В этот же момент чувствую резкий прилив стыда.
Боже, я идиотка… И Горский наверняка также обо мне подумал. Хорошо хоть губы в трубочку не вытянула!
Хватаю со стола булку и откусив сразу чуть ли не половину, начинаю истерически её разжёвывать.
Он и в лоб меня наверно поцеловал специально, чтобы поржать и показать своё ко мне отношение. Как к ребёнку! Он даже в записке на этом акцент сделал. «Кофеин вреден для неокрепшего организма».
Хотя, вообще-то Горский тоже хорош! Ничего что мы сегодня вообще-то должны ехать в эту чёртову Жемчужину с его родителями! Мог хотя бы позвонить или написать и хоть что-то сказать вообще! Он что думает, я буду его тут весь день сидеть ждать?!
А я и не буду! У меня вообще-то есть своя жизнь личная и свои дела!
Быстро съедаю всё содержимое пакета, выпиваю чай и переодеваюсь в платье, которое прислал мне Горский. После чего набираю консьержу по тому самому внутреннему телефону о котором говорил мне Кирилл и прошу его чтобы запер квартиру после моего ухода.
Собираю деньги с тумбочки, благо я сообразила их вынуть из кармана рабочих шорт перед тем, как Горский полил меня из душа.
Выхожу на улицу, и еду на метро в сторону вокзала.
Поеду к Машке. Куплю по дороге всякие вкусности и мы с ней вдвоём засядем во дворе клиники возле прудика и устроим пикник.
Правда, приём посетителей начинается в одиннадцать, а сейчас только полвосьмого, но ничего страшного. Меня мед персонал в любое время пропускает.
Спустя два часа я наконец вываливаюсь из автобуса на ближайшей к Машкиной клинике остановке, и, волоча пакет со сладостями, медленно плетусь в сторону больницы.
Сердце всё ещё тарахтит как ненормальное. Чёртова паническая атака так быстро не отпускает.
Ещё и как назло водитель попался какой-то придурошный. Такое ощущение, что он права купил в переходе метро. Все кочки по дороге собрал! Как будто по стиральной доске, блин, ехали!
К тому моменту, когда я добираюсь до ворот клиники, с меня успевает сойти три ручья пота. На улице сегодня невыносимая жара. Вообще это лето выдалось каким-то аномально жарким.
Сейчас бы в озере искупаться самое то.
Когда родители были живы, мы с ними часто вот в такие тёплые деньки гоняли в Солнечное на пляж.
Жаль, что Машка уже не помнит. Она тогда маленькая совсем была.
Когда врачи поставят её на ноги, я обязательно её туда отвезу…
В руке начинает трезвонить телефон. Опускаю взгляд и смотрю на номер Горского, высветившийся на экране.
Ох, посмотрите кто объявился!
Игнорируя звонок, захожу в клинику и, поздоровавшись с медсестрой на посту, иду к лифту. Телефон к этому времени уже затихает. Но когда я добираюсь до Машкиного этажа, оживает вновь.
А я не буду брать!
Вот в начале дойду до сестры, разложу вещи и дух переведу.
Подождёте, Кирилл Сергеевич. В конце концов, я вас тоже долго ждала, пока вы там у любовниц своих кровати пролёживали.
Сама не знаю, почему в голове возникает именно такая мысль. Но стоит ей только мимолётно промелькнуть, как она уже оттуда не выходит.
А ведь правда…
Ну где он ещё мог столько времени проторчать?!
И ещё, ему ведь кто-то написал сообщение перед уходом. Точно женщина! Ведь не монахом же он жил всё это время… до меня…
Почему-то во рту от этой мысли собирается горечь и за рёбрами появляется какое-то неприятное ощущение. Как будто зудит там что-то. Да так невыносимо, что хочется себе всю грудную клетку разодрать, чтоб прошло.
Как назло чёртов телефон начинает снова трезвонить, и на этот раз я уже осознанно сбрасываю вызов от Горского, после чего открываю дверь Машиной палаты.
—Привет, Машка-мышка, гостей принимаешь?— натянув на лицо что-то наподобие улыбки, захожу в палату и… напарываюсь взглядом на Горского, убирающего от уха мобильный телефон.
* * *
—Что ты тут… что с Машей?!— выдавливаю, медленно опуская вниз руку, сжимающую мобильный телефон.
Обвожу взглядом Горского. На нём тёмно-синие спортивные штаны и белая футболка. Хотя вчера он из дома в другой одежде выходил, я это точно помню.
Боже…
—Ты что… ты здесь ночевал…?— шепчу не своим голосом.
Растерянно оглядываю палату, как будто мне это понять поможет, что случилось с моей сестрой.
Её постель собрана, не смотря на то, что ещё рано. Замечаю лежащую возле кровати Машкину сумку из которой торчат её розовые лосины и чувствую, как мне в виски резко ударяет кровь. Голова тут же начинает кружиться, а в и без того душной комнате становится как будто ещё на десять градусов жарче, и меня начинает пошатывать.
Почему Машины вещи собраны?!
—Лизок, тебе плохо что ли?— Горский подхватывает меня за плечи, опускает на кровать и садится напротив на корточки. Но я его лица почти не вижу, потому что перед глазами маячат чёрные точки.
Улавливаю только, как ноздрей касается едва уловимый запах геля для душа.
Точно… Горский здесь ночевал… От него пахнет иначе, не так как вчера, и он одет по-другому…
—Лизок, ты меня слышишь вообще?
—Что с моей сестрой?!— выпаливаю, зачем-то опуская руки на его плечи.
Просто хочу его чувствовать. Почему-то мне кажется, что от этого станет спокойнее.
И в этот же момент дверь за моей спиной открывается и в палату заезжает… Машка!
—Лиза!— улыбается, растягивая в улыбке беззубый рот.— А мы хотели к тебе ехать. Мы с Кириллом думали тебя из дома забрать и сразу на базу отдыха… а у меня ещё один зуб выпал, смотри,— оттягивает пальцем щёку.— Мне фея за это положила под подушку пять тысяч рублей, представляешь!!! Пока я умывалась! Я к Максу Новикову ездила в палату, показать. А то он не верит, что ему фея ничего не дарит из-за того, что он козявки ест. Говорит, что просто её не существует…
Как в каком-то тумане слушаю тараторенье своей сестры, пока до меня очень медленно, но всё же доходит суть происходящего.
—Ну ты и сволочь!
—Чего?— Машка удивлённо выпучивает на меня и без того огромные глазищи.— Лиз, если это из-за того, что я Максу про козявки рассказала, то я не знала, что это секрет…
—Гад!— резко разворачиваюсь, подхватываю с пола свою балетку и, размахнувшись, начинаю лупить Горского по плечу.
—Чего это она…?— сквозь бешенно стучащую в ушах кровь до меня доносится голос сестры.
—Ничего, не обращай внимания. Бьёт, значит любит,— усмехается. Поднимается с корточек, без предупреждения подхватывает меня за талию и закидывает себе на плечо.— Ты пока вещи дособирай в сумку, мы сейчас придём.
