Один измужчин повернулся кстолу, взял стаканчик иопять устремил свой взгляд нанас. Вам что, делать нечего?– спросилон. Мы посмотрели нанего вответ, ноничего несказали, итут я услышал вдалеке: мальчики, уезжаем,– ипо звучанию этих слов становилось понятно, что дотого, какя сейчас услышал этот крик впервый раз, он уже точно раза три-четыре успел огласить заводские стены. Мы ретировались, отправились напоиски Йохана ичерез четверть часа, когда уже ехали поунылой исерой предвечерней Вибаустрат, Леннокс спросил: ате дедки подлампами застолом, ктоэто?
Я расстроился, что он задал этот вопрос, я уже было представил себе, что вовремя наших блужданий позаводу мы еще нераз случайно выйдем кним, нопри этом так никогда ине запомним, какк ним попасть, так что оказаться там всегда будет приятной неожиданностью, ичто мы будем останавливаться напороге (образно говоря, ведь порога там небыло, был лишь широкий проем встене соседнего помещения), ичто современем эти мужчины проникнутся кнам доверием, ичто водин прекрасный день кто-то изних оторвется отстола иподольет нам кофе изтермоса встаканчики, которые мы держим вруках (потому что какраз решили пройтись вовремя перерыва накофе). Апотом он пригласит нас подойти кстолу иобъяснит, чем они там занимаются ичто это застранные развороченные коробки, вкоторых, какя сейчас, сидя вмикроавтобусе, вспоминал, были какие-то маленькие раскрашенные объекты: какбудто моя память– это видеозапись, изкоторой я могу посвоему желанию выдергивать стоп-кадры иувеличиватьих.
А, это вы наткнулись наполицейских сих объемными моделями, улыбнулся Йохан, тоесть, извините, бывших полицейских, они уже напенсии. Интересно, что сними будет, когда мы закроем хлебозавод?
Мы стали спрашивать дальше (объемные модели? полицейские напенсии?), иЙохан удовлетворил наше любопытство, пока мы ехали поузким улочкам Бетондорпа
[8], разыскивая адрес, где, посодержащимся вфолианте непогрешимым сведениям, нас должен был ждать архив социал-демократического общества спортивной рыбной ловли.
Нодаже после того, каксекрет был раскрыт, мы всеравно вовремя блужданий позаводским лабиринтам часто останавливались упомещения, где эти мужчины, склонившись надстолом, трудились надсвоими проектами. Нам так ине удалось выучить дорогу кним, мы только приблизительно знали, куда идти, и, вточности также, какя себе ипредставлял, каждый раз оказывалось неожиданностью, вкакой именно момент перед нами предстанет проем встене, закоторым мужчины стоят засвоим длинным столом. Мы останавливались всторонке, какпосетители зоопарка, отделенные невидимым барьером отсуществ, которые живут своей жизнью икоторым ненадо мешать.
Однажды утром мы отправились блуждать раньше, чем обычно, иза столом никого незастали. Впомещении было темно, бильярдные лампы надстолом выключены, даже, казалось, было как-то холоднее. Единственный источник света находился заприоткрытой дверью, закоторой обнаружилась выложенная плиткой лестница. Через несколько минут поэтой лестнице спустится один изполицейских-пенсионеров, нопока что мы были одни имогли воспользоваться случаем ирассмотреть все то, что было расставлено настоле. Йохан объяснил, что те три-четыре человека, кто сюда приходил, занимались старыми нераскрытыми убийствами. Загадочные развороченные коробки, которые стояли настоле истеллажах, были подробными макетами тех мест, где произошло убийство. Несколько макетов стояло настоле, два изних представляли собой сильно уменьшенные внутренние помещения, состоящие изнескольких комнат, водин даже входил фрагмент улицы сфонарем иприслоненным кдому велосипедом. Настеллажах стояли еще идругие, нобыло слишком темно, чтобы разглядеть, что там. Ктомуже изучать их уже было некогда, полестнице уже спустился первый экс-полицейский. Мы неслышали, какон шел, изаметили его присутствие только повнезапному инедолгому снижению интенсивности света.
Только ничего непередвигайте, пацаны.
Мы отступили нашаг назад. Мужчина разделся иперебросил куртку через спинку стула. Потом подошел кстолу, вытянул руку вверх иподкрутил лампочки подзелеными абажурами. Одна задругой они зажглись. Свет падал настол, скаждой зажженной лампочкой остальная часть помещения все больше погружалась вомрак. Мы сЛенноксом так иостались стоять, нас ведь никто непрогонял. Упенсионера-полицейского был ссобой пакет, изкоторого он достал термос ипоставил его настол. Остальные сейчас придут, пробурчалон, какбы успокаивая нас, будто мы договаривались овстрече совсеми сразу. Я рассматривал макет сфрагментом улицы, имужчина сказал: это недалеко отсюда, наАхтерхрахт. Я кивнул, хотя ине знал, где этот канал находится. Я смотрел сверху накомнаты, обставленные миниатюрной мебелью. Вспальне рядом скроватью наживоте лежал человек влуже крови. Нанем был темно-серый костюм, ноне было обуви. Какойбы маленькой нибыла фигурка, накаждой ноге были отчетливо видны все пять пальцев. Подошвы были слегка испачканы.
Он ходил босиком, сказаля.
Бывший следователь вытащил изпакета несколько пластиковых стаканчиков ипоставил их настол. Да, номы незнаем когда, сказалон, неглядя наменя, может быть, он просто редко мыл ноги.
Да, это так, произнес я пристыженно.
Вопрос скорее втом, сказал Леннокс, что случилось сего ботинками.
Хороший вопрос, ответил мужчина.
Мне показалось, что вопрос был довольно-таки заурядный.
Они унего подкроватью, новамих, конечно, невидно. Полицейский убрал солба свои седые спрожелтью волосы, подошел кмакету иподнял спола миниатюрную кровать. Там среди несоразмерно больших метелок длясмахивания пыли стояли два мужских ботинка.
Аноски где?– спросил Леннокс.
Вот именно, ответил полицейский, где носки? Что утебя сносом? Подрался?
Нет, я таким родился, сказал Леннокс. Это можно исправить, произнес мужчина, сейчас такие технологии. Слестницы послышались звуки шагов, ив помещение вошли еще трое экс-полицейских, втеплых куртках ис пакетами вруках. Один измужчин расстегнул молнию накуртке, подошел кстолу идостал изпакета какую-то коробочку, открыл ее, приподнял что-то иаккуратно поставил перед камином вгостиной дома наАхтерхрахт. Это была маленькая блестящая черная печка-буржуйка. Сзади изнее торчала короткая труба, которую он воткнул взияющую пасть камина. Остальные наклонились надмакетом иодобрительно что-то прогудели. Как-то само получилось, что мы сЛенноксом освободили им место.
Все дело вдеталях, сказал нам тот, кто пришел первым. Пока остальные снимали куртки, он убрал изспальни кровать, итруп, иботинки– дляних ему потребовался пинцет. Осталось только пятно крови. Сегодня будем клеить обои вспальне, сказалон. Другой полицейский осторожно положил настол несколько крохотных малярных валиков. Нам показалось, что пора уходить.
Потом мы часто возвращались, инас никогда непрогоняли. Какбудто этим людям спустя годы нидля кого незаметной работы надпроектами (мы, вовсяком случае, прикинули, что они работают никак неменьше нескольких лет) вдруг понадобились зрители. Мы восхищались макетами инесколько раз приходили, чтобы молча посмотреть, после чего полицейские начали показывать нам, что они запоследнее время успели улучшить илиизменить. Я остерегался высказывать какиебы то нибыло умозаключения осоответствующем макету убийстве, какимибы блестящими они никазались мне самому, это совершенно очевидно невходило внаши функции: нам надлежало быть свидетелями того, какстарики колдуют. Ипоэтому мы молча наблюдали, какони корпят надкартонками, сосвоими миниатюрными пинцетами, пипеточками дляклея иострейшими лезвиями. Обычно их было четверо, ноони были так похожи между собой (старые, коренастые, сседеющими волосами, вочках, кожаных куртках иливетровках, сзастарелым кашлем курильщика– то идело один изних удалялся вдавно неработающий туалет пососедству, чтобы выкурить там самокрутку), что мы никогда небыли уверены, что это всегда одни итеже люди; их могло быть ишестеро илисемеро, ноникогда небольше четырех одновременно. Они пользовались отдельным входом, какмы скоро обнаружили,– небольшая такая арка нанабережной; иногда мы ходили смотреть, какони приезжают врайоне десяти илиполовины одиннадцатого насвоих великах илистарых мопедах.
