И, что самое главное, я тоже не мог с уверенностью заявить, что волчара не прав. Ведь после вступления в ряды преступного синдиката жизнь большинства его жертв сильно менялась, причем менялась к лучшему! Женщины переставали продавать свое тело за жалкие гроши, получали жилье, нормальное медицинское обслуживание и защиту от физического насилия. Мужчины получали работу, пусть и в “теневом бизнесе” но по крайней мере им больше не приходилось грабить прохожих в темных переулках, рискуя однажды получить арбалетный болт в висок или кинжал в печень.
А работы действительно было немало. Судя по всему, организация Гая сейчас активно росла — он постоянно строил новые отделения в близлежащих городах и поселках. Причем очень основательно — с тайными убежищами, подземными ходами и прочими удобствами.
С энтузиазмом студента-биолога, препарирующего лягушку, я принялся собирать статистику, пытаясь докопаться до причин, лежащих в основе преступного, девиантного поведения. И тихонько офигевал от полученных результатов. По всему выходило, что ни строение мозга, ни гормоны, ни наследственность не играли тут решающей роли. Объяснение оказалось столь же простым, сколь и неожиданным. И к тому же, по моей, так сказать, части.
Все эти люди просто живут в иной реальности! Ну, или в другом ее срезе, ответвлении. В том смысле, что они с самого детства находились в среде, где насилие — это норма и способ самоутверждения, где все решает право сильного, а благородство и сочувствие — слабость, которая очень быстро выйдет боком. Они очень искренне считают, что мир — жестокое и ужасное место. И их совместными усилиями мир действительно становится жестоким и ужасным! Вырваться из такого коллективного “цукуёми” чертовски трудно, ведь любая попытка “стать добрее” тут же потянет тебя на самое дно общества. А жизнь у них и без того не сахар.
Паскудство! Их же бесполезно наказывать и запугивать, хоть наяву, хоть во сне, бесполезно читать им нотации или даже “кодировать” с помощью Магии разума. От такой корявой заплатки на извилинах они могут разве что кукухой двинуться, но никак не стать “полноценными членами цивилизованного общества”. Чтобы кого-нибудь из них сделать условно-нормальным, нужно столько изменений внести в их нейронные связи, столько воспоминаний стереть и заменить чем-то другим, что это фактически будет уже совершенно другая личность. А прежнюю я, получается, просто убью? Ну класс!
По-хорошему, чтобы изменить такого человека (в нашем случае — зверолюда), нужно полностью вырвать его из этой среды и поместить в совершенно другие условия, в другую “реальность”, научить управлять своими эмоциями, договариваться с окружающими и ценить их уникальность, сочувствовать и сопереживать, они же всех этих “слабостей” попросту боятся! Им придется полностью перестраивать свою жизнь, искать новые способы получать удовольствие и самовыражаться. Их нужно постоянно мотивировать, ведь они то и дело норовят скатиться обратно в свое болото. Сизифов труд! Все равно что принять в свою семью подростка-беспризорника из какой-нибудь колонии для несовершеннолетних. А я-то, наивный, думал, что взмахну здесь пару раз своей “волшебной палочкой” и сразу всех перевоспитаю. Не-не-не, господа хорошие, я на такую каторгу не подписывался!
Что интересно, наш преступный синдикат в этом случае играет роль амортизатора, защитной подушки для окружающего общества. Он направляет усилия этих несчастных существ в более-менее “конструктивное” русло: у них появляется смысл существования, кодекс чести и все такое. Появляется круг “своих”, внутри которого снижается общий уровень агрессии, да и конфликт с властями становится более холодным, тлеющим. При условии, что у них адекватное руководство, конечно. А Гай, насколько я понял, более чем соответствовал этому описанию. Чего стоил один тот факт, что как в трактире, так и в борделе всегда царил идеальный порядок — не допускалась ни грязь, ни испорченная мебель, ни разбитая посуда. Драки и разборки, понятное дело, тоже были строго запрещены. Настоящая “теория разбитых окон*” в действии!
(прим.: речь идет о теории, проверенной в Нью-йорке восьмидесятых годов, когда власти добились снижения уровня преступности на 75% просто приведя в порядок метрополитен и состояние улиц в неблагополучных кварталах).
Начинаю понимать, почему власти закрывают глаза на подобные организации. Да им попросту самим не охота тратить средства, время и силы на эту кодлу уголовников и их среду обитания. Ведь деньги можно потратить на что-то более интересное. Например на развлечения в местном квартале красных фонарей, хе-хе. А ведь количество мелких чиновников, которые транжирили здесь свои “честно наворованные” из государственного бюджета деньги, просто зашкаливало.
И вот с ними-то я как раз развлекался от души. Их мелкий садизм не был следствием тяжелого детства и неблагоприятных условий жизни. Обычная праздность в совокупности с безнаказанностью и пресыщением роскошью. Эти ребята попросту зажрались! Так что я безо всякого зазрения совести перестраивал их цепочки гормональных реакций, делая так, чтобы мелкий садизм и издевательства над окружающими вместо удовольствия заставляли их самих испытывать страх.
В своих снах они то и дело попадали на суд или на ковер к начальству за то, что перешли дорогу “не тому” зверолюду или за какую-нибудь катастрофу, вызванную их халатным отношением к работе. Самые жестокие — испытывали все то же, что их собственные жертвы, причем, с полным погружением в чужие переживания и проблемы. Ну а те, кто откровенно стыдился своих пороков, но никак не мог их бросить, получали от меня заветную заплатку-кодировку и навсегда покидали дом сладких утех.
Ну и самое главное — я наконец собрал достаточно информации для того, чтобы определить роль всех нейромедиаторов и гормонов в процессе мышления. Схема оказалась нечеловечески сложной и запутанной, так что для ее создания мне пришлось использовать большие данные, численные методы и нейросети. И к тому же для каждого разумного она будет разной — ведь на это влияет и генетика, и воспитание и даже образ жизни на пару с рационом питания.
Пришло время для самого важного эксперимента — я создал цифровую модель собственного мозга — настолько точную и оптимизированную, насколько это вообще было возможно, и запустил симуляцию на суперкомпьютере, который обычно помогает мне со сложными вычислениями. Правда, пришлось срочно добавлять новые процессорные блоки да еще и ускорять течение времени в пространственном кармане, чтобы этот новый мозг мог работать синхронно с остальными частями моего сознания.
Тестовый запуск удался — насколько я могу судить, это сознание работает абсолютно адекватно, его восприятие и мышление ничем не отличаются от моих собственных. Теперь дело за малым: обычные компьютеры плохо подходят для таких вычислений, так что мне нужен новый физический носитель — нейроморфный процессор — который будет идеально подходить для подобных вычислений. И к тому же, реализует главную суперспособность живого мозга — на ходу перестраивать собственное “железо” под нужды стоящих перед ним задач.
Лучший кандидат на эту роль — нанороботы. Причем, не обязательно даже Системные: если я сумею построить копию мозга, которая работает на околосветовых скоростях (вместо обычных 120-и метров в секунду), это уже будет очень большой прогресс! Аурамит — это просто последний шаг развития, повышающий плотность упаковки (а значит, и тактовую частоту) до абсолютного предела за счет меньшего размера атомов.
