—Ты знаешь…— выдавливаю еле слышно, покрываясь краской до самых ключиц.— Знаешь, что я… девственница…
—Знаю. Но я не об этом тебя спросил. Тебя кто-то трогал раньше так как я?
Пальцами собирает влагу у меня между ног и размазывает её по внутренней поверхности бедра, от чего меня начинает бить мелкая дрожь.
Чувствую слабость в ногах. Клянусь, если бы я сейчас стояла, то рухнула бы в эту же секунду. Низ живота болезненно тянет и когда Кирилл ребром ладони снова надавливает на клитор, из моего горла непроизвольно вырывается всхлип, за который мне стыдно перед самой собой.
Я даже не замечаю, в какой момент рекламный щит, который ещё несколько мгновений назад я считала самым большим страхом в своей жизни, остаётся далеко позади.
Понимаю это только когда Горский вдруг неожиданно сам без моего участия сворачивает на повороте, съезжает к обочине, останавливает машину и глушит мотор.
Жду, что сейчас его руки исчезнут с моего тела. Ведь он же добился того, чего хотел. Я забыла о своём страхе и проехала мимо места аварии. Ведь всё ради этого и затевалось…
Но проходит секунда за секундой, а Кирилл всё ещё продолжает ритмично ласкать меня меня между ног.
Слегка приподнимает мои бёдра и сводит колени вместе, так, чтобы мои ноги оказались широко расставлены.
Свободной рукой тянется к лямке моего платья. Той самой, которая сегодня бесконечно спадала. Только на этот раз Горский спускает её сам. А затем и вторую, после чего оттягивает платье вниз к животу, оставляя меня в одном лифчике.
Жёсткие пальцы фиксируют подбородок, поворачивают его в сторону и уже через секунду горячие мужские губы накрывают мой рот. Дико и нетерпеливо. Словно он ждал этого целую вечность.
Тяжело дышу, потому что воздуха катастрофически не хватает. Чувствую, как пальцы Кирилла мучительно медленно проходятся по половым губам. От клитора до входа и обратно. Напряжение внизу живота нарастает, становясь невыносимым, и я непроизвольно пытаюсь сжать ноги, но его колени не позволяют мне этого сделать.
—Ты так и не ответила. Кто-то уже делал такое с тобой?— шепчет мне в губы.
В голове полная каша. Я уже вообще ничего не соображаю, полностью утопая в ощущениях. Настолько острых, что кажется ими пропитана каждая клетка моего тела.
—Н-нет…— тяжело выдыхаю.
—А ты сама?
—Чт-то?
—Ты сама себя когда-нибудь касалась?
Продолжая двигать рукой между бёдер, Кирилл прожигает меня взглядом. Отворачиваюсь, не в силах это выдержать. Но Горский тут же снова обхватывает меня за подбородок, мягко возвращая обратно.
—Ответь, Лиза.
—Нет. Я никогда… этого не делала,— выдавливаю, и тут же закрываю глаза, потому что выдерживать на себе его взгляд выше моих сил.
На какое-то мгновение движение у меня между ног прекращается. В салоне повисает тишина, которую разбивает только истерический стук моего сердца.
Набухший клитор мучительно пульсирует, а внизу живота полыхает. И я мысленно ругаю себя за мысль о том, что хочу, чтобы Кирилл продолжил. Чтобы снова дотронулся до меня, чтобы сделал что-то от чего мне станет легче.
Но этого не происходит.
—Хорошо,— выдыхает.
А потом вдруг перемещает руки мне на талию, слегка приподнимает и вылезает на улицу.
В замешательстве задираю на него голову, но в это же мгновение Кирилл наклоняется, нажимает какую-то кнопку у меня под сидением и спинка кресла вместе со мной начинает медленно опускаться вниз, принимая горизонтальное положение.
Шумно выдыхаю, когда Горский опускается на меня сверху и в следующую секунду его губы жёстко накрывают мои, поглощая моё дыхание.
Горячий язык проскальзывает внутрь. Проходится по зубам и сплетается с моим языком. От недостатка кислорода начинает кружиться голова и разрывает грудную клетку. Жадно глотаю ртом воздух, когда с губ Кирилл опускается к шее, целует плечи, посасывает кожу под лямками лифчика.
Кончик языка обводит впадину внизу горла. Влажно. Мокро. Горячо. Закрываю глаза, не в силах это вытерпеть. Слышу, как с треском рвётся ткань бюстгальтера и влажный рот тут же смыкается на моём соске. Пальцы ползут вниз по животу, доходят до резинки белья. Вздрагиваю, когда чувствую, как Кирилл дёргает мои трусы вниз, спуская их до середины бёдер.
—Тише… тише…— чувствую его горячий шёпот вибрацией бьющий по моему соску, а в следующую секунду его ладонь снова накрывает мою влажную промежность.
—О чём ты думаешь?— хрипит, возобновляя сводящую с ума ласку.
—Я… не знаю…— всхлипываю, потому что не могу произнести вслух, то, что вертится в голове.
Потому что сама ничего не понимаю. Не понимаю, как могла допустить всё это. Не понимаю, почему сейчас вместо того, чтобы оттолкнуть Горского, сама по собственной воле позволяю ему себя касаться.
А самое главное, не могу признаться в том, что мне нравится. Нравится чувствовать на себе тяжесть его тела. И всё остальное, что он делает со мной сейчас мне тоже нравится.
—О чём ты думаешь,— рычит уже гораздо нетерпеливее, сильнее надавливая пальцем на клитор.
—Я… о твоей руке…
—Неправильный ответ, Лиза.
Его слова не успевают сформироваться у меня в голове, потому что в следующую секунду Кирилл сжимает руку у меня в волосах, дёргает голову в сторону, предоставляя себе доступ к шее и всасывает тонкую кожу на горле. Твёрдым кончиком языка скользит вверх, прикусывает мочку уха и начинает её посасывать, при этом шире разводя мои бёдра. А потом… а потом я чувствую как его палец медленно проникает в меня.
—Кирилл…— дёргаюсь. Машинально впиваюсь ногтями в его плечи, пытаясь оттолкнуть, но он слишком тяжёлый.
—Тихо,— хрипло шепчет мне на ухо.— Не буду делать больно. Обещаю. Не сейчас. Просто расслабься.
Снова покрывает поцелуями моё горло и ключицы. Обводит языком ореол соска и втягивает его в рот.
Судорожно сглатываю, почувствовав, как Кирилл возобновляет движение пальцами, очень медленно вводя в меня ещё один.
Перед глазами темнеет. Я не знаю на каких ощущениях мне сосредоточиться. С одной стороны его губы, нещадно терзающие грудь, с другой — нетерпеливые пальцы у меня между ног, не щадящие меня своими настойчивыми движениями. Сводящие с ума и причиняющие мучительную боль, потому что внутренние мышцы сводит слишком сильно.
Я хочу, чтобы это напряжение исчезло, но не знаю, как это сделать. Даже не замечаю в какой момент из моего рта начинают вырываться рваные стоны, а сама я нетерпеливо ёрзаю, словно призываю Горского ускорить движения.
Где-то на краю уплывающего сознания мелькает мысль, что мы всё ещё в машине прямо на обочине трассы, где в любой момент могут проехать люди. Но она ускользает также стремительно, как и появляется.
