Несколько минут – и чудо-средство в сочетании с заклинаниями уберет последствия встречи с разрушительным артефактом. Повезло, невероятно повезло!
–Повернитесь спиной, мне нужно обработать и там раны.
–Может, я сначала отмоюсь от сажи?– попытался сбежать Алистер.– Ненавижу запах горелых волос.
Но я была неумолима.
–Нет, сначала мазь, потом водные процедуры и еще одно средство – и все пройдет.
–Так уж и все,– проворчал он, поворачиваясь тылом.– Даже самая лучшая мазь не лечит разбитые сердца.
Хотелось спросить, к чему он это сказал. Это ведь не намек на наши неудачные отношения? Ну и глупости лезут в голову… Какие там отношения…
–Как во дворец пронесли опасный артефакт? Разве посыльных не проверяют на входе?
–Проверяют. Похоже, артефакт был из церигия, их вычислить сложнее. Мне интересней, как ты поняла, что это такое? И почему оно не сработало в руках стражников и слуг?
Набирая новую порцию мази указательным пальцем, я пожала плечами. Потом, сообразив, что герцог меня сейчас не видит, ответила коротко:
–Я услышала шепот артефакта.
–И что он нашептал?
–«Наша цель».
–Вот и ответ, почему он не загорелся в руках слуг. Был настроен на меня.
–Ваше чародейство, ведь это третья попытка, о которой я знаю. Стрелок на крыше в провинциальном городишке, нападение наемников на понтон, теперь и редчайший артефакт. Кто желает вам смерти?
Задавая вопрос, я машинально продолжала водить пальцем по мужской спине, хоть надобность в этом отпала – все свежие ранки затянулись. Похоже, мне нравилась широкая спина Алистера…
В очередной раз натолкнувшись кончиком пальца на шрам, оставленный демоном, я вдруг прозрела.
Шрамы – не просто шрамы. Линии не хаотичны.
Это же кривые буквы древнего языка!..
–Я гарант бесперебойного действия «Запирателя миров», он завязан на мою кровь. Пока я жив, демоны не могут проникнуть в наш мир. Есть те, кого подобный расклад не устраивает.
–Орбирийцы,– прошептала я отстраненно, продолжая пялиться на старые шрамы чародея.
Услышанное про «Запиратель» не шокировало, оно незначительно в сравнении с моим открытием.
–Да, все указывает на то, что именно вампирам невыгоден расцвет королевства.
Осторожно ведя по бугристым шрамам, изувечившим кожу на лопатках и вдоль позвоночника, я составляла из корявых букв слова древнего языка и переводила на современный.
–«До смерти… раб».
Мой шепот мужчина услышал – спина закаменела.
–Поразительно, сколько у тебя талантов, даже древний язык знаешь,– отстраненно произнес Алистер и обернулся.
Я молчала, не зная, что сказать. Да и какие слова уместны, когда случайно открываешь чужую тайну? Клятвы тут излишни – молчание подразумевает элементарная порядочность.
–Эти шрамы я получил, когда попал в плен к военачальнику демонов. Ему показалось забавным сделать раба из человеческого мага. Не сумев выбить из меня клятву верной службы, он оставил зримое клеймо.
Аламейский рассказывал без эмоций, и мое сердце болело как никогда.
–Сомневаюсь, что тогда мне удалось бы уничтожить высшего демона в одиночку. Когда решил, что все потеряно, другой пленник напал на нашего общего мучителя, и я не упустил момент. Покончив с военачальником, я попробовал одним махом завершить войну: провел ритуал закрытия мира от вторжения. Готовился умереть – и почему-то выжил. Вдобавок у меня открылся еще один дар, сделавший универсалом.
Ого! Значит, универсалом он не родился, стал после серьезного потрясения? Существовала теория, что подобное возможно, когда чародей на грани выгорания – открывается второе «магическое дыхание»…
Пока вспоминала исследования теоретиков, Алистер продолжал рассказ:
–Оставшиеся в нашем мире демоны были уничтожены, кроме одного. Демона, который помог мне.
Меня осенило:
–Так Хельц – демон?! Он же опасен!
–Он пришел в наш мир не убивать людей, а найти украденное дитя повелителя демонов. И угодил в ловушку, не подозревая, что в числе похитителей был и военачальник. Хельц не может вернуться домой, пока не найдет ребенка.
–Малыш жив?
–Хельц, как телохранитель, чувствует это. Повелитель демонов до сих пор уверен, что дитя похитили человеческие маги и спрятали на территории Церестана.
–Но ведь это не так? Очередные происки вампиров?
–Хельц уверен, что второй по силе род пытался свергнуть повелителя, ослабив войной с нашим миром. А ребенок спрятан на территории вампиров, которым выгодна война в королевстве.
Я все еще помнила смутные времена, нехорошие слухи, которые ходили о наследном принце Элгеусе. Если бы Алистеру не удалось создать «Запиратель миров» ивойна с демонами продолжилась, могли начаться народные волнения по всей стране. А там и до захвата власти соседями рукой подать.
Алистер коснулся рубца, пересекающего скулу, и тихо признался:
–Мне плевать на шрамы на лице, но я не хочу носить позорное слово на спине. Раньше у меня была только эта цель, и, чтобы получить древний артефакт исцеления и свести метку, я был готов на все. Даже жениться на своей троюродной кузине, чтобы получить главный артефакт ее рода.
Я слушала, затаив дыхание. Откровения Алистера волновали, многое объясняя и пробуждая смутную тревогу. Один из самых сильных чародеев Церестана носит на себе слово «раб», оставленное врагом, которого он победил… Я могу понять, почему это так важно. Память о самом черном дне жизни причиняет боль.
–Сейчас у меня появилась новая цель, и я на распутье. Впервые не знаю, как поступить.
Мне бы поинтересоваться, что это за цель, но я не решилась, спросила совсем о другом:
–Будущий тесть настолько недоверчив, что отдаст артефакт лишь после свадьбы?
–Сразу после заключения договора особняк семьи Вирьен ограбили, похитив также и обещанный мне артефакт.
–Странно…
–Не то слово. Поэтому, если я найду его раньше будущего тестя, свадьбы с Кирайей не будет.
–Неожиданно,– вновь ограничилась одним словом я.
Чародей взглянул косо, как будто сомневался, что я серьезна.
–Изначально помолвка заключалась, чтобы кузина выглядела привлекательней на брачном рынке. Кирайя уже разрывала ее много лет назад, я в своем праве. Да и нет между нами чувства, это родители в итоге решили, что мы подходим друг другу.
Я усмехнулась, вспомнив «щедрое» предложение невесты.
–Вы уверены? Кирайя, как мне кажется, по-настоящему жаждет стать герцогиней Аламейской, иначе не пыталась бы повлиять на меня сегодня.
