Оставляю малышку с ними. Увожу Гордея на улицу на разговор.
— Ты хочешь моё личное мнение или официальную версию? — закуривая, спрашивает друг и тренер моего мужа.
— Оба, если можно.
— Официальная. Спонсорский договор будет расторгнут в течение месяца по желанию одной из сторон без каких-либо претензий к клубу. В качестве компенсации за такое решение, на счёт будут внесены взносы до конца этого года. Плюс, нам на баланс купили два новых байка — детский и взрослый. Клуб со своей стороны разместит всю эту информацию на сайте.
— Выглядит красиво, — вздыхаю я.
— Да. И это делается специально, — переходит он к личному мнению. — Я же сейчас по ситуации с Саркисом много общаюсь с теми, кто поддерживает клуб с самого начала. Так вот, от них слышал, что «дед» наших ребят с женой уезжает из страны. У него бизнес свой здесь, он его продаёт. Кто-то из наших вроде купить хочет. Я не вдавался. Немного не моя тема. Суть в другом. Он решил красиво сбежать после случившегося. Никто его не осудит. У него возраст такой. Устал. Уходит на пенсию, которую он себе нехило обеспечил. Будет греть кости где-нибудь на белом песке или пить вино среди собственных виноградников. Ему нечего здесь ловить. Его схемы управления бизнесом и людьми устарели. Он стал терять прибыль. А заодно и контроль. Один строптивый мальчишка показал зубы, и всё стало рушиться. За Саркисом набралась смелости и показала характер его собственная дочь. Зять, на которого он имел влияние, начал спиваться в муках совести, а твой отец не дал бы «деду» рулить этим бизнесом. У него есть своё мнение. А я озвучиваю тебе всего лишь своё. Это выводы, которые я сделал, общаясь с людьми из крупного бизнеса и зная текущую ситуацию из ваших с Саркисом рассказов. Вот так, Стеф. А рухнуло так легко всё потому, что было нарушено простое правило, которому меня научили ещё в универе. Бизнес строится на людях. Стратегия — ломать эту основу вместо того, чтобы укреплять, изначально провальная. Когда-то да, это работало. Во времена раздела территорий и бизнеса на фракции. Тогда подчинение было вопросом выживания. Либо ты нагибаешь и имеешь всё, либо гнут тебя, а следом пуля в лоб. Сейчас всё это тоже есть, но не так выражено, и схемы работают уже другие. Мой отец, — смеётся Гордей, — тоже погорел на попытках манипуляции и шантажа. Где он теперь?
— В тюрьме?
— Почти. Ждём с Ясей приговора. А этот просто решил не доводить до такой крайности и красиво уйти. От его денег и байков я отказываться не буду. Претензий от клуба к нему нет. Кис это понял. Мы сегодня обсудили.
— Хорошо, — выдыхаю. — Спасибо, — тру виски.
Так сложно. Всё же я очень далека от всех этих бизнес-стратегий. И если… Нет, не так. Когда у меня будет своя музыкальная школа, мне точно нужен будет такой помощник, как Гордей, чтобы мы не закрылись в первый же год.
Вместе возвращаемся в холл. Кирилл и Захар развлекают Анаит.
— Стеф, я забыл сказать, — ловит за локоть Гордей. — У нашего кошака мама твоя сейчас. Мы потому и вышли покурить, чтобы не мешать.
— Блин!
Вот почему-то это мне совсем не нравится. Мама ведь даже не сказала, что поедет к Саркису. Она ко мне-то перестала приезжать. Не понравилось ей моё решение. Зачем приехала сюда?
— Присмотрите за Ани ещё немного, пожалуйста, — прошу парней и бегу в направлении отделения.
— Стеф, не надо было оставлять? — кричит в спину Гордей.
Отмахиваюсь и торопливо сворачиваю в один коридор, потом в другой. Добегаю до палаты. Останавливаюсь, чтобы отдышаться. Прилипаю ладошкой к стене. И мама как раз выходит. Увидев меня, улыбается.
— Девочка моя, — тянет руки, чтобы обнять.
— Зачем ты здесь? — делаю шаг назад.
— Что за странный вопрос? Приехала навестить зятя.
— Пока он без сознания лежал, ты ни разу не приехала и не позвонила. Что изменилось? — подозрительно щурюсь.
— Стеф, ты знаешь, как я не люблю больницы. Это всё ужасно угнетает. Да и что мне было тут делать? Ты сама говоришь, мальчик был без сознания.
— Ммм… даже не знаю, — развожу руками в стороны. — Меня поддержать? С Анаит помочь? Или тебя волновало лишь моё спаривание с жеребцом?
— Стефания! — мамино красивое лицо с идеальным макияжем покрывается красными пятнами. — Не надо говорить со мной в таком тоне. Я желала тебе добра. Всегда. И ты это знаешь. Кто возил тебя в музыкальную школу? Кто устроил тебя в лицей культуры и искусства? Кто ходил на твои концерты? Ты всегда была моей маленькой звёздочкой. Успешная, талантливая, нежная девочка. Стеф, — мама подходит ближе, — когда ты в последний раз держала в руках скрипку?
— Каждый день, — опускаю взгляд.
Мама берёт меня за руку и рассматривает маникюр. Точнее его отсутствие.
— Посмотри, что с тобой делает эта ситуация. Ноготочки запустила. В салоне явно давно не была, — накручивает на палец прядку моих светлых волос. — Разве так должна жить наша принцесса? У тебя впереди головокружительная, интересная жизнь. Ты же мечтала. Мы с тобой вместе мечтали, как ты выйдешь на большую сцену. Стефа…
До моего уставшего мозга начинает доходить страшное.
— Ма-ма, — откуда-то из живота к груди поднимается жгучая злость. — Что ты ему сказала?!
— Стеф…
— Мама! — кричу на весь коридор.
— Правду, детка. Ту, которую ни ты, ни врачи ему не скажут. И если Сар действительно тебя любит, он примет правильное решение. Прости, пожалуйста. Я забочусь о тебе.
— Зачем? Как ты можешь так со мной, мам?! Я же только убедила его бороться. Он… он почти пообещал мне. Я бы дожала!
— Хорошо, что не пообещал. Значит и правда любит. Я поеду. Заезжай в гости, ладно? Я запишу нас в твой любимый салон. Сходим вместе, как раньше. Ты вспомнишь, как было здорово.
Зло толкнув её плечом, забегаю в палату. Кис лежит, отвернувшись к противоположной стене. Челюсти стиснуты. По красивому лицу ходят желваки, здоровая рука сжата в кулак.
У меня сердце сейчас разобьётся о рёбра.
— Кис… — жалобно зову его. — Кис, посмотри на меня, — скрипит зубами. — Кис, чтобы она не наговорила…
Он поворачивает голову. Глаза темнее ночи. Мне кажется, в палате пахнет озоном и вот-вот начнётся гроза.
— Я обещаю тебе, что встану, — хрипит он. — Не только встану, Стеф. Я сяду на байк и заработаю достаточно денег, чтобы ты никогда ни в чём не нуждалась. На платья, салоны, нормальную еду. Обещаю.
Меня адски трясёт. Руки ходуном. Колени поджимаются. По спине под блузкой течёт пот. Подхожу к нему и, капая слезами на его щёки, целую плотно сжатые губы. Каждый миллиметр, каждый из уголков, пока Кис не расслабляется и не начинает так непривычно неуверенно отвечать.
Глава 52
Саркис
На календаре начало марта, а за окном всё ещё серая зимняя тоска. Мне кажется, я проспал и её, и всю прошлую осень. Смириться с тем, что я теперь в кресле, не выходит. На рефлексах всё время хочется встать, что-то сделать. И ты, блядь, будто и не ты вовсе! Так, обрезанная по пояс версия. Бесит!
