–Значит, вы нехотите их посмотреть?
Хотелалия? Илибыло просто лестно, что Аделаида удостоила меня такой чести? Ясказала:
–Завтра яна пять недель улетаю наАляску. Вы можете мне их прислать? Отсканировать иликак-тотак?
–Врядли. Авы неможете приехать сегодня?
–Сегодня сумасшедший день.
–Хорошо. Тогда повозвращении. Теперь увас есть мой телефон.– Вее тоне еще слышались повелительные нотки, хотя, может быть, кним добавилось легкое огорчение.– Вы будете вАнкоридже?
–Наездами.
–Одна моя работа выставлена вгородском музее. Можете посмотреть.
Яуже хотела сказать «хорошо, досвидания» иразъединиться, несобираясь нилицезреть ее шедевры, низвонить ей потом, каквдруг нечто странное пришло мне вголову:
–Аоткуда увас письма Мэриен?
–Она кое-что мне оставила. Картины, фамильные ценности. Один пекарь вМиссуле любезно хранил все усебя вподвале доее исчезновения. Юристы распорядились переправить хозяйство моей матери. Там были иписьма. Возможно, это ошибка. Возможно, она несобиралась их передавать.
Мне все еще чего-то нехватало.
–Нопочему она вообще что-то вам оставила?
Аделаида молчала так долго, что япроверила, непрервалосьли соединение. Наконец она сказала:
–Япросилабы вас, чтобы это пока осталось между нами, хотя, наверное, насамом деле все нетак уж важно, ноДжейми Грейвз– мой родной отец.
Война
Англия
Декабрь 1943г.
Наследующий день
Фермерское поле, куда села Мэриен, оказалось всего втридцати милях отвторого отряда авиатранспортной службы вУитчерче. Она думала, унее хватит топлива. Если нет, найдет еще какое-нибудь поле. Мэриен провела ночь нахолодном полу кухни фермера, чья жена подозрительно косилась нанее, аутром ей удалось поднять «спит» сземли, долететь доУитчерча, заправиться идоставить самолет вКосфорд. Погодные условия, объяснила она диспетчеру. Самолет остался цел иневредим, поэтому выбранили ее лишь формально, предупредив, однако, что придется доложить. Прекрасно, ответила Мэриен. Когда она добралась наЭнсоне доХамбла, спустились сумерки. Она машинально села намотоцикл, нашарила ключ зажигания. Бездумно, незная толком, куда едет, двинулась клагерю Калеба. Задве мили унее закончился бензин, иоставшуюся часть пути она прошла пешком.
Уворот она спокойно бессчетное количество раз повторила: ей нужно видеть Калеба Биттеррута. Наконец военный полицейский сдался исказал, что нельзя просто так являться, что лагерь закрыт, что, какиебы дела нибыли унее сБиттеррутом, это непроблема армии Соединенных Штатов, что она вторгается натерриторию ВВССША, мисс, ибудет наказана. Вконце концов он велел ей сесть иподождать, асам ушел наразведку.
Странно вело себя время. Мэриен будто вышла изнего ивернулась обратно, только когда кней вбудке примостился Калеб. Он понял, Джейми погиб. Ему стоило только посмотреть нанее. Мэриен испытала благодарность, что ненужно произносить слова. Вдруг она расплакалась ине могла остановиться.
Появился еще один человек, врач, решила она. Он дал ей две таблетки ибумажный стаканчик сводой.
После этого время остановилось, апотом, спотыкаясь, опять пошло, какбудто это еще одна машина, укоторой кончилось горючее. Встречные фары сзаглушками изатененные каменные стены между залитыми лунным светом полями идревними деревьями создавали наддорогой исильной тряской джипа туннели тьмы. Мэриен каким-то образом удалось показать водителю путь домопеда, иони сКалебом втащили его вмаленький кузов. Потом была вращающаяся дверь «Полигона», рука Калеба унее наплече, желтый свет вестибюля замаскировочными портьерами, Рут всиней рубашке Вспомогательного транспорта, развалившаяся ввольтеровском кресле. Когда Мэриен сКалебом вошли, они встала испросила, что случилось, спросила уКалеба, кто он такой, потребовала объяснить, что происходит. Мэриен удивилась, какРут может быть такой жестокой– спрашивать, заставлять ее произносить слова. Она помнила, какехала налифте иоба поддерживали ее. КакРут ее раздела, аКалеб уложил впостель. Свой собственный голос, хриплый, велевший Рут уйти, потому что она хочет только Калеба.
Когда она проснулась, Калеб спал вкресле, аРут ушла. Она удивилась, почему он унее вкомнате, потом вспомнила ивыбросила руки, во-первых, защищаясь оттого, что знала, аво-вторых, чтобы он подошел кней.
Небесный ветер
ВОСЕМНАДЦАТОЕ
Явылезла изсамолета ипошла кангару, где меня ждал мужчина: Баркли Маккуин, бутлегер, мой будущий муж. Ячувствовала себя сильной, умелой, чувствовала, какмне подчиняется все чертово небо. Он слышал, яумею летать, сказал Баркли. Ему нужен пилот.
–Снято!
«Хэдли, пройди еще раз, пожалуйста».
Мы снимали наАляске, игравшей вфильме нетолько себя, ноиМонтану, так театральные артисты играют несколько ролей ив целях экономии, ичтобы покрасоваться.
Явылезла изсамолета ипошла кангару, где меня ждал мужчина. Он слышал, яумею летать. Ему нужен пилот. Нужно забрать изКанады– многозначительная пауза– товар. Язнала, этот человек изменит мою жизнь, ииспугалась. Подпустила вглаза страха. Нас совсех сторон окружали горы, ржавели осенние деревья.
Мне думалось, играя Мэриен Грейвз, ядолжна изображать человека, лишенного страха, нотеперь поняла, дело совсем вдругом. Дело втом, чтобы стать человеком, обращающимся сострахом, некак сбогом, нуждающимся вумилостивлении.
Поскольку фильмы снимают совершенно невтой последовательности, мы какбудто взяли жизнь Мэриен и, бросив сбольшой высоты начто-то твердое, каждый день поднимали разные кусочки ивдавливали их нанужное место, выстилая дорогу обратно кначалу, которое стало ее смертью, оноже иконцом. Только всилу случайности ирасписания звукового павильона последнюю сцену– крушение– мы будем снимать впоследнюю очередь, ноярадовалась. Яхотела завершения. Хотела, чтобы конец стал концом. Прав Барт, когда говорил, что мы невсегда видим начала. Концы обычно найти проще.
Однако чем больше вомне накапливалось Мэриен, тем больше яощущала стой стороны пустоту, пустое пространство, вместившее, ноне содержащее правду. УДжейми Грейвза была дочь, что Мэриен знала. Иоб этой правде никто даже неподозревал.
«Дорогая, ты откровение,– написал мне Хьюго как-то вечером, посмотрев отснятый материал.– Ятебя почти невижу, даже прищурившись».
* * *
Когда уменя выдалось свободное утро, япошла ванкориджский музей. Подинсталляцию Аделаиды Скотт выделили отдельный зал. Временная выставка, указывалось натабличке. Ниже перечислялись спонсоры, сделавшие ее возможной, втом числе Кэрол Файфер. Поцентру бледного деревянного пола подпотолочным окном стоял огромный керамический цилиндр, может, десяти футов ввысоту идвадцати диаметром, его поверхность испестрили бесконечное множество мельчайших черных выскобленных черточек, всовокупности создававших образ моря, подернутого светом, течением иветром. Вверхней части протянулся мягко вырезанный горизонт снамеком наоблака идалеких птиц.
