—Майор Куликов, я в курсе,— кивает, листая папку с делом о ДТП.— Его отстранили месяц назад. На взятках поймали. Все его дела перешли ко мне. Включая старые нераскрытые. Я же говорю, мы пытались до вас дозвониться и сообщить о возобновлении проверки по вашему делу, но ваш телефон вне зоны.
—Я сменила оператора…— бормочу растерянно.— Слушайте, в любом случае, Кирилл не может быть причастен к той аварии. Мы на тот момент даже знакомы не были. Это всё… какой-то… бред!
—А вы с подозреваемым находитесь в каких-то тесных взаимоотношениях, судя по тому, что вы находились в его квартире в момент задержания?
—Да,— выпаливаю, начиная раздражаться.— Мы в очень тесных взаимоотношениях. Теснее не бывает. Я его невеста. Только какое это имеет отношение к сути разговора? Я вам пытаюсь объяснить, что Кирилл этого сделать не мог. Вы меня слышите? Он знал о той аварии. Он бы мне сказал, если бы…
—Сказал бы? Вы так в этом уверены?— перебивает меня на полуслове и смотрит так… не знаю… не могу понять… то ли с насмешкой, то ли с сочувствием…— Вы знаете, как правило больше всего мы лжём самым близким людям…
—Чт-то?
—Ничего,— вздыхает, устало потирая переносицу кончиками пальцев.— Как я и сказал, майор Куликов был отстранён за взятки. При проверке, в ряде его старых дел были обнаружены несостыковки. В том числе и в вашем.
—Я не понимаю…
—Ваше дело ведь было закрыто за недостаточностью улик? Якобы камера на том участке трассы была в неисправном состоянии.
—Да…
—Ну вот. А она работала, как выяснилось. И на записях чётко видно машину, вылетевшую на встречную полосу прямо перед вашим седаном.
—И… что это была за машина?
Вместо ответа, капитан достаёт из папки несколько распечаток и выкладывает их на стол прямо передо мной.
Опустив взгляд, смотрю на фотографии. Сердце болезненно ёкает, когда я вижу машину наших с Машей родителей.
На одной фотографии запечатлён момент примерно за полминуты до аварии. Последнее мгновение, когда мы были все вместе…
А на следующей, вместо неё уже остаётся только кусок искарёженного металла. А рядом появляется ещё один автомобиль. Чёрный тонированный джип с до боли знакомыми номерами.
Машина Кирилла.
* * *
Чувствую резкий приток крови к голове, бьющий по вискам кувалдой, разрывающий капилляры, от чего голова тут же начинает кружиться.
Ледяными пальцами хватаюсь за край стола. Оттягиваю в сторону ворот блузки, потому что мне кажется, что из коморки следователя за секунду выкачали весь воздух. Поместили меня в вакуум, в котором, я как рыба молча открываю рот в поисках спасительного вздоха.
—Вам, может, воды налить?— голос капитана через бьющий по ушам пульс кажется приглушённым. Как будто он проходит через несколько слоёв ваты для того, чтобы меня настигнуть.
Хватаю со стола фотографии и трясущимися руками их перебираю. Фото, где отец пытается объехать джип. Фото, где его выносит с трассы. В этот же момент машина Горского возвращается на свою полосу.
Ему тогда ничего не было. Он успел вовремя свернуть. А вот папин седан занесло…
Фото, где от нашего автомобиля остался только кусок металла. От джипа Горского в этот момент уже видно только задний бампер с номерами.
Он просто уехал тогда. Водитель. Просто бросил нас на дороге умирать. Папа с мамой погибли тогда на месте, но ведь он этого не знал. Он даже не проверил… Не вызвал скорую. Он просто уехал…
Чувствую, как локтя касается холодное стекло и поднимаю взгляд на следователя. Вернувшись на своё место он пододвигает мне стакан с водой.
—Выпейте, станет легче.
—Это всё равно ничего не доказывает,— игнорируя воду, откидываю от себя фотографии, как будто они заразные.— Мало ли кто ездил на машине Кирилла в тот день. Нужно… нужно проверить его страховку. Кто ещё в неё вписан помимо Кирилла? Все эти люди могли быть за рулём.
—А вы я смотрю неплохо соображаете. Никогда не думали на юридический пойти учиться?— хмыкает, убирая фотографии обратно в папку.— Ну а если серьёзно, то, конечно, мы это всё проверили. В страховку на его машину никаких третьих лиц не вписано. Более того, нам точно известно, что в день аварии Горский Кирилл Сергеевич находился в загородном комплексе Жемчужина, который по документам принадлежит его матери. В деле есть показания охранника, который сказал, что Горский приехал туда вечером тридцать первого декабря в сопровождении нескольких девушек. Наутро его машина выезжала с территории. Как раз в тот временной промежуток, когда произошла авария. Выезжал он один и буквально минут через пятнадцать вернулся обратно.
Бред. Бред. Бред!!!
Быть такого не может! Это всё какое-то сумасшествие! Всё, что сейчас происходит!
Хватаюсь за виски и, закрыв глаза, с силой давлю на них пальцами. Пытаюсь упорядочить мысли, но у меня не получается это сделать. Их слишком много. И с каждой секундой становится всё больше и больше. Они нарастают как снежный ком и давят, давят, давят!!!
—Мне нужна ваша подпись,— сквозь сгустившуюся перед глазами темноту, вижу, как следователь подталкивает ко мне какой-то листок и кладёт рядом ручку.— Что вы поставлены в известность о возобновлении дела.
—Где сейчас Кирилл?— выдавливаю хрипло. Чувствую першение в горле и всё-таки хватаю стакан с водой. Впопыхах делаю несколько жадных глотков, попутно выливая часть воды на подбородок и блузку.
—Пока будет идти дело, он будет находиться в следственном изоляторе.
—И как долго оно будет идти?
—Ну… на этот вопрос я вам точно ответить не могу. На данный момент у следствия нет других подозреваемых. Но мы проверяем. Не все фигуранты ещё опрошены. На самом деле это не такой быстрый процесс, как вам кажется. Тем более, что Куликов после себя немало дел оставил, которые также как и ваши были сфабрикованы или замяты.
—Ясно…
Уперевшись рукой в стол, с трудом поднимаюсь на ноги. Стаскиваю со спинки стула сумку и плетусь к выходу.
—Стрельникова стойте. Вы подпись не поставили,— слышу за спиной голос следователя. Выхожу в коридор и резко захлопываю дверь с другой стороны.
—Лиз, ну как там? Что тебе сказали?— взволнованная Ева тут же вскакивает со скамейки и подлетает ко мне.
—Пойдём отсюда скорее,— вместо ответа, хватаю её за руку и буквально силком волоку за собой из отделения.
Иду так быстро, что у меня перебивает дыхание от того, как воздух стремительно рассекается об лицо.
—Ты в клинику позвонила?
—Да. Правда я на всякий случай тобой представилась. Мало ли, вдруг они постороннему человеку не стали бы информацию давать.
—Не важно. Как там Маша?
—Она ещё в реанимации, но с ней всё хорошо. Завтра её вернут обратно в палату. После обеда можно будет навестить. Лиз, да остановись ты! Куда мы так бежим?— говорит задыхаясь, когда мы уже выходим на улицу.
