Владелец лавки мистер Аттарвала оказался низкорослым человечком лет восьмидесяти, в высоком жестком тарбуше
[75], который прибавлял ему сантиметров пятнадцать роста. Выглядел он благожелательно и со вниманием выслушал Первин.
Она представилась поверенным семьи Фарида и спросила про Мохсена.
–Знаю, кого вы имеете в виду. Полное его имя Мохсен Даваи. Служит у господина, который недавно переселился в рай,– сообщил мистер Аттарвала, поглаживая длинную гладкую белую бороду.– Фарид-сагиб был человеком праведным, и жены у него хорошие. Мохсен уже много лет ходит ко мне покупать аттар для домочадцев.
–А вчера он у вас был?
–Да, пришел сразу после нашей послеполуденной молитвы. Купил флакон сандалового аттара.
Первин вспомнила слова Сакины о том, что для успокоения нервов ей нужен аттар из роз.
–А вы уверены, что не розовое масло? Ведь именно розовый аттар помогает заснуть и успокаивает нервы, правда?
–Я человек немолодой, память дырявая. Давайте проверим.– Мистер Аттарвала жестом пригласил Первин подойти к длинной стойке, заставленной флакончиками. Из-под нее он вытащил тяжелый гроссбух.– А, вот, сами посмотрите.
Он указал на соответствующую строку. Он продал сандаловый аттар, один флакон, за два анна. Рядом стояло: «Омар Фарид, Си-Вью-роуд, 22». Продавец вздохнул и прибавил:
–Добавлю к их счету. Я раз в месяц отправляю его в дом Фарида. Мохсен сказал, что, когда юристы разберутся с наследством, мне все оплатят.
Первин тут же насторожилась.
–Вы хотите сказать, что Мохсен вам вчера не заплатил?
–Он уже полгода не платит. Просит записывать на семейный счет. А еще он спросил, не порекомендую ли я хорошего ювелира; впрочем, не верю я, что ювелир даст ему что-то в кредит,– добавил, сдвинув брови, торговец.
Интерес Мохсена к ювелиру был значимым фактом: ачто, если он ограбил Сакину? В любом случае, если он брал аттар и не платил, возможно, он присвоил деньги, которые ему дала Сакина. Если такое продолжалось уже несколько месяцев, а счета присылали на дом, мистер Мукри наверняка об этом знал. Допустим, он высказал все это Мохсену – и в результате был убит.
–А сколько всего Фариды должны вам за парфюмерию?– спросила Первин.
–Давайте проверю по своей книге.– Мистер Аттарвала переворачивал страницы, пока не нашел нужное место и не ткнул пальцем в нужную строчку.– Вот. Последняя оплата была в октябре. Общий долг – четыре рупии шестьдесят пайс. И не только за аттар: они еще брали масло для кожи и благовония. Если вы готовы сегодня заплатить, я выпишу вам расписку.
Первин опустила глаза на список товаров. Среди давних покупок значились несколько флаконов аттара из розовой воды, но в последние полгода в основном приобретали сандаловое масло – его часто используют в эротических целях.
Первин открыла кошелек, посмотрела, что у нее осталось, попросила выписать ей расписку на хинди и на английском. На это парфюмер ответил с готовностью – она заподозрила, что, если потребуется, он выпишет и на немецком. А еще она попросила его зафиксировать на письме время вчерашнего прихода Мохсена – мистер Аттарвала лихо поставил под показаниями свою подпись.
–Я вам крайне признателен, мадам. Вот вам небольшой подарок за вашу доброту.– Мистер Аттарвала вложил ей в руку крошечный пузырек с розоватой жидкостью.
–Что это?
–Розовый аромат. Как понюхаете, обязательно вернетесь и купите еще.
Первин не душилась с тех пор, как распался ее брак,– а до того пользовалась сандалом. Тем не менее она поблагодарила торговца за аттар и спрятала пузырек в сумку.
От базара Завери она всего за двадцать минут доехала по набережной до полицейского участка Малабарского холма на Ридж-роуд. Желтое оштукатуренное здание под красной черепичной крышей выглядело очень современно рядом с престарелым соседом – каменным джайнистским храмом начала 1820-х годов. Вокруг храма повсюду разгуливали босоногие джайны, не уступая дороги констеблям. Для них полицейских будто и не существовало. Первин невольно улыбнулась, глядя на это.
Она остановилась у окна пекарни при храме, купила коробочку печенья на тминном масле. Печенье-намкин – как раз то, что стоит передать Мохсену: оно быстро не испортится.
Первин уже доводилось бывать с отцом в разных полицейских участках Бомбея, поэтому она знала, как поступать: направилась прямиком к дежурному, предъявила ему свою визитную карточку. Открыла сумку для обыска, равно как и картонную коробочку с печеньем.
Констебль взял одно печенье, прожевал, проглотил и только потом поведал:
–Он в блоке, где камеры.
Первин так и подмывало сказать констеблю, чтобы тот вытащил свои жирные, заляпанные чернилами пальцы из коробочки, да было нельзя. Мысль его была яснее некуда: она должна ему что-то дать в обмен на его услуги.
Все камеры для заключенных находились в подвале; Мохсена держали в душной вонючей комнатушке вместе с еще четырьмя мужчинами разного возраста. Он единственный из всех был в форме; остальные в лохмотьях. При виде того, что на дурване по-прежнему зеленая форменная куртка с длинными рукавами – символ респектабельности дома Фаридов,– у Первин сжалось сердце.
Не было никакой возможности беседовать с Мохсеном в такой обстановке, в присутствии посторонних. Она дала это понять констеблю и охраннику, которые в итоге согласились отвести Мохсена в кабинет по соседству – вентиляция там оказалась получше, но из мебели стояли только стол и два деревянных стула.
Они присели, Мохсен бросил на нее суровый взгляд. Можно подумать, она снова пришла к воротам, а он опять размышляет, впускать ее или нет.
–Вы меня помните?– спросила она.– Я поверенный Фаридов.
–Знаю,– произнес он хмуро.– Вы зачем здесь?
–Ваши дети очень переживают. Я хочу им рассказать, что с вами происходит.– Она передала ему коробочку: печенье все-таки съели не всё.– Полагаю, вы голодны.
Мохсен подъел все подчистую и только потом заговорил:
–Спасибо. Здесь нам дают только хлеб и воду.
–Что вчера произошло?– Первин сложила руки на столе, уселась поудобнее. Решила пока не записывать – Мохсен может занервничать.
–Сакине-бегум понадобился аттар из магазина Аттарвала,– монотонно заговорил Мохсен.– Я не хотел идти, потому что бурра-сагиб вернулся домой. Потом подумал, что он ведь весь вечер пробудет в доме. Вряд ли узнает, что я отлучился ненадолго. А бегум ценят мои услуги.
А еще ему очень нужны были деньги – ведь жалованье ему больше не платили.
–Как вы добрались до базара?
–С холма спустился пешком, потом сел на трамвай.
–Вы купили у Аттарвала сандалового масла на две анны. Разве Сакина-бегум не просила розовое масло?
