– Что он не убийца.
– Но он точно что-то скрывает. – Зажигалки не оказалось ни в одном из карманов: наверное, Ари выронила ее, когда искала мелочь для таксофона. Нервно вздохнув, девушка убрала сигарету обратно.
– У него миллион секретов, но убийство не входит в их число.
За те несколько часов, что они не виделись, Аид побледнел и похудел еще больше, чем обычно, – если такое вообще было возможно. По правде говоря, он напоминал изрядно потрепанный скелет с полыхавшими темным огнем глазницами. Ари проморгалась. Наваждение не развеялось, и ее замутило. Она отвернулась.
– Нехорошо, – театрально вздохнул Гермес. – Ночью творятся самые разные вещи. Особенно в нашем университете. Загадочные массовые помешательства, убийства…
Ари напряглась, придвинувшись к стеклу. «Сейчас, вот сейчас он должен что-то сказать. Какой-то намек, какую-то деталь…» Но Просимн не был бы Просимном, если бы не испортил момент:
– Кому, как не тебе, знать об убийствах, верно, приятель?
Гермес рассмеялся, сверкая белыми зубами на темном лице:
– Вообще-то я еще не арестован. Похоже, я знаю законы получше вашего. Вы только тратите мое время. Вас в детстве не учили, что время – деньги?
– У нас обоих найдутся пробелы в образовании. Тебя, кажется, не учили быть повежливее с копами, мальчишка. Человек украл статуэтку, а потом другого человека находят с пробитым черепом! Как тебе такое образование?
– Господин полицейский, вы сегодня в ударе! Наверное, кто-то удалил у вас лишнюю хромосому. Кстати, я же могу попросить вас предъявить мне статуэтку?
Ари зажмурилась, понимая, что он ускользнет. Не было у них никакой статуэтки и ни малейшего представления о том, куда она делась.
– Не раньше, чем ты заговоришь. – Просимн пригладил усы.
– Так себе сделка, честно говоря. Вы что, не оставляете мне выбора? Позовите репортеров: у нас умирает демократия!
– Представлениям о демократии тебя тоже явно не учили, – заявил Просимн.
– Ладно, как вам такой расклад… – Гермес постучал пальцем по губе. – Я догадываюсь, кто вам платит. Это даже весело! Ари ведь здесь? Точно здесь. Я бы поговорил с ней, если не возражаете.
Аид предостерегающе покачал головой, но Ари дернулась:
– Я пойду.
– Не наделай глупостей, – сказал он.
Ари улыбнулась:
– Иногда мне кажется, что это я делаю лучше всего.
– Это уж точно.
– Сказал чувак, который сегодня убил человека под носом у кучи копов.
Он криво ухмыльнулся:
– Иногда мне кажется, что это я делаю лучше всего.
Ари вылетела за дверь, едва не споткнувшись, и оказалась в помещении для допросов. Просимн рявкнул, покраснев:
– Я разве не говорил вам сидеть смирно и не высовываться?
– Я невнимательно слушала, – сказала она, не сводя глаз с Гермеса. Тот просиял так, будто выиграл в лотерею.
– Как поживаешь, Ариадна?
Здесь было еще жарче, чем в соседней комнате. Или это просто ее бросило в жар?
– Не мог бы ты не называть меня так?
Она могла бы потерпеть: в конце концов, ее постоянно называли полным именем. И она понимала, что этой просьбой только дает ему возможность узнать о своей болевой точке и лишний раз надавить на нее, но Ари было плевать. Гермес медленно кивнул.
– Бывало и лучше, – ответила она на вопрос.
– Может, и моим здоровьем поинтересуешься?
– Зачем? И так вижу, что не сдох.
Просимн продолжал полыхать от ярости, и она благоразумно замерла в противоположном углу.
– Что ты хотел мне рассказать, Гермес?
– Располагайся. – С видом гостеприимного хозяина он указал на стул напротив.
