—Остановитесь, прошу…— проскрипел Погоняйло, и я с удивлением увидел, как мужчина, поднявшись с подушек, поклонился сидя. Вышло это у него это не слишком удачно и совсем не грациозно, тем более он передавил и без того пострадавшие легкие, от чего, должно быть, испытывал жуткие мучения.
—Господин просит вас лечь обратно.— прочел Гаубицев.— Он может позволить людям второй шанс, но никогда не дает третьего.
—Твой господин или молод и глуп, или слишком суров.— откашлявшись слабо проскрипел Погоняйло.— Все совершают ошибки, безгрешных нет. И даже если человек поклялся, что никогда больше их не совершит, жизнь и обстоятельства могут быть сильней нас.
—У вас не так много времени. И вы тратите его зря. Вы умираете от множественных поражений рака легких. Сетчатка ваших глаз отслаивается, хрусталики почти разрушены.— читал по бумажке Гаубицев, мрачнея с каждой секундой.— А ваш организм давно выработал все ресурсы необходимые для выздоровления. Остается лишь один вопрос — зачем вы до сих пор живете?
—Значит молодой.— усмехнулся, снова закашляв, Погоняйло.— Когда смерть встает на пороге, внезапно оказывается, что уходить совсем не хочется. Особенно если знаешь, что от тебя зависят многие…
—Уйти придется всем, рано или поздно. Но некоторые долги придется отдавать даже с того света. И если вы захотите еще раз подняться в небо, увидеть его своими собственными глазами, господин потребует от вас именно такой долг, и такую службу…— прочел Гаубицев, и замер, словно ожидая удара.
—Службу?— прохрипел Погоняйло.— А не слишком ли, не слишком ли много берет на себя твой… кха-кха… господин…
—Капитан!— подскочивший к зашедшемуся в безумном приступе кашля дворецкий поднес тому ко рту ингалятор, и судорожно вдохнув обезболивающее Погоняйло откинулся на подушках, и словно заснул.— Если капитан не готов служить, то я готов. Возьмите мою жизнь в обмен на его!
—Нет! Не смей.— слабо проскрипел Погоняйло.— Она того не стоит… моя жизнь. У тебя впереди еще лет двадцать, ты сможешь…
—Господину надоело ваше пререкание. Он лишь напоминает, что ваше время на решение заканчивается.— напомнил Гаубицев, а потом, от себя, добавил: — Служба может быть разной, и не нам, отдавшим империи все что было, это обсуждать. Господин… позволит вам решать самому. Это ваша жизнь, и больше у вас ничего нет.
—Есть. Иначе бы вы ушли еще в прошлый раз.— слабо проговорил Погоняйло.— Что-то у меня всё-таки есть. Не деньги, понятно, и не статус.
—То, что у вас есть, бесполезно без вашей жизни. По крайней мере пока.— прочёл Гаубицев.— Но это не на столько ценно, чтобы давать вам третий шанс.
—Спасти мою жизнь, чтобы забрать? Это злая шутка…— прохрипел кап-два.
—Но вы поднимитесь в небо и увидите его своими глазами, если все получится.— ответил я, через записку.
—А что мне помешает нарушить обещание?— снова прокашлявшись спросил Погоняйло.— Исцелиться, а затем кинуть вас со всеми этими жуткими просьбами и обещаниями.
—Тогда вы умрете еще более жуткой смертью.— проговорил Гаубицев, даже не став ждать пока я что-либо напишу.— Господину нет нужды находится рядом, чтобы наказать своего слугу.
—А что получил ты, за свою душу?— хрипло поинтересовался Погоняйло.
—Жизнь.— коротко ответил Гаубицев поджав губы.— Полноценную, без ежесекундной боли, зато с ясной целью и кристально чистой головой.
—Вот как.— прохрипел кап-два, снова слепо шаря глазами по комнате.— Душу за мечту… хорошо, я согласен… кто? Почему так холодно…
Я не стал дожидаться пока он договорит. Отодвинув дворецкого прессом от кровати, я подошел ближе и положил свою ладонь ему на глаза. А затем кивнул Николашке, у которого под ногами валялся листок.
—Он написал, будет больно, очень…— проговорил дворецкий, и Погоняйло лишь пренебрежительно усмехнулся, а затем я соединил поврежденные меридианы и мужчина, вмиг забыв о гордости и стойкости вызвал, выгнувшись дугой. Скрюченными пальцами он сжимал одеяло, цепляясь за него, словно за соломинку, но, когда я перешел к легким — все равно не выдержал и отключился от боли.
Пришлось приводить его в чувство, дожидаясь пока он откашляет кровавый комок, дать ему прикусить деревянную палочку и продолжить лечение, лишь через два часа я позволил ему забыться беспокойным сном. Но не потому, что закончил, а потому что у самого пальцы начали терять чувствительность от проходившей через них праны.
—Инструкции на неделю.— проговорил Гаубицев, отдав исписанный мною лист побледневшему Николаю, стоящему у кровати господина словно часовой.— Если он попробует встать — держать силой. Еды можно больше, нельзя меньше. Лучше не разнообразить, а следовать инструкциям господина.
—Но он почти ничего не ест.— заметил наконец верный служака.
—Ничего, господин это исправил, аппетит будет зверский.— ответил Гаубицев, помнивший все по собственному опыту.— Нам всем пора. Тебе готовить, а у господина еще есть дела. Без дальнейшего лечения твой капитан проживет две недели. Очень и очень болезненные две недели. Да, и не сбивайте температуру. Главное кормите.
—Сделаю все необходимое.— заверил Николашка, и я, не оглядываясь вышел из комнаты, а затем и особняка, выдохнув только на заднем сидении москвича.
—Не слишком вы с ним?— проговорил Гаубицев, выруливая на дорогу.— Это ведь больше на контракт с дьяволом похоже становится, чем на договор. Да и нужно нам от него не так много, вы же даже особняк забирать не собираетесь…
—Веди давай.— проговорил я, продолжая массировать пальцы.— И проверь, чтобы за нами хвоста не появилось. Не хватало еще чтобы орденцы раньше времени меня вычислили. Пусть уж лучше по городу пройдет слух о новой секте, чем они снова натравят на нас какую-нибудь дрянь. Мне одного искаженного хватило.
—Понял, заткнулся.— мрачно ответил Гаубицев, которого я в свои планы и приключения не посвящал. Просто из принципов безопасности и распределения задач. Из бывшего артиллериста вышел неплохой поверенный, а дел в городе у меня и в самом деле накопилось не мало. Правда, чтобы съездить по магазинам пришлось трижды менять машину, зато в училище я вернулся с подарками.
—Это что?— удивленно спросил постовой, проверяющий коробки на пропускном пункте у ворот училища.
—Взрывчатка.— спокойно повторил я.— Уведомите мастерскую и службу безопасности. Строганов уже в курсе.
Наставнику я позвонил за полчаса до возвращения, так что он был морально готов, и оставалось только разгрузить накупленное. Большая часть тут же ушла Максиму, в его лабораторию. Штатных гранат против искажённых нет, но я не собирался оставаться безоружным против этих тварей.
Коловрат получил свои глянцевые журналы про спорт. По какой-то причине он совершенно не уважал электронные версии, наверное «чувство бумаги в руках», хотя мне этого атавизма не понять. Шебутнов — чеки от совершенных на его имя ставок, где-то он снова наскреб денег, так что отказывать я не стал.
