—Почему вы нас впустили?
—Полиция не всегда права. И большинство из нас оказались здесь как раз из-за полиции. Незаслуженно.
—И вы тоже?
—Лично я, пожалуй, вполне заслуженно,— он не стал вдаваться в подробности.
Внизу, шурша серыми тапками по плиткам пола, прошли санитары.
—Когда нам лучше уйти?
—Я бы на вашем месте выждал пару часов. А потом мы сможем вывезти вас на одной из санитарных машин и доставить, куда вам необходимо. Сколь угодно поздно — комендантский час на нас не распространяется.
Хоппер внезапно ощутила, что у нее ноет все тело. Она взглянула на часы: всего лишь восьмой час. Даже не верилось. Столько всего за один день — адвокат, книготорговец, парк, музей и вот теперь больница.
—Где бы нам пока устроиться?
Безупречно выскобленный балкон, на котором они стояли, пустовал, лишь в дальнем конце орудовал шваброй санитар.
—Есть тут у нас одна комнатка, нечто вроде тайника для священников.
[11] Хотя сами мы отнюдь не священники.
—А я бы вполне приняла вас за одного из них.
Губы их собеседника даже не дрогнули в ответ на шутку.
—Сюда, пожалуйста.
* * *
Врач проводил их в эдакую монашескую келью на верхнем этаже — комнатушку с массивной дверью, бетонными стенами и без окон.
Вентиляционная система представляла собой сущее доисторическое чудовище и больше шумела, нежели гоняла воздух, так что они предпочли отключить ее и теперь обливались потом. Мебели тоже было не густо: каталка, книжная полка да узкая кровать, на которой они и устроились, прислонившись к стене.
На полке рядом с Хоппер стояло с десяток пожелтевших медицинских справочников. Она полистала один. Большинство перечисленных лекарственных средств — около трех четвертей — в нем оказались жирно перечеркнуты черной ручкой. Рядом с каждым зачеркнутым препаратом значилась дата. Писали, похоже, разные люди. На форзаце кто-то накорябал: «Ноябрь 2034. Да поможет тебе Бог».
Дэвид покосился на нее и заговорил:
—Хочешь поскорее уйти?
—Даже не знаю.
—Интересно, насколько можно ему доверять?
—Если бы он хотел нас сдать, то сделал бы это прямо у двери, как считаешь?
—Пожалуй.
—Вот и прекрасно. Предлагаю остаться, а потом воспользоваться его предложением подвезти.
—Хорошо.
—Как думаешь, Хетти…
—Не знаю, Элли. Не знаю. В музее и раньше устраивали облавы, об этом я слышал. Только не думаю, что в тех случаях полиция прибегала к оружию,— несколько секунд он созерцал потолок, затем взглянул на часы и медленно закрыл глаза руками.— Черт.
Поморщившись от боли в ребрах, Хоппер достала из кармана пачку сигарет и предложила ему одну из двух оставшихся штук.
Дэвид взял сигарету и нагнулся к огоньку.
—Думаю, с газетой покончено.
—Но тебя ведь никто не видел в музее.
—Дело не в этом. Я больше не могу оставаться в «Таймс». Особенно после того, как забрали Гарри. Велся, как последний кретин, не замечая того, что творится у меня под носом. Дела-то шли неплохо, и, похоже, успех изрядно затуманил мне голову,— он жадно затянулся. Сидя облокотившись на стенку и согнув ноги, он здорово напоминал брошенную марионетку.— Да в любом случае, если этот кусок дерьма, помощник Гарри, сдаст меня, мне стоит думать, как избежать ареста, а вовсе не об очередной передовице.
Помолчав, Элен произнесла:
—Я вовсе не хотела втягивать тебя в эту заваруху.
—Это не твоя вина,— отозвался Дэвид, не глядя, однако, на нее.
—Еще как моя.— Она проводила взглядом поднимающееся облачко дыма.
Он вздохнул.
—Тебя никогда не останавливал риск, Элли. Именно это мне в тебе в первую очередь и нравилось. И мне не хватало этого.
Ранее после подобного заявления она постаралась бы свернуть разговор, дав понять Дэвиду, что нынешняя его жизнь ее не касается. Однако сейчас, глядя на его до боли знакомый профиль, ей захотелось узнать побольше.
—А работы тебе будет не хватать?
—Еще как!— поморщившись, он покачал головой.— Знаю, что ты думаешь. Что я идиот, коли до сей поры мирился со всем этим.— Хоппер открыла было рот для возражений, однако Дэвид отмахнулся.— Нет-нет. Я знаю. И вовсе не думаю, что ты неправа. В свою защиту скажу только, что на первых порах, когда получаешь золотую цепочку, ничего даже и не замечаешь. Надеваешь ее себе на шею, считая наградой. Потом тебе дают еще одну. А через какое-то время на тебе их уже тридцать штук, и ты даже шеей шевельнуть не можешь.
—Такое мне не грозит.
—Ты везучая,— кивнул он.
—Но готова поспорить, что по уйме всяких моих душевных и прочих качеств ты не скучал.
—Ох, даже не знаю!— Дэвид повернулся к ней, и она неожиданно смутилась.— Хочешь, одну забавную штуку расскажу? Тебе понравится. В общем, мы с Пам расстались из-за того, что она хотела детей.
Поначалу Элен показалось, что она ослышалась.
—Но, Дэвид, это же твоя мечта! Была, во всяком случае. Из-за этого-то мы и развелись. Разве нет?
—Похоже, я стал думать как ты,— пожал он плечами.
—Вот так новости…— Вообще-то желание Дэвида зачать и вырастить следующее поколение людей Элен даже нравилось — как воодушевляющая идея. Дэвид неизменно был оптимистом, устремленным в будущее, ищущим пути вперед. И вот теперь он заявляет, что главное препятствие, вынудившее их расстаться, исчезло из-за того, что отныне он не видит будущего, ради которого стоило бы стараться!— С ума можно сойти!
—Да я и сам удивлен. Очевидно, понадобилось несколько лет, чтобы твои доводы дошли до меня, но в конце концов они взяли верх.
—Что же произошло?
—Если ты вдруг не заметила, здесь царит полнейший ужас. У меня хорошая работа — точнее, была. Я везунчик. Вот только с каждым днем становится все хуже.
Вид у Дэвида вдруг стал такой несчастный, что она не могла не подбодрить его:
—Но страна-то в целом выживает, так ведь?
—Со всем уважением, ты сидела на платформе посреди Северной сраной Атлантики. Ты просто не знаешь.
Он надул щеки и с шумом выдохнул, разогнав повисшие под потолком нитки дыма. Казалось, серый цемент стены за его спиной вытянул все краски с его лица.
—Года четыре назад, вскоре после твоего отъезда, меня отправили в командировку на ферму в Житнице. На самую настоящую, где-то в Нормандии. Поручили написать статью. Там только что сняли пятый урожай за год, да еще разработали методику, как добиться дополнительного. Произвели какую-то генетическую модификацию. Гениальная штука. И захотели продемонстрировать всей Британии, как прекрасно у них все получается.
