–Пункт первый,– сказала я, твердо решив, что буду двигаться вперед,– это то, что нам нужно найти Тима. К моему собственному удивлению, я, похоже, и правда не умею ездить на велосипеде. Возможно, опыт детства был немного преувеличен.
Миа
Первым признаком того, что сМайком что-то было не так, была моча. А именно, он не мочился. Он поглощал свою еду каждое утро так, как будто я никогда не кормила его раньше, и выходила на улицу после этого, не обращая слишком много внимания на то, что происходило, за исключением того, что я убирала за ним то, что нужно было забирать.
Однако со временем я заметила, что он не глотает пищу. Иногда он ел слишком быстро, и его рвало завтраком, но потом он ел медленно в течение нескольких недель после этого. Немного позже, однако, он возвращался к своему способу и снова начинал блевать, и тогда я поняла, что не могу вспомнить, когда в последний раз видела, как он писает. Я предложила ему немного воды, и он выпил совсем чуть-чуть, а я целый день наблюдала за ним, как ястреб, предлагая и предлагая, но он не писал. Я сразу поняла, что что-то не так. Его зубы и десны выглядели прекрасно, а уши были чистыми и здоровыми. Его глаза были ясными. Его хвост вилял. Я пыталась убедить себя, что все в порядке. Может быть, инфекция мочеполовых путей? Я добавила немного яблочного уксуса в баночку с арахисовым маслом. Он съел его, но его опять вырвало.
Я предложила ему еще еды, но он ее не съел. Его живот казался полным и твердым. Я отменила все свои занятия, положила его на диван и провела весь день рядом с ним, нежно поглаживая его, разговаривая с ним храбрым голосом, пытаясь скрыть запах моего страха, положив кусок говядины в кастрюлю с водой на плите и готовя его на медленном огне весь день. Я сказала ему, что с ним все в порядке, и я не беспокоюсь, и я буду хорошо заботиться о нем, и мы назначим встречу с ветеринаром, как только он сможет нас принять.
Я повела его туда на следующее же утро. Лицо ветеринара было серьезным. Это была очень ранняя стадия рака кровеносных сосудов. Опухоль была в селезенке, но метастазы не пошли в легкие. Майк знал, что это были плохие новости. Он пытался подбодрить меня. Это только еще больше напугало меня.
В панике я бросила все деньги на решение проблемы. Ему предстояла спленэктомия и небольшой отдых, а затем ему пришлось бы начать химиотерапию. Я тщательно справлялась с его болью, зная, что он попытается скрыть ее от меня. В течение двух недель после операции я не оставляла его в покое. Мама влетела к нам без приглашения. Она сидела с ним, пока я вела занятия, которые не могла позволить себе пропустить – студия находилась в процессе продажи, и у меня были обязательства. Она кормила меня, потому что я не ела.
Она улетела домой после того, как Майк оправился после операции. Хотя он явно чувствовал себя лучше, я все равно брала его с собой, куда бы ни пошла, и перестала ходить в места, в которые он пойти не мог. Я начал читать ветеринарные журналы о раке собак. Я позвонила профессору Университета Миннесоты, который опубликовал статью о новой разновидности химиотерапии. Все было так многообещающе! Поскольку доза была гораздо менее серьезной, чем у человека, побочные эффекты были умеренными и управляемыми. Его трехмесячные рентгеновские снимки были хорошими. Он преодолел четырехмесячный рубеж – самый долгий срок, который большинство собак выдерживают с таким диагнозом,– был сильнее, чем когда-либо. Мой ветеринар ни разу не заговорил об эвтаназии.
Я очень хорошо помню этот четырехмесячный рубеж. Мы сМайком праздновали. Я взяла его на прогулку в фургоне в парк без поводка в самую тихую и прохладную часть утра. Мы играли в самую осторожную в мире игру. Майк принялся отмечать интересные места крошечными брызгами мочи, и каждое из них было поводом для радости. Мы сидели в тени большого дерева рядом с детской площадкой, и я читала вслух веселую книжку и кормила его сушеными кусочками печени индейки. Я сказала ему, что теперь он пережил рак, и что это неудивительно, учитывая все то, что он уже пережил в этом странном мире.
Он вильнул хвостом: как будто выживание – это самое главное!
###
Я пошла в студию йоги, чтобы провести свое первое настоящее занятие с тех пор, как умер Майк, когда моей маме удалось дозвониться до меня.
Учитывая, что ни она, ни я в данный момент не пользовались мобильными телефонами, это был настоящий подвиг. Но женщина за стойкой регистрации разговаривала по телефону, когда я села напротив нее, чтобы снять обувь, и к тому времени, как одна сандалия уже была снята, она перевела взгляд с меня на телефон.
–Миа Белл?– спросила она.
–Верно,– тепло отозваласья.– Ты Николь? Я очень рада преподавать здесь сегодня!
–Тебе звонят,– ответила она совсем не так тепло.– Можешь перезвонить им со своего телефона? Я должна оставить эту линию свободной для звонков клиентов.
Я слабо улыбнулась.
–У меня нет телефона,– говорюя.
Она бросила на меня косой взгляд, который и медоеда заставил бы шарахнуться в сторону. Намасте и вам, леди! Я почти силой взяла телефон у нее из рук.
–Алло?
–Дорогая,– воскликнула мама.– Я дома. Тетя Джолинн будет здесь с минуты на минуту.
–Хорошо…– ответилая.
–Мне кто-то звонил и спрашивал о тебе, сказал, что это очень срочно. Буквально пытался навязать мне свою мужскую власть. Я надеюсь, что этот человек не планирует проделать то же самое с тобой.
–Морт Мэтьюз?– спросилая.
–Он самый,– подтвердила она.– Он хочет, чтобы ты немедленно перезвонила. Он сказал «немедленно» раза четыре. На тот случай, если он не совсем болван, я решила, что мне лучше позвонить тебе.
Я сделала паузу. Морти Мэтьюз – бизнес-менеджер. Я наняла его для выполнения всех моих спонсорских контрактов, чтобы я не сплоховала, и он кидался на всех, будь то мужчина или женщина. Он, наверное, гадал, куда, черт возьми, я подевалась. Для него это нехорошо. Я не готова вернуться.
–Что он сказал?
–Он сказал, что ты знаешь, что сделала, и что ты можешь нарушить обязательства,– сообщила мама.– Спонсоры жалуются.
Николь, мастер дзена, многозначительно закашлялась, глядя на меня.
–Пусть жалуются,– отрезалая.– Контракты дают мне месячный срок для публикации. Я еще не нарушила ни одной сделки.
–Молодец!– воскликнула мама.– К черту этого человека!– Она на мгновение умолкла.– Могу я перезвонить ему и сказать это?
–Можешь, конечно, но мне придется неплохо заплатить за это,– заметилая.– Мне нужно идти. Мой класс начинается,– объяснилая.
–Хотела бы я быть там,– вздохнула она.– Но так трудно перенести все с тетей Джолин! Она сразу будет говорить: «Иди, иди, иди».
–Будут и другие занятия,– успокоила ее я, понимая, что даже сейчас я хочу проводить больше занятий. Если смогу.
–Ой! Хорошо!– взволнованно воскликнула мама.– в следующий раз я принесу свои колокольчики. О! И я могла бы заварить немного чая, уравновешивающего чакры.
