–Заходи, будь какдома, я сейчас поставлю чайник.– Сара бросила ключи настол вприхожей.
–Здесь мило. Так просторно.
–О, ты ещё дом Линды невидел. Вот там был простор!– Сара рассмеялась.
–Ну наконец-то!– сказал Димитрий.
–Что?
–Слышу твой смех.
Сара улыбнулась.
–Чай?
–Да, можно.
Они сели застол исмотрели друг надруга, какбудто видели впервые. Димитрий поймал себя намысли, что перед ним незнакомая прежде Сара Джаннини, небеспомощная ипослушная, асвободная сильная молодая женщина. АСара смотрела нанего идумала, что какбы хотела, чтобы он её обнял. НоДимитрий был зажат ивыглядел уставшим.
–Когда папу выпишут, я заберу его домой. ВВьетри-суль-Маре. Буду присматривать заним.
–Сара, эта жертва никому ненужна. Давай я найму сиделку? Тебе будет девятнадцать. Ты ещё можешь поступить вУниверситет!
–Ая нехочу. Ничего нехочу.
Димитрий смотрел наеё потухший взгляд ипонимал, что неможет её заставить изменить свое мнение.
–Ну, может, какое-то время отдохни, соберись смыслями, апотом, утебя столько возможностей!
–Скакими мыслями я должна собраться? Раньше думала, что хочу танцевать. Асейчас… сейчас я просто хочу вернуться туда, где я была раньше. Идавай это обсуждать больше небудем. Ты… ты можешь как-нибудь меня навеститьтам.
–Недумаю, что нам нужно еще видеться. Я подам прошение, нас развенчают.– Недожидаясь ее ответа, Димитрий быстро продолжил.– Потанцуем?– Он встал ипротянул Саре руку.
Они встали. Димитрий положил руки ей наталию ивзял её ладонь. Она какпушинка качалась вего объятиях. Наклонила голову иположила наплечо Димитрию. Он знал, что это их последний танец. Ион больше никогда неувидит Сару Джаннини. Он чувствовал подсвоей рукой талию Сары, её тепло, её силу, её хрупкость.
–Спасибо затанец,– прошептал Димитрий, останавливаясь,– мне пора, Сара.
–Я провожу тебя додвери.
Димитрий пошёл квыходу, остановился иобернулся кней. Замешкался, сомневаясь, какпоступить. Аона побоялась приблизиться. Они постояли друг напротив друга, иДимитрий, тихо сказав «жаль», вышел изквартиры. Сара побежала натеррасу исмотрела, какфигура Димитрия удаляется, ивот он скрылся вглубине улицы.
Они оба разошлись вневероятной тоске ис угрызениями совести, что непоговорили оважном ине признались друг другу втом, что было очевидным.
15
Стоя нанабережной, Сара смотрела наСкалу Двух Братьев. Она сюда пришла неслучайно.
–Привет, Стефано. Я неумею складно говорить, я непоэт. Ноу меня кое-что есть длятебя. Я нашла сонет уПетрарки ипосвящаю его тебе. Ижди меня. Там, где ты сейчас. Когда я очутилась насвободе, думала, что попробую всё насвете, буду путешествовать, номне всё это ненужно. Потому что свобода нев том, чтобы делать что хочется, ачтобы чувствовать, что хочется ине бояться.
Сара посмотрела посторонам. Никого небыло. Достала скрученный листок бумаги, развернула иначала читать:
«Уходит жизнь– уж так заведено,–
Уходит скаждым днём неудержимо,
Ипрошлое комне непримиримо,
Ито, что есть, ито, что суждено.
Ипозади, ивпереди– одно,
Ивспоминать, иждать невыносимо,
Итолько страхом божьим объяснимо,
Что думы эти непресёк давно.
Всё, вчём отраду сердце находило,
Сочту попальцам. Плаванью конец:
Ладье непересилить злого шквала.
Надбухтой буря. Порваны ветрила,
Сломалась мачта, изнурён гребец
Ипутеводных звёзд какне бывало».
Свернула письмо ибросила вводу. Постояла немного, увидела, какбумага полностью намокла иутонула, потом достала изсумки письмо Димитрия Франческе. Итоже выбросила вводу. Подождав немного, она развернулась ипошла домой.
Лужайка была непокошенная, видно было, что здесь никто давно садом незанимался. Она открыла дверь икрикнула:
–Папа! Я дома! Несу тебе фрукты!
Отец молчал. Он был слаб. Ходить немог, Сара катала его винвалидном кресле. Она понимала, что долго папа непротянет. Поэтому каждый день она уделяла ему время: читала, играла напианино, выкатывала его всад, чтобы он погрелся ипосмотрел наморе. Сейчас, порезав фрукты, она вынесла их налужайку, где Даниэль сидел подтенью раскидистого дерева.
–Сара, доченька, сейчас лето?
–Да, папа.
–Амы пойдём купаться?
–Пойдём. Ноне сейчас.
–Амама уже пошла напляж?
–Да.
–Хорошо. Я вас очень люблю. Надо нам сЛиндой подумать овтором малыше. Чтобы ты неодна росла.
–Да, папочка.
–Ты братика хочешь илисестру?
–Кого получится.
–Хорошо.– Даниэль улыбался изакрывал глаза.– Что унас сегодня наужин?
–Твоё любимое: ризотто срыбой.
–Да. Мама готовит?
–Конечно.
–Анаша кухарка?
–Она скоро приедет, папочка. Пойдём, я отвезу тебя вспальню, отдохнуть. Жарко становится.
–Да, пожалуй.
Когда Сара осталась одна, она, каки прежде, включила музыку, надела наушники, нобольше нетанцевала. Она грустно смотрела накромку моря. Сегодня ей исполнилось девятнадцатьлет.
Послесловие
Вкафе было многолюдно. Венеция шумела туристами. Заодним изстоликов сидела молодая женщина. Ее плоская грудь была оголена вобширном декольте, каштановые кудрявые волосы роскошно спадали ниже плеч, она постукивала постолу яркими длинными ногтями, унизанными кольцами ичасто оборачивалась посторонам. Закурила. Позже кней подошел седовласый высокий истатный мужчина, поцеловал:
–Сара, дорогая, я просил тебя некурить! Это вредно.
–Да, я знаю.
–Тыже беременна! Отдай сюда!– Мужчина властно выдернул сигарету ипотушил.
–Витторио! Неуказывай мне, пожалуйста. Я взрослая женщина.– Сара скорчила недовольную ухмылку.– Я устала. Пойду вотель.
–Унас сегодня вечером театр.
–Давай уедем? Мне ненравится здесь.
–Тыже хотела вВенецию! Я тебя непонимаю!
–Я хочу домой.
–Сегодня вечером сходим втеатр идомой. Иди, я обниму тебя.
–Нехочу, Витто. Необижайся. Нехочу.– Сара встала из-за стола, теперь стал заметен ее округлившийся живот, ипостаралась улыбнуться. Витторио сделал глоток вина исказал:
