Отведав с Элис и ее родителями чая – таким и кролика не насытишь: тарелочка сэндвичей, кекс без начинки и ломтики папайи,– Первин извинилась и сказала, что ей пора домой.
–Жаль, что ты подала так мало дахитанов, которые принесла Первин,– обратилась Элис к матери.– Они тут были вкуснее всего.
–Сладкое нужно есть с умеренностью. Судя по твоему виду, ты с нашей последней встречи себя не ограничивала,– укорила дочь леди Хобсон-Джонс.
–Я такой худой, как ты, никогда не буду. Чего и стараться?– вспылила Элис.
–Мисс Мистри, вы не откажетесь еще раз прокатиться на «Серебристом призраке»?– прервал их сэр Дэвид.– Сирджит может отвезти вас домой.
–Вы очень любезны, сэр, но колония парсов Дадар довольно далеко.
–А можно и я поеду?– спросила Элис.– Колония парсов – это так интересно!
Леди Хобсон-Джонс покачала головой.
–Душенька, ты две недели провела в море. Ты не можешь знакомиться с родными Первин, не приняв ванны.
–Завтра после работы я свободна,– вставила Первин.– Может, придешь к нам на чай?
–Завтра мистер Мартин повезет Элис на вечеринку в честь ее приезда,– поспешно объявила мать Элис.– Но вы наверняка уговоритесь на какой-то другой день.
–Позвони мне. Телефон у нас есть и дома, и в конторе. С восьми до шести я по большей части там.– Первин открыла сумочку, вытащила визитницу. Вручила Элис карточку, которую ее родители рассмотрели по очереди.
–Это визитная карточка вашего отца?– спросил сэр Дэвид, подняв брови.
–Нет, моя. В деловой переписке я пользуюсь инициалами П. Дж. Мистри. Проще привлекать новых клиентов, если они не знают, что я женщина.
–То есть вы работаете поверенным!– Сэр Дэвид удивленно перевел глаза с текста на карточке на ее лицо.
–Папа, мы же уже говорили об этом в машине!– напомнила Элис.
–Учиться на юриста и работать юристом – не одно и то же. Я еще не видел женщин-адвокатов ни в индийских, ни в британских судах,– пояснил дочери сэр Дэвид.
–Поверенные не выступают в суде,– сказала Первин.– Я собираю сведения перед подачей дел в суд, составляю контракты для наших клиентов. Мой отец иногда выступает на заседаниях, но в большинстве случаев мы нанимаем барристеров представлять наши дела.
–Ну ничего себе,– удивилась леди Хобсон-Джонс, наливая в бокал шерри.– Сколь вдохновляющая история.
Элис тут же поймала ее на слове.
–Мама, я очень рада, что ты за то, чтобы женщины работали. Я уверена, что в Бомбее есть вакансии для учителей.
–Но ты явно перетруждалась в этой зачуханной средней школе в Северном Лондоне! Разве ты не хочешь немного передохнуть?
Первин поняла: надвигается буря. Она опустила серебряную вилочку на пустую тарелку из-под кекса и сказала:
–Сэр Дэвид и леди Хобсон-Джонс, я прошу вас меня простить. Скоро стемнеет, так что я спущусь вниз к стоянке рикш.
–Я же уже сказал: вы должны ехать домой на «Серебристом призраке»!– вскинулся сэр Дэвид.– Я регулярно читаю хронику преступлений. За прошлый год несколько девушек, ехавших в таксомоторе или на рикше, исчезли без следа.
Кто она такая, чтобы отказываться от дельного предложения? Первин улыбнулась и ответила:
–Вы очень добры. Мне, однако, придется сделать короткую остановку – повидать клиента, который живет неподалеку. Не обременит ли это водителя?
«Серебристый призрак» отчалил от ворот бунгало Хобсон-Джонсов и докатил до входа в дом номер 22 по Си-Вью-роуд за две минуты. На сей раз Первин дождалась, когда водитель Хобсон-Джонса откроет ей дверь: нужно было продемонстрировать свой авторитет на случай, если за ней наблюдают.
Первин подошла к воротам, предусмотрительно держа в руке визитную карточку. Широкоплечий привратник-дурван в поношенной зеленой форме поспешил мимо нее к другой двери «Роллса».
–Больше там никого нет,– сообщила Первин, сообразив, что, по понятиям стража ворот, в машине должен быть хотя бы один мужчина.
Он с разочарованным видом подошел к ней. Когда Первин объявила, что хочет поговорить с женами Фарида, он отчаянно замотал головой, а заодно и обвисшей кисточкой фески.
–Бегум в трауре, никого не принимают.
–Мукри-сагиб уведомил меня, что они попросили о консультации.– Если она и искажала истину, то лишь слегка.
Страж умолк и стоял прямо, недвижно, напоминая колонны по обеим сторонам от ворот.
Первин решила дать дурвану время обдумать ситуацию. Она знала, что «Серебристый призрак» наверняка уже привлек внимание привратников из соседних домов. Если она не двинется с места, они обратят внимание на то, как грубо работник Фарида обходится с женщиной, которая, возможно, приехала по поручению губернатора.
Страж с удрученным видом открыл ворота и низко опустил голову, будто бы не желая видеть, как Первин входит внутрь. Она поблагодарила его и уверенно зашагала по мощеной дорожке, миновала небольшое семейство павлинов – те с подозрением посмотрели ей вслед. Трава была высокой и клочковатой, похоже, в последний месяц садовник ее не стриг.
Остановившись возле дома, Первин отметила, что штукатурка отслаивается, местами появилась зеленоватая плесень. Гвендолен Хобсон-Джонс сказала правду: за домом не ухаживают должным образом.
Дверь открылась, скрипнули тугие ржавые пружины. Перед Первин стоял маленький мальчик, одетый в обтерханную жилетку и панталончики. Она поневоле заметила, что одна щека у него почти полностью скрыта огромным родимым пятном: многие и по сей день верят, что это печать дьявола.
Первин ободряюще улыбнулась вестнику, которому явно было не больше десяти лет.
–Меня зовут Первин Мистри, я ваш семейный поверенный. Приехала повидаться с Мукри-сагибом. Передашь ему мою визитную карточку?
–Да, мемсагиб.– Ребенок взял карточку и беззвучно вышел из вестибюля.
Первин сняла кожаные сандалии, поставила их на резную полочку из камфорного дерева, приметила, что там стоят мужские европейские туфли и индийские чаппали
[29]. Удивилась, что женских сандалий на полке нет – значит, женщины никогда не выходят? Или, возможно, у них отдельный вход в зенану, женскую половину дома, где обитают жены и маленькие дети.
Первин огляделась, оценивая красивое старинное бунгало. Синие и оранжевые ромбы на полу перекликались с узором на мраморных архитравах, венчавших высокие стены нежно-лазурного цвета. Вестибюль украшали величественные колонны, инкрустированные панелями с изображением виноградных лоз и цветов – мозаиками из полудрагоценных камней. Первин сообразила, что бунгало построено в 1880-х годах, немногим позже, чем Мистри-хаус.
Первин присела на низкую софу, прислонилась к спинке. Софа выглядела очень элегантно, хотя бархат протерся почти насквозь.
