Дьявол увернулся от удара гения, Жун Цзиньчжэня, но угодил под лобовую атаку такого варвара, как я. Но небо знает и я знаю, что все это заслуга Жун Цзиньчжэня, это его блокнот вознес меня высоко в небеса, это его несчастье позволило мне постичь тайну «Черного шифра». Может быть, вы скажете, что это произошло случайно, но ведь разгадка любого шифра – это всегда неслучайная случайность, разве не так? Да, неслучайная случайность, а иначе почему у нас говорят, что дешифровщику нужны космическая удача, голубой дым на могиле предков?
Так и есть, расшифровка – это всегда неслучайная случайность!
Ха, что, молодой человек, разгадали вы сегодня мой шифр? Скажу честно: все, что вы услышали – это мой секрет, мой шифр, я никому еще его не раскрывал. Вам, наверно, интересно, почему я вам одному открыл свою тайну, зачем рассказал о своем бесславном прошлом? Потому что я уже стар, мне скоро восемьдесят лет, я в любой день могу умереть. Я не хочу больше жить с дутой славой… [Конец]
Напоследок старик сказал: противник создал «Черный шифр», шифр без «замка», потому что жалкая участь «Фиолетового шифра» позволила ему осознать собственное незавидное положение. Прошлая схватка отлично показала ему, насколько гениален и удивителен Жун Цзиньчжэнь; новый бой лицом к лицу сулил противнику верную гибель, поэтому он пошел против правил, дерзко проделал редчайший, диковинный, подлый трюк.
Никто и представить не мог, что Жун Цзиньчжэнь припрятал козырь покрупнее. Как сказал старик, самым удивительным из всех удивительных способов – с помощью собственного несчастья – Жун Цзиньчжэнь открыл своему соратнику причудливую тайну «Черного шифра», такого в истории криптографии еще не бывало!
Сейчас, когда я вспоминаю историю Жун Цзиньчжэня, думаю о его прошлом и настоящем, о его загадке и гениальности, меня переполняет бесконечное уважение, бесконечная печаль, я прикасаюсь к бесконечной тайне.
Блокнот Жун Цзиньчжэня
Эта часть, как понятно из названия, представляет собой выдержки из записей Жун Цзиньчжэня и дана читателю для справки. Она стоит в романе особняком и не связана, ни прямо, ни косвенно, с событиями, описанными в предыдущих главах, а потому ее можно прочесть, а можно и пропустить. Она, возможно, дополнит общую картину, но если вы решите закрыть книгу – ничего страшного, это никак не помешает вам понять, что за человек был Жун Цзиньчжэнь. Иными словами, «Блокнот» – все равно что аппендикс: есть он, нет его – разница не велика. Именно поэтому я выделил эту часть отдельно, как приложение; по сути своей она является послесловием или постскриптумом.
Итак, насколько мне известно, за время работы в 701-м отделе (1956г.– ок. 1970г.) Жун Цзиньчжэнь исписал двадцать пять блокнотов, все они сейчас находятся у его жены Сяо Ди. Но на правах супруги она хранит лишь один из них, остальные двадцать четыре переданы ей по службе, как цензору, и заперты в прочном железном сейфе. Замок сейфа открывается двумя разными ключами, причем вставлять их нужно одновременно. У Сяо Ди на руках только один ключ, второй – у руководителя подразделения. Так что, хотя блокноты отданы ей, ни читать, ни тем более присвоить их себе она не может.
Когда же их разрешат прочесть?
Сложно сказать наверняка: по словам Сяо Ди, к одним, возможно, откроют доступ уже через несколько лет, а в другие и через десятилетия не удастся заглянуть, ведь у каждого блокнота своя степень секретности и своя пора рассекречивания. Что и говорить, для нас те двадцать четыре блокнота словно бы не существуют, все равно что сам Жун Цзиньчжэнь в «Линшаньской здравнице»: он здесь, с нами, но форма его существования такова, что оно неотличимо от небытия, абсолютно бессмысленно, он есть, и в то же время его нет, он жив, и в то же время мертв. И потому мне особенно хотелось увидеть двадцать пятый блокнот, тот, что достался Сяо Ди как жене Жун Цзиньчжэня. Я слышал, что Сяо Ди никому и никогда его не показывала, но все знали, что он у нее. О том, что она забрала его себе, свидетельствуют и официальные записи, документы с ее подписью. Лукавить и отрицать, что именно у нее хранится блокнот, она не могла, но каждый раз, когда я просил одолжить его мне, она лишь цедила сквозь зубы: «Уходите!» Снова и снова она гнала меня, без колебаний, без объяснений, не оставляя мне ни малейшей лазейки. Несколько месяцев назад, когда все пять частей романа были уже написаны, я передал рукопись в 701-й отдел на проверку. Сяо Ди, естественно, была одной из проверяющих; высказывая свои замечания по тексту, она вдруг спросила меня, по-прежнему ли я хочу взглянуть на тот блокнот. Я ответил, что, конечно, хочу. Она велела вернуться к ней на следующий день. Но тем же вечером она сама пришла в гостиницу, где я остановился, и отдала мне блокнот – точнее, снятую с него копию.
Тут необходимо кое-что прояснить:
Копия, которую сделала для меня Сяо Ди,– неполная.
Почему я так решил? По моим сведениям, все сотрудники 701-го отдела, включая Жун Цзиньчжэня, пользовались блокнотами, которые им выдавали на рабочем месте. Блокноты эти выпускались в трех форматах: большом, среднем и маленьком; у одних обложка была пластиковая, у других – из крафт-бумаги. Пластиковые обложки делились, в свою очередь, на красные и синие. Говорят, Жун Цзиньчжэнь несколько суеверно относился к синему цвету и всегда выбирал блокноты с синей пластиковой обложкой, среднего размера. Я видел один такой блокнот (с чистыми страницами); на титульном листе две надписи: сверху – «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО», снизу – «ПЕРЕДАТЬ ВЫШЕСТОЯЩИМ ИНСТАНЦИЯМ. НЕ ТЕРЯТЬ», обе надписи покрыты красными печатями; в середине листа – три строки:
Номер: ______________________________
Личный код: __________________________
Время использования: __________________
Под «номером» подразумевается порядковый номер блокнота, «время использования» отсчитывается с момента выдачи блокнота сотруднику и до возвращения его обратно отделу. Личный код заменяет работнику имя. Например, код Жун Цзиньчжэня – 5603К. Для посторонних это всего лишь набор цифр и букв, зато человек посвященный сразу поймет, в каком году Жун Цзиньчжэнь пришел в 701-й отдел (в пятьдесят шестом), в каком подразделении работал (криптоаналитическом) и каким был по счету среди всех, кто присоединился к подразделению в том году (третьим). Страницы пронумерованы, на каждой указано: «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО». Номера страниц – в правом верхнем углу, иероглифы – в правом нижнем, и везде – по красной печати.
Однако я заметил, что в копии, которую мне принесла Сяо Ди, везде убраны края – и с иероглифами, и с номерами. Я подумал: то, что отрезан край с надписью про секретность, еще можно понять – раз записи попали ко мне в руки, они рассекречены. Но зачем прятать номера страниц? Сперва я терялся в догадках, а потом пересчитал листы: оказалось, их всего семьдесят два. Тогда я понял. Насколько я знаю, в блокноте такого формата должно быть девяносто девять листов, а значит, Сяо Ди сняла мне неполную копию. Сяо Ди объяснила это так: во-первых, блокнот не был исписан полностью, в нем осталось десять с лишним чистых листов; во-вторых, некоторые страницы слишком личные, не для посторонних глаз, поэтому она их изъяла. По-моему, убрала она как раз то, что мне больше всего хотелось увидеть.
