–А вот здесь неправда,– остановила еея.– Ты мне нравишься. Мне также нравятся здешние хозяин гостиницы, Кэри иТим. Вот три человека, которые мне симпатичны.
–Спасибо,– поблагодарил Тим.– Ты мне тоже нравишься.– Он улыбнулся мне своей милой улыбкой. Его зубы очень ярко выделились на фоне губ. Надеюсь, я не фетишизирую его из-за врожденных расовых предубеждений, неизбежно полученных в нашем фанатичном белом сообществе, но этот мужчина действительно был довольно привлекателен.
–Три человека?– уточнила Джессика.– Из всех, кого ты когда-либо встречала? Мне правда важно знать.
Я пораскинула мозгами.
–Ну, мне не нравятся мои коллеги. Они эмоциональны, что контрпродуктивно при нашей работе, и я вечно под присмотром полоумной дамы, одержимой искренним выражением чувств.
–Звучит ужасно,– заключила Джессика. Я совершенно уверена, что это был сарказм.
–И моя мама меня ужасно не любит. Очевидно, что это не способствует искренней признательности.
–Очевидно,– подтвердил Тим.
–И ты никогда не разговариваешь с мамиными сестрами,– продолжила Джессика.– Или с моим отцом. Она подняла бровь, глядя на меня, как бы говоря: видишь?
–С твоим отцом все в порядке,– возразилая.– За исключением того, что он не мой папа, который мне очень нравится. Видишь, еще четвертый человек: папа. И у меня есть подруга в долине с несколькими маленькими детьми, Мишель, которую я знаю со времен колледжа,– воскликнулая.– Вуаля! Два друга, два члена семьи и один фактически незнакомец.– Я жестом указала на Тима, покачивающегося на моем велосипеде.– Целый круг общения.
–Я друг или семья?– спросила она.
–Семья, конечно. Кэри – мой второй друг.
–Парень, которому принадлежит гостиница?– уточнила она.– Ты знаешь его примерно неделю.
–Достаточно долго,– не согласиласья.– в моем календаре есть повторяющаяся заметка о том, чтобы каждый год посылать ему открытку на день рождения. Наша дружба в безопасности.
Джессика засмеялась надо мной и заключила:
–Что и требовалось доказать. Ни один интернет-инфлюенсер, желающий сохранить статус-кво, не нанял бы тебя на пост гострайтера.
«Ну,– подумалая. Это, безусловно, согласуется с моим опытом».
–Здесь я склонен согласиться сДжессикой,– вмешался Тим.– У тебя авторитарная и откровенная манера говорить, а это никому не нравится.
–Спасибо,– ответилая. Тим такой хороший парень.– Итак, твоя гипотеза состоит в том, что Миа хотела каким-то образом изменить тон или траекторию своего присутствия вИнтернете,– началая.
–Вот почему она наняла тебя,– закончила за меня Джессика.
Я ничего не ответила на это, потому что ложь начала давить на меня, и я не собиралась ей потакать.
–Также,– продолжилая.– Ты предполагаешь, что Миа хотела измениться так, как Такер хотел, чтобы она изменилась, и поэтому она иТакер в действительности должны воссоединиться? Такая у нас рабочая теория?
–Именно,– подтвердила Джессика.
–Я мог бы также добавить, что в этом случае, возможно, в условия твоего трудового договора не входит разлучать их,– добавил Тим.– Или условия твоего договора как члена общества, которое в целом ценит отношения и связи.
Я вздохнула и обдумала это. С одной стороны, если мы ничего не предпримем, Миа вот-вот узнает, насколько невероятно ее взломали, и это может, мягко говоря, вызвать у нее некоторое беспокойство. Такой скандал может навредить моему настоящему работодателю, Pictey, в финансовом отношении, а ее подписчикам – в эмоциональном.
Или… это может привести к большой публичной свадьбе, как и было изначально обещано. Хм.
Кроме того, я понимала, что быть невестой на большой публичной свадьбе – счастье для многих женщин, хотя для меня это звучало примерно так же весело, как совершить нашу поездку на велосипеде, только голой.
–Остается тот факт, что я опубликовала кое-что, написанное от разочарования, что может полностью положить конец карьере Мии как инфлюенсера,– сказалая.– Разве я, по крайней мере, не несу ответственности за то, чтобы удалить это?
–Думаю, если ты оставишь этот пост, она тебя уволит,– подтвердила Джессика.
–Понятно,– добавил Тим.– Однако если ты удалишь пост, ты удалишь и очень интересную дискуссию, которая возникла в комментариях. Похоже, многим людям есть что сказать на тему социальных сетей и психического здоровья. А еще здесь есть убежденные защитники древней традиции медитации. Пока я бы сказал, что медитация побеждает в этом споре.
–Ты правда читаешь канал @Mia&Mike прямо сейчас?– удивиласья.– Пока мы едем на велосипедах?
–Ну, конечно,– отозвался он.– Иначе я не смог бы следить за вашим разговором. АДжессика уже сказала мне, что предпочитает это моему обсуждению геологической шкалы времени.
Я хмуро посмотрела на Джессику. В ответ она закатила глаза.
–Ну,– сказала я, снова слегка повернувшись кТиму,– полагаю, что тема Мии иТакера более уместна в данный момент, хотя и далеко не так интересна или важна, как что-то вроде горста.
Джессика рассмеялась.
–О, Пейдж! Никогда не меняйся.
Я подумала, что возможно уже слишком поздно. Что-то во мне изменилось.
–Я считаю, что мне пора перестать публиковать посты для Мии,– объявилая.– Но я согласна с тем, чтобы позволить Такеру изложить ей свое видение проблемы напрямую, и будь прокляты последствия. Настоящая любовь побеждает и все такое.
–О! Замечательно! В таком случае, можем ли мы отправиться вВейл?– взволнованно спросил Тим.
–Нет, Тим,– ответилая.– У меня болит промежность. А еще мне нужно убрать кое-какие цифровые следы, просто чтобы избежать будущих проблем для меня – иМии, конечно.
–Понятно. Тогда к самому быстрому Wi-Fi на Диком Западе,– объявил он.– Чтобы стереть все это с лица Земли!
Миа
Примерно через восемь месяцев после постановки диагноза Майк начал прятаться от меня. Я только что купила ему новый олений рог – больше всего он любил жевать именно его – и он взял его в рот, но вместо того, чтобы жевать его на полу прямо передо мной, он подошел к открытому шкафу в моей спальне, положил его прямо под нос и лег. Я позвонила ветеринару, и она посоветовала обезболивающие и сказала мне, что это может означать, что скоро придет его время. Затем его рентгеновские снимки показали, что рак распространился дальше. Я позвонила ветеринару в университет Мичигана, и она сказала мне, чтобы я была готова ко всему.
Каждый день я просыпалась и говорила себе, что сделаю этот день лучшим для Майка. Контракт по продаже студии был подписан, и я могла большую часть времени работать дома. Я могла возить его в фургоне целый день, много дней, работая в кафе, радуясь Wi-Fi, своему мобильному телефону и свободе, которую они мне предоставляли. Майк мог лежать на мягкой кровати фургона и каждый день встречаться с десятками людей и слышать, что он хороший мальчик, от всех, кто проходил мимо. Вечером после работы он мог сидеть, положив голову мне на колени, и громко дышать в унисон со мной, пока мы смотрели телевизор и обсуждали прошедший день. Он все еще вилял хвостом.
