–Посплю в своем гамаке. Подготовлю его к ночи примерно за тридцать секунд и никого не разбужу.
Я в недоумении посмотрела на него.
–Ты собираешься провести ночь в гамаке прямо здесь?
Он пожал плечами.
–Я слишком ленивый, чтобы ставить раскладушку, и слишком слаб духом, чтобы спать на земле. Кстати говоря, как у тебя получилось заставить мою дочь лечь спать здесь?
Я печально покачала головой.
–Да у меня и не получилось. Она спит вПриусе.
Он громко рассмеялся.
–Тсс!– зашипелая. Но мама даже не пошевелилась.
–Извини,– добавилая.– Просто не хочу будить маму.
–Очень мило с твоей стороны,– ответил он.
Он и не подозревал, что это был не совсем альтруистичный поступок. Какой бы мудрой ни была моя мать, в данный конкретный момент мне не нужна была ее критика.
–Эй, раз уж ты здесь,– начала я,– не мог бы ты помочь мне сделать этот огонь немного более… похожим на огонь?
Он перевел взгляд с меня на костер. Я протянула ему свою кочергу, но он просто положил ее на стол и вместо этого схватил два полена. Одно, поменьше, он использовал, чтобы откидывать горящие поленья с центральной части костра. Он помешал маленькие тлеющие угли под ними, сдул немного пепла, а затем положил бревна на место, перевернув вверх дном так, чтобы черная часть смотрела вверх, в аккуратном порядке. Бревно побольше легло поперек. Он положил правое полено обратно в кучу, а затем низко наклонился, встал лицом к огню и подул одним долгим, медленным выдохом на угли.
Огонь вспыхнул с новой силой. Пламя подпрыгнуло на высоту колена, и я услышала шипение и хлопки, а затем этот чудесный звук большого костра: потрескивание, шипение и щелчки. Искры стали загораться в двух футах над огнем, и дым начал подниматься вверх по-настоящему. Я почувствовала, как тепло поднимается по всему моему телу и снова села на свой спальный мешок, чтобы впитать в себя все это.
–Отлично сработано,– похвалилая.– Спасибо.
–Брось,– отмахнулся он.– Мне нравится играть с огнем.
–Это что, метафора?– спросилая.
–Нет. Мне буквально нравится играть с огнем. Мне нравится разводить костры, смотреть на огонь, разжигать его палочками.
–Мне начинать беспокоится о поджигателе?
–Ни в коем случае. В общем-то не больше, чем ты беспокоишься о ком-то с моими генами. Я почти уверен, что эта конкретная черта находится вY-хромосоме.
Я приподняла бровь.
–Ты так думаешь? Многое из того, что связано с полом, просто пошло от культуры,– возразилая. Я понимала, что сейчас буквально цитирую свою маму.– В любом случае, мама может развести огонь получше многих.
–Я в этом не сомневаюсь. ИАзалия будет такой же. Ей нравится узнавать, как делать что-нибудь, что угодно. Это отличная черта для дочери птицевода.
Я заметила это в ней. Она хотела определить дорогу по компасу туда и обратно по четко обозначенной тропе. Она внимательно выслушала мамину лекцию о съедобных грибах и о том, как приготовить чай из жгучей крапивы. Она переворачивала свой зефир над огнем так, как будто равномерное его подрумянивание было смыслом жизни.
–Мне так нравится это в ней,– призналась я ему.
–Я тоже был таким в детстве,– сказал он.
–Ия. Множество хобби, научных документальных фильмов и море энциклопедий. Думаю, это прошло в подростковом возрасте. Мне стало интереснее узнавать саму себя.
–Взрослая жизнь – это выбор того, что впускать в себя, а что не впускать. Но Леа находится в нескольких милях от этой точки. Я говорю ей: «Если тебе интересно, делай это. Двигайся к цели. Посмотрим, на что ты способна».
–Говоришь, как моя мама. Она – король помощников для ботаников.
Дьюи скорчил гримасу.
–Не называй Леа ботаником. Она примет это близко к сердцу, и, на мой взгляд, в том, чтобы быть эрудитом, нет ничего занудного.
–Кто такой эрудит?
–Кто-то, кто хорош во многих областях знаний.
–А! Ну, я не буду. Но, для протокола, занудство для меня не оскорбление. Я бы хотела быть эрудитом. Быть человеком, который и без объяснений знает, что такое эрудит.
–Когда ты великолепная двадцатилетняя девушка, живущая свою «la belle vie» вЛос-Анджелесе, тебе может польстить, что тебя называют ботаником. Но когда ты настоящий ботаник и учишься в четвертом классе, все немного по-другому.
–Правда думаешь, я великолепна?– улыбнуласья.
Дьюи поднял руку.
–Не начинай. Ты уже назвала меня другом. Мне не хочется делать вид, что я просто льщу тебе. Да и ты точно знаешь, как выглядишь. Тебе пришлось буквально сбросить свой телефон со скалы, чтобы не делать селфи.
Я вздрогнула.
–Как будто мама сказала! Вы, ребята, говорили обо мне?
Он улыбнулся.
–Виновен. Я действительно спрашивал ее о тебе. Кто-то новый и… Интересный… появился по соседству, конечно, я спросил.
–И она сказала тебе, что я тщеславная?– печально спросилая.
–Она сказала мне, что ты какая-то интернет-знаменитость. Или была ею. Я предположил, что гибель телефона могла означать, что ты уволила себя.
–Я взяла небольшой отпуск,– сказалая.– Перерыв. Чтобы стоять… Хм…– Я подумала о чувстве, которое испытала здесь, у огня под звездами.– Твердо стоять на ногах.
–И как проходит отпуск?– спросил он.
–Очень хорошо,– призналая.– Лучше, чем я об этом думала. Оказывается, половина моих причин стать телефонным наркоманом была основана на абсолютной чепухе.
–Например?
–Я думала, что технологии делали мою жизнь намного проще,– ответилая.– Я имею в виду карты, навигацию, интернет-магазины, банковские приложения и тому подобное.
–Мне все это нравится,– отметил он.
–И мне тоже. Но только тогда, когда я действительно еду туда, где никогда раньше не была, или покупаю то, что мне действительно нужно, или автоматизирую свои счета. Когда я использую карты для сложного планирования поездок, на которые у меня никогда не будет времени, или делаю покупки вИнтернете, чтобы убить время в ожидании в аптеке, или получаю уведомления о пополнении моего пенсионного счета два раза в день, я ненавижу эти вещи. Я никогда не понимала, насколько они были надоедливыми. Гораздо менее безумно просто на миг остановиться.
Дьюи мягко улыбнулся в огонь.
–Похоже, ты успешно встала на ноги,– сказал он.
–Проблема в том, что в какой-то момент мне придется вернуться к реальной жизни.
Дьюи нахмурился.
–Вернешься?– спросил он.– Большинство наркоманов возвращаются к употреблению после реабилитации?
