–Вы знаете, кто такая Мэриен Грейвз?– спросил Редвуд внаушники.
–Боюсь, что нет,– ответил летчик.
–Она работала пилотом наАляске,– уточнилая.– Довойны.
–Лучшая насвете работа!– воскликнул летчик.
–Мой отец тоже летал насамолетах,– сказалая.– Хобби. Унего была «Цессна».
–О, правда?
–Да.
–Больше нелетает?
–Нет. Ябрала один урок пилотирования. Мне непонравилось.
–Ачто вам непонравилось?
–Наверно, ощущение.
–Лучшее насвете ощущение.
–Тот инструктор тоже так говорил.– Летчик рассмеялся.– Ядумала, все сейчас испорчу.
–Не-е,– протянулон.– Самолету надо доверять. Самолет хочет летать.
Самолет приземлился наглетчере вледяной чаше, окруженной горными вершинами, взамерзшем амфитеатре, занимавшем, поутверждению пилота, территорию больше Анкориджа. Двигатели заглохли, имы вышли втишину. Огромный, красивый пейзаж, какогромно икрасиво понятие смерти– ее красота кчеловеку неприменима. Яступала поснегу, иу меня возникло невнятное, зачаточное ощущение, будто ясейчас провалюсь. Вот, захотелось сказать пилоту, вот такое ощущение. Ноон ответилбы мне, что леднику надо доверять.
Редвуд уже прошел вперед, новернулся ипротянул руку. Яприняла ее. Пейзаж представлял собой полную противоположность скульптуре Аделаиды Скотт. Здесь виделось только все целиком. Невозможно было наложить зрелище намасштаб, который имелбы смысл. Тишина казалась огромной, какнебо, амы такими крошечными, что неимело никакого значения, чем заниматься. Поэтому там, вснегах, мы наконец поцеловались, ия, закрыв глаза, спряталась оттого, что нас окружало.
День Д
Англия
Июнь 1944г.
Через полгода после торпеды
15мая, 1944г.
Привет, ребенок!
Спорю, ты удивишься, получив мое письмо, памятуя, какмы расстались. Клянусь, пишу недля того, чтобы ныть илиругаться, хотя, возвращая тебе твои письма, могу показаться злюкой. Япросто решила, ты хочешь получить их обратно. Яв ▬▬▬▬▬▬▬▬, таскаю набуксире мишени длябудущих пулеметчиков, если ты еще неслышала. Кокран говорила проважное сверхсекретное спецзадание, нооказалось примерно также весело, какбыть глиняным голубем, идаже вполовину нетак привлекательно. Место стоянки самолетов– весь дерьмовый город. Бесконечные, сколько хватает глаз, A-24s скрасными полосами, азапчастей нет, ивремени наремонт тоже. ▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬.
Незнаю, какмальчики-стрелки относятся кженщинам заштурвалом (похоже, они точно незнают, куда целиться: вмишень иливсамолет), нолетчикам это явно непо вкусу. Сорвиголовы, только-только окончившие летную школу, думали, что сейчас полетят сражаться, аих отправляют вигрушечный тир. Итак несладко, атут еще заявляемся мы иделаем тоже самое. О-е-ей– примернотак.
Девочки говорят, сначала было хуже, нопотом мальчики поняли: пока мы летаем, они могут чаще играть вкарты ив них меньше стреляют. Мы всеравно всегда добровольцы, поскольку хотим что-то доказать. Япопыталась подружиться смеханиками, так как, намой взгляд, их расположение– лучший шанс ненавернуться. Домоего приезда погибла одна девушка, Мейбл. Онабы спаслась, ноунее неоткрылся фонарь, иона сгорела заживо. Неисправная щеколда была отмечена вформуляре, ноникто так ничего ине починил.
Была еще одна катастрофа, погибла девушка, Джеки ▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬▬ сама приехала разбираться, нопотом предпочла помалкивать, незнаю, что ей там удалось выяснить. Она такими усилиями пропихивала нас вэтот цирк. Недай бог кому-нибудь важному придет вголову мысль, будто из-за нас одни неприятности. Отнас будут счастливы избавиться.
Некоторые мужики порядком перегрелись. Уменя есть воздыхатель. Настойчивый. Явсе говорю ему, что замужем имой муж вплену, аон отвечает: разве ты незнаешь, война? Какбудто, если война, ядолжна бегать закем-то сгнилым грибом вместо лица.
Может быть, тебе такого рода внимание менее неприятно, чем мне. Мне кажется, тебе все-таки нехватает мужчин. Смешная история: наш женский экипаж, транспортирующий истребители, сел из-за непогоды вкакой-то дыре, иих бросили вместную каталажку, поскольку после наступления темноты женщинам там запрещается ходить вбрюках. Шериф неповерил, что они летчицы. Хотя, по-моему, история нетакая уж исмешная. Бросаешь мужикам вызов ив конце концов добираешься досути: они считают себя лучше нас. Аведь войну развязали именно они. Ямного думала. Когда злимся мы, непроисходит ничего. Когда злятся мужчины, начинает полыхать весь мир. Апотом, когда мы хотим что-то сделать, они вечно пытаются уберечь нас отопасности. Поскольку недай бог нам будет позволено решать засебя. Больше всего они боятся, если однажды мы завладеем нашей жизнью, какони владеют своей.
Яударилась вразглагольствования, прости, отчасти готовя себя ктому, чтобы сказать: ты причинила мне сильную боль, хотя знаю, ты находилась вжутком состоянии. Яхотела быть тем, кого ты позовешь, акогда ты пошла кнему, объедков мне показалось мало. Судя повсему, несправедливо, что именно яиспытываю угрызения совести, поскольку ушла, однако так иесть. Аты их испытываешь? Мне былобы немаловажно знать, если да. Новлюбом случае яхотела сказать, если скем-то изнас что-нибудь случится, знай, вовсяком случае смоей стороны, мы друзья. Неуверена, могули ясказать, что простила все, нопочти все. После случившегося остаться яне могла, ноявсе еще скучаю потебе ишлю свою любовь.
Всегда твоя
Рут.
После того вечера в«Полигоне», когда она выбрала Калеба, идо этого письма Мэриен невидела Рут иничего неслышала оней.
Тысячи кораблей зацветшими серыми водорослями облепили южное побережье, закупорив гавани. Несколько недель Мэриен наблюдала, каких становится все больше. ВЛа-Манше, который, похоже, грозил выйти изберегов, царили давка итеснота.
Лагерь Калеба навремя подготовки наступательной операции закрыли длявхода ивыхода.
ВХамбле ей дали «Валти Вендженс» длятранспортировки вГаварден. Оттуда Мэриен должна была доставить истребитель «Веллингтон» вМелтон-Моубрей, ноперед вылетом поднялся сильный ветер.
Она нашла комнату надпабом. Утром все еще лил дождь, она позвонила вХамбл, ей велели ждать. Навторой вечер, после бестолкового дня, проведенного вкинотеатрах, она выпила сеще одним застрявшим британским летчиком Вспомогательного транспорта, слишком старым длякоролевскихВВС.
