— Спасибо.
— Рубашку доставай, — смеется Василиса Антоновна.
— Ани, собирайся, — зову сестру. — Мы едем за Стефой!
— Получилось? — кудряшка заглядывает в гостиную.
— Заговор? — строго смотрю на подросшую сестру, стараясь не улыбаться.
— Чуть-чуть, — хихикает она. — Тебе рубашку погладить или ты теперь снова можешь сам?
На сборы уходит минут сорок. Мне внутренне кайфово от того, что я делаю все сам. Одеваюсь, надеваю туфли. Рубашка на выпуск смотрится отлично. Навожу порядок на голове. Наношу немного любимого одеколона и чувствую себя гораздо увереннее.
Нравится ощущать собственный рост. От блока в голове отваливается еще один кусок, и я выхожу в подъезд. Анаит запирает квартиру. Не удержавшись, быстро обнимает меня, приложив голову к плечу.
— Лестница, — вздыхаю.
Я по ней бегал и тяжести всякие таскал. Она никогда не казалась мне страшной. Даже в кресле не было такого сосущего ощущения внутри как сейчас.
Анаит держит меня за руку, как часто делал я, когда мы куда-то ходили и ей было волнительно. Аккуратно спускаемся. Чувствую себя героем.
Садимся в машину к моему реабилитологу и по совместительству тёте блондина, которому теперь надо будет сказать «спасибо» за это знакомство. Мэт давно уже меня не бесит. Виделись несколько раз. Прикольно наблюдать его в новой роли. Ловил себя на мысли, что тоже так хочу. Но немного позже, когда вернусь на трек и снова начну приносить домой нормальные деньги.
— Василиса Антоновна, — зову женщину, внимательно следящую за дорогой.
— М? — поворачивает ко мне голову.
— Я же сяду на байк? — не спрашивал у нее ни разу. Цель была другая — начать ходить.
— Сядешь, конечно. Дай себе еще немного времени. Как только начнешь двигаться, не задумываясь о каждом шаге или повороте, можешь пробовать.
— Скоро открытие сезона… — вздыхаю я.
—Все в твоих руках, Кис-кис, — улыбается Василиса Антоновна. — Все, что могла, я для тебя сделала. Хороший котик, — не удержавшись, гладит меня по голове и смеется. — Почти послушный. Цветы, — кивает на магазинчик, возле которого мы притормозили.
— Точно! Спасибо!
Выскакиваю из машины и уже на ходу понимаю, что тело все помнит. Это реально теперь только в моей голове. А с ней я как-нибудь справлюсь.
Выбираю жене нежный букетик в упаковке из розовой и белой гофрированной бумаги. Возвращаюсь в машину. Меня хвалят, реально, как кота. Это приятно. Стало фишкой.
Котом меня сделала Стефа. И урчащим, и послушным. Ради нее я буду любым, лишь бы больше не плакала и не боялась.
Возле ее универа прощаемся с Василисой Антоновной. Еще раз искренне ее благодарю за то, что помогла встать на ноги.
Беру за руку сестру, чувствуя в себе еще больше уверенности. Я снова буду для них опорой. Хотя девчонки у меня охренеть какие сильные!
Входим в здание. Оно сильно отличается от того универа, в котором учился я. У нас как-то проще все было. Тут атмосфера другая.
Анаит достает из маленькой сумочки два пригласительных и показывает охраннику, а мне снова хитро улыбается.
Точно заговор!
Передо мной снова лестница, черт бы ее побрал. Идем наверх, в зал, где будет проходить мероприятие. Народу много. Шумно вокруг. Я успел отвыкнуть.
Входим в зал. Ищем свои места.
Начинается концерт. Мой мотор замирает каждый раз, когда объявляют следующего.
— Согоян Стефания Владимировна, — звучит со сцены.
А в груди девяносто, сто, сто десять…
— С произведением собственного сочинения. «Сто сорок ударов в минуту».
… сто тридцать… сто сорок…
Она такая красивая у меня. В легком белом платье до колена. Волны свободной юбки обнимают бедра. Волосы собраны. Нежное личико открыто.
Своего сочинения, значит…
На моих губах играет улыбка.
Прекращаются приветственные аплодисменты и начинается наша с ней особенная магия. Прикрыв веки, Стефа играет то, что я еще ни разу не слышал. Музыку, попадающую внутрь меня. Мурашки от затылка разбегаются по спине, плечам, до самых пяток. Слегка морозит и давит на горло.
В груди сто сорок. Сердце бьется точно в ритм ее музыки, и я понимаю каждую ноту. Это все про нас. Про нашу боль, про нашу любовь. Моя маленькая жадина. Она даже общую сцену, зал, гостей забрала себе. А в ответ отдает личное, зная, что правильно пойму только я. До последнего звука.
Стефа заканчивает. Находит меня взглядом и улыбается. Мы сидим близко. Я вижу, как на ее щеках с блеском макияжа сливаются капельки слез. Она принимает аплодисменты. Уходит со сцены и через пару минут уже протискивается ко мне на соседнее кресло.
—Ты приехал, — аккуратно смахивает слезинки, чтобы не смазать косметику. — Сам. Без всяких страховок.
— Я не мог оставить тебя одну в такой важный день. Это у нас семейное.
Пока все хлопают, а сестра смотрит на сцену, или делает вид, ловлю губки жены и бессовестно откровенно целую. Глотаю ее тихий стон и шепчу на ушко, как мы сегодня будем отмечать ее выступление.
Глава 54
Саркис
Еле доживаю до ночи. Анаит теперь хрен уложишь. Одиннадцатилетка считает себя дохрена взрослой. Я не привык еще.
Стою на балконе, курю и дышу очередной начинающейся весной. Два года, мать его! Два гребаных года в никуда. Вчера двадцать два, теперь уже двадцать четыре. И моя жадина из восемнадцатилетней девчонки стала красивой женщиной, в которой есть мощный стержень.
Для меня все равно девочка. Все та же легкая, улыбчивая, нежная. Я пожизненно ей благодарен за то, что не бросила, даже когда я рычал и требовал. За то, что вывезла вместе со мной все это дерьмо и ни разу не обвинила.
От дыма дерет легкие. По голому торсу гуляет прохладный ночной воздух. Кожа покрывается мурашками, а через секунду теплые ладони жены обвивают меня под ребрами. Губами водит между лопаток, прижимается щекой.
— Мне все еще не верится, что ты приехал на мой концерт сам.
— Вы же все продумали, — улыбаюсь, рисуя пальцем по ее предплечьям. На них тоже мурашки. Машенька, Федя и Ариша. Семья!
— Прости. Я все равно не до конца верила, что получится. Боялась, выйду на сцену, а тебя нет.
— Я и сам не верил. Так странно это все. Ану вспомнил маленькой совсем, когда она только на ножки встала. Тоже боялась сначала. Держалась за стенки, цеплялась за пальцы. Отпустишь, она на четвереньки и поползла, — смеюсь я. — У меня тоже иногда возникало такое желание.
Смеемся теперь вместе, представляя себе эту картинку. Я бы потом застрелился от стыда, наверное.
