—Как Лаура?
—Хорошо, спасибо. Ждет в столовой,— он словно напоминал ей: «Придерживай язык и мысли».
—Ну а сам-то как?
—А, неплохо,— Марк уже двинулся в заднюю часть дома.— Каждый день новое приключение. Проходи, пожалуйста.
Хоппер последовала за ним. Порой брат перебарщивал с церемониальностью. Даже в детстве он, выработавший безупречные манеры, обходился с ней, появившейся на свет двумя годами позже, словно она была в его доме желанной, но гостьей. Выходил из машины открыть ей дверцу, открытки на день рождения заканчивал обязательным «с наилучшими пожеланиями». Годами она подозревала, что Марк попросту недолюбливает ее, пока не увидела его с подружкой. Тогда-то ей и стало ясно, что так он ведет себя почти со всеми.
Первый этаж дома занимала восхитительная кухня-столовая — во всю ширину здания, с выходящим в сад эркерным окном. Помещение было оснащено популярными «умными» жалюзи, которые посредством отражателей создавали впечатление темноты снаружи. Здесь было прохладно — работал кондиционер, а по обе стороны от обеденного стола тянулись стеллажи с новенькими на вид книгами. Похоже, дела у Марка действительно шли хорошо.
Лаура стояла в передней половине помещения, кухонной, зарешеченные окна которой выходили на улицу. Когда Хоппер появилась на пороге, Лаура повернулась к ней с блюдом в руках и тут же поставила его обратно на плиту. Женщины обнялись, и Хоппер рассеянно подумала, не выжидала ли невестка, чтобы взять блюдо точно в этот момент, с целью продемонстрировать, какой переполох она тут устроила своим появлением.
—Здравствуй, Элли. Как ты?
—Спасибо, неплохо. Просто долгий день выдался.
—Не сомневаюсь. Что ж, чувствуй себя как дома.
С Лаурой они никогда особо не ладили. Один из тех немногих раз, когда им довелось побыть наедине, пришелся на уик-энд, незадолго до свадьбы Марка и Лауры. Они остановились в гостинице «Котсуолд», переоборудованном доме в георгианском стиле. Место оказалось прекрасным, но обстановка неблагоприятной: единственный сын владельцев, пожилой пары, во время учений на призывной службе получил тяжелое ранение. Теперь старики заботились о нем, мужчине лет сорока, и старательно делали вид, что будущее, несмотря на собственную дряхлость, их совершенно не тревожит.
Марка отозвали в Лондон улаживать какой-то кризис. Хоппер и Лаура поругались в первый же вечер и оставшиеся выходные по возможности проводили раздельно. Причиной их разлада, строго говоря, явился не пустой спор, а констатация радикального расхождения во взглядах: Лаура настолько же стремилась созидать и заботиться о доме, насколько Хоппер бежала от подобной участи.
По крайней мере, теперь обе даже не пытались прикрываться напускным дружелюбием. Их вполне устраивала полнейшая неосведомленность о сокровенных переживаниях друг друга, и они терпели не слишком частые контакты из общей любви к Марку. И вот этого было не отнять: Лаура по-настоящему любила брата Хоппер. Их брак был одним из самых крепких, что ей доводилось встречать.
Марк неизменно закрывал глаза на существующую пропасть между женой и сестрой. Подобно планете с двумя спутниками по разные стороны, он учитывал лишь один, находящийся в поле зрения, а в тех редких случаях, когда они оказывались на виду одновременно, удивлялся, однако не слишком беспокоился.
—Проходи и садись. Бокал вина?
—Спасибо.
Она села за обеденный стол и, когда Марк отправился за бокалом, взяла рассмотреть бутылку. «Норфолк эстейт», гласила этикетка. Вино в Норфолке нынче делали хорошее, всяко лучше отвратного корнуоллского пойла. Тамошний виноград подвергался воздействию близких атлантических течений, в результате чего вино приобретало привкус, который производители бесстыдно подавали как «океанский букет», но потребители выразительно называли рассолом.
Когда подошла Лаура с кастрюлей, Хоппер поднялась.
—Мне помочь?
—Да не стоит. Осталось лишь парочку вещей доделать. Садись,— очевидно, жена брата осознала излишнюю категоричность в своих словах, поскольку добавила: — То есть как тебе хочется.
Только когда они все расселись и еду — какую-то неопознанную дичь с мешаниной из овощей («из своего сада»)— разложили по тарелкам, Марк повернулся к Лауре и сообщил:
—У Элли довольно печальные новости. Сегодня днем умер ее старый куратор, Эдвард Торн.
—Соболезную. Он болел?
—Да. Но я только сегодня об этом и узнала. На платформу прилетели двое его коллег…— Являлись ли они в действительности его коллегами? Теперь это представлялось сомнительным.— И отвезли меня к нему, по его просьбе.
—Вы поддерживали отношения?
—Вовсе нет. Не общались уже много лет.
—Тогда зачем ты ему понадобилась?— вопрос Лауры, как и предыдущее ее высказывание, прозвучал чересчур резко.
Хоппер через силу улыбнулась.
—Наверное, просто хотел поговорить с кем-нибудь из своих бывших студентов,— небрежная ложь тут же вогнала ее в краску. «И вовсе не поэтому он хотел со мной повидаться»,— подумала она.— Как дети?
—Прекрасно,— отозвалась Лаура.— Дженни на прошлой неделе исполнилось четыре, так что мы устроили ей небольшую вечеринку. Том все так же бредит армией. Все время марширует по парку,— стоило ей заговорить о детях, и интонации разом смягчились.
—А работа как?
—Тоже ничего, спасибо. Хотя хвастаться особо нечем. На Марка вот недавно проблемы навалились.
Брат работал в сфере безопасности. Он никогда не рассказывал Хоппер, чем именно занимается, лишь туманно упоминал антитеррористическую деятельность. Судя по его намекам, он либо что-то проверял, либо чем-то заведовал. Лаура свое уже отслужила и прошла переподготовку на специалиста по солнечной энергетике — монтаж оборудования, управление сетями. Нынче она курировала электроснабжение территории на юго-востоке, хотя и, разумеется, из уютного кабинета в Уайтхолле.
—Сочувствую, Марк. Нелегко тебе.
—Работы вправду по горло,— продолжала трещать Лаура.— Ночами не спит. Какая-то крупная заварушка с американцами, так ведь?
—Ай, да вечно что-нибудь происходит,— отозвался Марк, с улыбкой глядя на жену. Он явно сболтнул ей лишнего. Лаура едва заметно кивнула, словно бы уловив намек, и Марк сменил тему: — Элли, пока не решила, сколько еще пробудешь в Лондоне?
—Через несколько дней на платформу отходит корабль. На нем и поплыву.
—До той поры, само собой, оставайся у нас,— это, несомненно, тоже было согласовано. Марк ни за что не предложил бы ей пожить у них, сперва не посовещавшись с женой.
Хоппер глотнула вина.
—Спасибо. С удовольствием останусь.
* * *
—Вот, пожалуйста.
Разливая виски по бокалам на буфетной стойке, Марк устало потер лицо рукой. Вскоре после ужина Лаура отправилась спать, и Хоппер наконец-то расслабилась. В гостиной стоял приятный полумрак — даже темнее, чем на платформе, хотя там использовались огромные промышленные жалюзи.
