Эта мысль вконец лишила меня покоя.
Честно говоря, с точки зрения здравого смысла она была абсурдна, однако ее абсурдность схлестнулась с двумя странностями, о которых я упоминал ранее. Первая странность свидетельствовала о том, что «Черный шифр» невероятно сложен, настолько, что после девяносто девяти шагов Жун Цзиньчжэнь никак не мог сделать последний шаг. Вторая странность доказывала, что шифр удивительно прост, до такой степени, что уже три года работал без единой засечки. Вы же понимаете, только в простоте можно достичь такой свободы и совершенства.
Впрочем, строго говоря, есть два вида простоты. Бывает простота ложная: допустим, криптограф, небывалый гений, придумал играючи шифр – для него самого пустяковый, а для нас непостижимый. А бывает простота истинная, когда берут не сложностью, а хитростью, сбивают с толку чрезмерной легкостью, расставляют сети, заводят в капкан, кладут «замок» в кожаный портфель.
Как вы можете представить, окажись простота ложной, мы бы никогда не взломали «Черный шифр», потому что нашим противником был бы невиданный, неслыханный гений. Я подумал: наверняка Жун Цзиньчжэнь решил, что имеет дело с ложной простотой. Она обманула его, одурачила, запутала. Впрочем, это было неудивительно, даже неизбежно: во-первых… Как бы вам объяснить? Скажем, мы с вами боремся на ринге, вы повалили меня на землю, и на бой с вами вышел другой человек из моей команды – вы ведь сразу примете его за опытного бойца, по крайней мере, более опытного, чем вы, не так ли? Вот и Жун Цзиньчжэнь так рассудил – он взломал «Фиолетовый шифр», победил на ринге, вошел во вкус и давно приготовился к схватке с более умелым соперником. Во-вторых, если мыслить логически, только ложная простота может связать две странности воедино, а иначе они противоречат, противостоят друг другу. Жун Цзиньчжэнь допустил «ошибку гения»: он считал, что столь явное противоречие немыслимо, он взломал «Фиолетовый шифр» и хорошо знал структуру шифров высокого уровня с ее искусно переплетенными элементами. Поэтому он не стал отделять одну странность от другой, наоборот, всеми силами пытался их друг с другом связать. А связать их воедино могла только ложная простота.
Словом, гений пострадал от собственной гениальности, попал в западню ложной простоты и не смог из нее вырваться. Значит, в нем была смелость и сила для борьбы с великим противником. Его душа жаждала схватки с гигантом мысли!
Но я не такой, как Жун Цзиньчжэнь, ложная простота страшит меня, приводит в отчаяние, так что эта дорога была для меня закрыта; а когда перегорожен один путь, ногам легко нащупать второй. Как только я подумал о простоте истинной, о «замке» в портфеле, я ощутил восторг, как будто только что нашел выход из тупика, как будто меня привели к двери, которая открывается от простого пинка…
Да, да, вот и сейчас я разволновался, я всегда ужасно волнуюсь, когда обо всем этом вспоминаю, это величайший, чудеснейший момент в моей жизни, я обязан этому моменту своим нынешним спокойствием, умиротворением, даже долголетием. Колесо фортуны повернулось, и небо ниспослало мне всю удачу, какая только есть в этом мире, я был растерян и счастлив, словно вдруг стал крошечным и вернулся в материнскую утробу. Это подлинное счастье: тебе дают все, что тебе нужно, не надо ни просить, ни благодарить, растешь себе, как деревце.
Ах, я так и не смог вполне осознать, что я тогда почувствовал, силюсь вспомнить, а в голове пусто. Припоминаю, что не помчался тут же проверять свою догадку – возможно, потому, что боялся себя выдать, а еще из-за одного суеверия про три часа ночи. Я слышал, что после трех ночи помимо человеческого в тебе пробуждается демоническое, это время, когда дух и ум достигают пика формы, время глубоких раздумий и невероятных идей. Я мерил свой унылый кабинет шагами, как заключенный, прислушиваясь к яростному биению сердца, изо всех сил себя сдерживая, и так до трех ночи; после чего я бросился к вычислительной машине (той, что глава управления подарил Жун Цзиньчжэню, способной производить одновременно четыреста тысяч операций) и начал проверять самую сумасбродную из всех сумасбродных идей, самую тайную из всех тайных мыслей. Не знаю, сколько я вычислял, помню лишь, что в тот час, когда я взломал «Черный шифр», когда как безумный выскочил из пещеры (мы тогда работали в пещере), упал на колени, рыдал и кланялся небу и земле, еще не рассвело, утренняя заря только занималась.
Быстро? Конечно, быстро – «замок» «Черного шифра» все это время лежал в портфеле!
Кто бы мог подумать – «Черный шифр» вовсе и не запирали на «замок»!
«Замок» – ноль!
Ничто!
Абсолютное ничто!
Ох… ох, не знаю даже, как вам это объяснить, приведу-ка лучше пример. Положим, «Черный шифр» – это скрытый где-то в далеком, необъятном небе дом, у этого дома бессчетное, бесконечное количество дверей, все они одинаковы, все заперты, но только одна дверь – настоящая, и она прячется среди бесчисленных ложных дверей, которые невозможно открыть и которые похожи на нее как две капли воды. Чтобы попасть внутрь, сначала тебе, естественно, нужно отыскать в бескрайней Вселенной этот дом, затем найти единственную настоящую дверь среди несметного количества ложных. Когда ты нашел дверь, можно подбирать для нее ключ. Вот его-то у Жун Цзиньчжэня и не было, все остальное он отыскал еще год назад: дом, настоящую дверь, не хватало лишь ключа.
Подбор ключа происходит так: ты вставляешь один ключ за другим в замочную скважину и проверяешь, подходит он или нет. Все эти ключи мастерит сам дешифровщик, полагаясь на ум и воображение. Этот не подошел – пробуй другой, другой не подошел – пробуй третий, третий не подошел – пробуй четвертый, четвертый не подошел – пробуй пятый. И так больше года – можно себе представить, сколько Жун Цзиньчжэнь перепробовал за это время ключей. Кстати, вы, наверно, уже поняли, что хорошему дешифровщику требуется не только гениальный ум, но еще и гениальная удача. Ведь если дешифровщик талантлив, среди бессчетного множества ключей в его душе непременно кроется ключ и от этой двери. Вопрос в том, когда он его обнаружит: в начале поисков, в середине, в конце? Тут велика роль случайности.
Случайности опасной, разрушительной!
Случайности удивительной, животворной!
Однако для меня ни опасностей, ни удач, которые таит в себе подобная случайность, просто не существовало, в моей-то душе никаких ключей не было, я не мог эти ключи смастерить, а значит, не знал ни мук, ни радостей поиска одного среди миллионов. Как вы можете догадаться, если бы та дверь и правда была крепко заперта, я никогда бы в нее не вошел. Но как это ни абсурдно, дверь только казалась запертой, а на самом деле ее всего лишь затворили, толкнешь посильнее – и она откроется. Так и есть, «замок» «Черного шифра» до того абсурдный, что ты не смеешь принять правду, поверить ей, она прямо перед твоими глазами – а ты не веришь глазам, думаешь, что это обман, сон.
Дьявол, сам дьявол выдумал этот шифр!
Только у дьявола столь неистовое бесстрашие и разбойная удаль!
Только у дьявола столь дикий, злобный ум!
