—Что могли, Марк? Убить? Твои собственные коллеги?
—Помилуй, Элли! Мы не убиваем людей. Уж я-то точно.
—Ты ведь знаешь Уорик, так ведь?
Он покраснел.
—Встречались раза четыре или пять. На совещаниях, мероприятиях, всяком таком. Она выше меня по должности, Эл. Заведует всем отделом.
—Что ж, как-нибудь при случае дай ей знать, что ее ручной костолом избил меня. И дело могло кончиться гораздо хуже, не подоспей ты вовремя.
—Вот же черт! Этого не должно было случиться. Наверно, они не знали, кто ты такая.
—Да всё они прекрасно знали. Поэтому-то именно она меня и допрашивала.
—Ну…— Марк сконфуженно уставился в боковое окошко.
—Ну что?
Он совладал с неловкостью, потому что спросил напрямик:
—Прежде всего, что ты делала в том доме?
—Я не собираюсь это обсуждать.
—Почему попыталась сбежать?
—Марк, я ничего тебе не скажу.— Запястье в месте удара о пол пульсировало. Внезапно Хоппер ощутила себя смертельно уставшей. Прилив адреналина, не отпускавший ее в доме Торна и участке и даже во время избиения Блейком, внезапно разом схлынул.— А если бы рассказала, пришлось бы сдать тебя Уорик, чтобы она выбила это из тебя.
—Ох, ради бога!— брат раздраженно выдернул ключи из замка зажигания.— Я сказал им, чтобы тебя оставили в покое.
—Весьма любезно с твоей стороны.
—Но я хочу, чтобы ты немедленно прекратила это… Чем бы там ни занималась. Пообещай, что прекратишь.
У Хоппер ныло все тело. Из-за огромного синяка на затылке она даже не могла опустить голову на подголовник. Она вздохнула.
—Да, Марк. Обещаю.
—Спасибо,— отозвался он с умиротворенным видом.— Я передам.
Другой милой чертой Марка, помимо его неумения врать, была его неспособность распознавать обман.
Они прошли в дом. Старший ребенок брата, Том, еще не спал.
—Тетя Элли! Тетя Элли!— он бросился к ней на руки и с сосредоточенным личиком осмотрел ее.— Ты упала?
—Ага,— улыбнулась Хоппер.— Глупо так получилось.
Мальчик заговорщически зашептал ей на ухо:
—А папа тоже упал в саду и сказал нехорошее слово, и я его слышал!
—Да что ты? Вот те на! Надеюсь, ты его не запомнил.
Том расплылся в довольной улыбке.
—Запомнил.
Вошла Лаура.
—Так, дружок, пора спать,— произнесла она и только потом увидела золовку. Кровь так и отхлынула от ее лица, и Хоппер даже вынуждена была сдержать смех.— Элли, господи! Как ты?
—Да в порядке. Не сомневаюсь, Марк все тебе расскажет,— она все же ощутила некоторую неловкость, что ужас невестки доставляет ей такое удовольствие.
—Не стоит так… Ладно, Марк позаботится о тебе. Еда на плите. Марк, можно тебя на секундочку?— Лаура поспешила удалиться с Томом. Брат последовал за ними.
Элен в одиночестве принялась за еду.
* * *
Когда она уже заканчивала ужин — какое-то овощное рагу; все-таки семья Марка не была достаточно состоятельной, чтобы есть мясо каждый день,— на кухню зашел брат. Он позволил себе немного потоптаться на месте — эдакий телесный аналог откашливания, чтобы привлечь внимание публики.
—Элли, если ты во что-то вляпалась, я могу помочь. Можно устроить тебе перевод или… подключить других людей, если нужно. У меня много связей. Я хочу, чтоб ты поняла: ты не одинока.
В голове у Хоппер машинально мелькнуло возражение: «Одинока, еще как одинока».
Вид у брата был такой мрачный и искренний, что она чуть было не призналась ему о желании Торна перед смертью что-то показать ей. Но затем так же стремительно дверь в ее сознании захлопнулась перед ним.
—Марк, у меня выдался тяжелый день. Я мечтаю только о том, что поскорее завалиться спать.
От нее не укрылось, как Марк подавил волну раздражения — просто поразительно, как он вообще добился успеха в службе безопасности, когда у него все читалось на лице.
—Хорошо-хорошо. Отоспись. Но утром я все равно хочу поговорить об этом. Мы можем вернуть тебя на платформу.
—Слишком поздно.
—Что ты имеешь в виду?
—Уорик. Она уволила меня.
—Ох,— на мгновение Марк явно приуныл.— Но, может, оно и к лучшему. Если именно из-за людей на платформе ты…
—Сбилась с пути истинного? Да там в основном военные и физики-ядерщики. Когда, по-твоему, военные свергали демократическое правительство ради собственных нужд? За исключением нынешних обстоятельств, конечно же.
Это было уже слишком.
—Вот из-за таких разговоров ты и влипла в историю, Элли. Тебе и вправду стоит отдохнуть. Мое мнение тебе известно, и ты обещала мне больше ни во что не ввязываться,— Марк словно обращался к невидимой аудитории. Хоппер пришло в голову, что его кухню могут прослушивать.
—Спокойной ночи, Марк.
Элен оставила брата и поднялась в свою комнату. Здесь было тихо. Самое время припрятать фотографию Торна с коллегами, решила она. Достав снимок из бюстгальтера, оглядела комнату. Однако ничего подходящего на глаза ей не попалось, и тогда она спустилась на площадку, где располагался заставленный всякой утварью приставной столик. Непосредственно за ним обнаружилась щель между двумя брусками, куда и получилось запихать фотографию. Оставлять ее здесь, конечно же, было рискованно, но прятать в комнате, а уж тем более носить с собой представлялось еще более опасным. Вернувшись в постель, Элен вдруг ощутила себя странно уязвимой без снимка.
Минут через двадцать жажда выгнала ее из постели, и она прокралась вниз. Брат к себе в спальню до сих пор не поднялся. На первом этаже свет пробивался из-под тяжелой дубовой двери, за которой, насколько помнилось Хоппер, находилась вторая гостиная, поменьше. Она приложила ухо к двери и расслышала приглушенный голос Марка, однако разобрать слова оказалось невозможно. Тихонько вернувшись наверх, Элен попыталась заснуть.
Прошло с полчаса, однако разум ее никак не мог успокоиться, и тогда она подняла жалюзи и выглянула в солнечную ночь. Где-то неподалеку тянула свою песню утомленная птица. А больше не доносилось ни звука.
О фотографии они ни за что не узнают. И у нее имелось еще кое-что: в доме Торна она обнаружила визитку адвоката. Стефани Клэйфорд, так ее зовут. Завтра утром она заглянет к ней, а потом отправится в книжный магазин Фишера. В общем-то, ей некуда больше идти.
В конце концов Хоппер заснула и во сне оказалась на носу рассекающего черный-пречерный океан баркаса — того самого, что их отряд обнаружил два дня назад. Впереди раздавался какой-то хруст. Вглядевшись, Хоппер поняла, что двигается судно вовсе не по воде. То был некий темный блестящий панцирь, размалываемый килем баркаса на тысячи искрящихся чешуек. Из-под закрытого люка у нее за спиной доносилась возня. В трюме находились сотни человек — мертвые, требующие ее внимания. И еще она знала, что где-то среди них была ее мать — уже влившаяся в их ряды, уже бесповоротно пропащая.
