–Ой, папуля, тебе, похоже, жарко!– воскликнула она, заметив, как вспотела отцовская лысина.
–Я попросил Армана высадить меня ненадолго у клуба «Рипон», а оттуда пришел пешком. Ранняя в этом году весна.
–Присядь, принесу тебе воды.– Первин налила прохладной воды из серебряного кувшина на поставце в чистый стакан, добавила веточку мяты, росшей у окна.
–Это работа Мустафы, не твоя,– заметил отец, с негромким кряхтением усаживаясь на стул.
–Мустафу я отправила кое-что купить.– На самом деле она хотела, чтобы Мустафа поспрашивал на улице, не видели ли там и сегодня незнакомого бенгальца и кудрявого парса.
–Уж он-то всегда рад пойти погулять,– заметил отец, с удовольствием отхлебнув воды.– Ему жара нипочем, несмотря на возраст.
–Он любит повторять, что жар придает силы.– Первин взяла со стола «Основы магометанского закона».– Можно тебе задать вопрос по поводу сто восемьдесят четвертого параграфа, «Сущность вдовьей доли»?
–Давай,– согласился отец, отхлебнув еще.
Первин спросила, правда ли, что отложенная доля подлежит выплате сразу в момент прекращения брака через развод или смерть супруга.
–Можно не производить этой выплаты, если жена сама отказывается ее принимать?
–В их общине принято, чтобы доля была выделена сразу по заключении брака. Но впоследствии выдача назначенного женщине имущества не является обязательной,– без запинки ответил Джамшеджи.– Впрочем, судья все-таки предпочтет получить от поверенного подтверждение, что женщине вручили причитающееся. А уж потом она вольна отдать полученное в дар. Тогда ситуация совершенно однозначная.
–Часть махра, скорее всего, у них на руках. Я почти уверена, что Сакина-бегум сможет предъявить свои драгоценности, а Мумтаз – музыкальные инструменты, но я спрошу их отдельно.– Первин взяла папку с бумагами Фарида, еще раз перелистала.– Доказать, что Разии-бегум принадлежат ее четыре акра земли, будет сложнее, потому что я не нашла здесь купчей на землю на ее имя. Она хранится в другом месте?
–Нет,– ответил Джамшеджи и поставил стакан на стол.– После свадьбы я спросил Фарид-сагиба, хочет ли он оформить передачу собственности официально. Он отказался. Я не стал настаивать, поскольку поверенный не обязан вносить такие изменения. Их можно сделать в любой момент с учетом того, что они прописаны в договоре на махр.
Первин не понравилось, что отец занял столь пассивную позицию.
–Надеюсь, что перевести право собственности на Разию-бегум еще не поздно.
–Желание мужа передать ей землю внесено в договор. Оформить сделку можем либо мы, либо мистер Мукри.
Первин нисколько не сомневалась, что мистер Мукри этого делать не станет – если только переданная в дар земля потом не попадет в вакф. И что тогда?
–Земля не принесет в вакф дополнительные средства, если ее не продать. А как Разия-бегум может ее продать, если на ней стоят фабрики?
Джамшеджи помолчал, а потом покачал головой.
–С фабриками ничего делать не нужно, просто земля под ними может войти в семейный фонд, компания будет вносить в него арендную плату. Но это слишком сложная юридическая комбинация, тебе опыта не хватит. Когда я передавал тебе вчера это дело, я не знал об этом осложнении.
–Ладно, посмотрим. Может, Разия-бегум и не захочет отдавать свои акры, когда я ей все объясню как есть.
Джамшеджи предостерегающе поднял палец.
–Не забывай: как мы с тобой рассудили, подпись Разии-бегум на письме об отказе от собственности – единственная подлинная. Возможно, она как раз за то, чтобы передать свои активы в вакф.
–Наверное,– протянула Первин не без сомнения.
–Ты как, хочешь пообедать? Горло я смочил, теперь слышу призывы желудка.
–Я бы с удовольствием с тобой поела, но в два должна быть в бунгало Фарида. Можно я возьму машину?– Она искательно глянула на отца.
–Разумеется. Лошадь отсюда тонгу на Малабарский холм не вытянет. И мне пришла в голову еще одна причина, почему мы не будем обедать вместе,– добавил отец лукаво.
–Почему?– растерянно спросила Первин.
Отец указал на железную корзину для мусора, над которой уже кружило несколько мух.
–Низменная это привычка – приносить что-то, кроме чая с сухариками, в рабочий кабинет. Дед твой наверняка бы заплакал.
Дорога от Форта до Малабарского холма занимала меньше получаса. И тем не менее Первин успела вспотеть. Причем дело было не только в том, что день для февраля выдался теплым. Она нервничала: как правильно растолковать вдовам все подробности, а кроме того, ей ведь еще нужно выяснить, как они относятся к Файсалу Мукри. Если он и с ними ведет себя так же неучтиво и властно, как с ней, они наверняка ей доверятся.
Перед воротами дома 22 по Си-Вью-роуд стоял все тот же вздорный дурван. Он заглянул в «Даймлер», увидел Первин, и лицо его побагровело. Он ткнул в Армана пальцем и рявкнул, что тот остановился не там, где надо.
–Мемсагиб?– Арман повернулся и вопросительно глянул на Первин.
Первин сдержанно обратилась к привратнику:
–Вчера, напомню, вы меня впустили. Я адвокат вашей семьи, и Мукри-сагиб дал мне позволение приехать снова.
–Да-да!– коротко подтвердил дурван.– Но если вы к женам, то вам нужен вход в зенану. Это вторые ворота. Я их уже открыл.
Теперь Первин почувствовала себя в глупом положении. Арман проехал еще несколько метров, повернул ко вторым воротам. Выложенная кирпичом подъездная дорожка вела к северной стене дома, к которой была пристроена длинная въездная арка под медной кровлей. Первин поняла, что эта постройка скрывала женщин, когда они садились в машины или повозки.
Первин вышла, осмотрела сад. Эта часть домовой территории была густо засажена высокими деревьями. На запущенном газоне выросли сорняки, а вот за бордюром из розовых кустов явно ухаживали, они выглядели здоровыми.
Первин постучала в дверь, в ответ – молчание. Она выкрикнула приветствие в прорези в мраморном окне-джали, и примерно через минуту дверь ей открыла девочка в поношенном хлопковом шальвар-камизе
[34].
–Адаб,– поздоровалась Первин, заметив, что девочка – почти ровесница мальчику, которого она видела накануне.– Меня зовут Первин Мистри. Я приехала к бегум.
–Они про вас знают. Заходите, пожалуйста.– Девочка не поднимала головы, как будто стеснялась гостьи.
–Вчера в главной части дома мне открыл мальчик,– заметила Первин, снимая сандалии.
–Мой брат-близнец Зейд. Он хороший мальчик,– добавила девочка, повернулась и посмотрела на Первин. Сходство их лиц сердечком было очевидным, хотя на девочкином и не было родимого пятна.
