Щиты над королевской ложей никуда не исчезли, но государь просто прошел сквозь них, а потом шагнул с края платформы. Я ожидал чего угодно, что он рухнет вниз и просто приземлиться, показав выдающиеся физические данные. Что он поймает себя прессом, как я недавно. Но вместо этого Петр словно не заметил, что идет по воздуху. И лишь едва заметное свечение под ботинками позволяло понять, что он использует конструкты на недоступном мне уровне. Пока недоступном.
Десятки камер следовали за правителем империи попятам, и я оказался на столько заворожен этим зрелищем, что не сразу понял в какой ситуации оказался. Я стою в паре метров от правителя величайшей в мире империи, пусть и находящейся в состоянии смуты, близкой к гражданской войне, но все еще сильной и независимой. А еще я стою истуканом, с мечом в руке, в то время как сообразительный Михаил уже рухнул на пол.
Уловив в глазах Петра искорку веселья, я запоздало опустился на одно колено и протянул меч на вытянутых руках. В этот раз задержка была уже по вине правителя. Хотя может он так соблюдал драматическую паузу? А через несколько секунд меч у меня из рук приняли.
—Клянешься ли ты, Александр, во всем блюсти интересы Российской Империи, охранять ее людей и государство Российское. Не жалеть ни крови, ни головы своей, сражаясь с её ворогами, истребляя лихих людей и их супостатов?— прозвучал громкий, четкий и куда более возвышенный, чем минуту назад голос.
—Клянусь!— ответил я, как можно уверенней. Пришлось даже прану перераспределить, чтобы не запороть момент.— Империя превыше всего!
—Силой и властью своей нарекаю тебя бароном Арылахским!— произнес государь, поочередно коснувшись моих плеч мечом.— Встань!
—Да, государь.— тут же ответил я, поднявшись, и впервые наши глаза встретились. Я успел сообразить, что это может быть проявлением неуважения и тут же чуть склонил голову, разорвав зрительный контакт, но кажется что-то пошло не так.
Всего на мгновение, на долю секунды, я почувствовал опасность, от которой хотелось бежать. Немедля провалиться сквозь землю. Ударить себя прессом с максимальной силой, лишь бы оказаться как можно дальше от её источника — стоявшего передо мной императора. Но почти сразу чувство опасности замолкло, оставив меня в недоумении — что это было?
—Прошу за мной, барон. Покажем нашему народу, что государь умеет держать слово и быть щедрым.— произнес Петр, и уверенной походкой направился к передвижной трибуне. Мне ничего не оставалось, кроме как держаться следом. Разве что по воздуху я ходить не умел, так что пришлось подбросить себя прессом, чтобы оказаться на указанном императором месте.
—Граждане, дети мои, сестры… и братья. Сегодня мы празднуем победу достойного, но не его одного. За полгода соревнований были выявлены сотни выдающихся дарников, и каждому из них выпал шанс добиться большего. Как и этот юноша, они поступят на службу нашего государства, чтобы вести за собой обычных людей, защищать их, не жалея живота своего, и бороться с нашими врагами до последнего.— говорил император, и я с удивлением понял что не чувствую в его словах фальши. Он верил в то, что произносит. В величие империи, в обязанность сильного защищать слабых. В обязанности, приходящие с возможностями.
А со всех сторон нас окружали сотни камер, передающие картинку миллионам человек по всей империи и за ее пределами. Обычный день, для многих стал уникальным событием. Император обращался к своей нации. А потом все резко кончилось, и мне оставалось только помахать рукой, стоя чуть ниже и дальше императора от трибуны. Камеры разошлись в стороны, беря общий план, и прожекторы начали гаснуть.
—Идём.— приказал Петр, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним в боковой коридор, ведущий к императорской ложе. Но примерно в середине коридора нас уже встречали те самые четверо гвардейцев и Строганов, которого держали под надзором.
—Ваше императорское величество.— глубоко склонился Василий.— Ваше сиятельство, поздравляю вас с получением официального титула.
—Суворовский?— коротко спросил Петр, взглядом указав на Строгонова.
—Так точно.— еще ниже склонился Василий.
—Псы…— выдохнул император, а затем, обернувшись, без размаха ударил меня по лицу. Я не чувствовал опасности, но даже на ускоренных рефлексах все что успел сделать — подставить щит, которого правитель просто не заметил. Меня отбросило в сторону, словно тряпичную куклу, с разбитой губы потекла кровь. И я успел заметить, как император вытирает платком собственную ладонь. А затем он сорвал камень, висящий у меня на груди.— Под стражу, обоих. В камеры до выяснения.
—Слушаюсь.— ответил самый рослый из гвардейцев, чье лицо было не рассмотреть под украшенным завитками шлемом.
—Что? Стойте! Мы ни в чем не виновны!— попытался возразить Строганов, но его тут же огрели по затылку прикладом, и обмякшее тело подхватили с двух сторон.
—Окажешь сопротивление — умрешь.— взглянув на меня произнес Петр.— Это понятно?
—Кристально.— ответил я, поднимаясь.— Ведите…
Я не стал дергаться, но руки мне все равно скрутили за спиной и куда-то поволокли. А император, удостоверившись что его приказ выполняется беспрекословно двинулся в другую сторону.
25 мая 15:40. Императорская ложа.
—Надя, уйди.— приказал Петр, буквально ворвавшись в небольшое помещение.
—Но я…— попыталась возразить законная супруга.
—Прочь!— рявкнул император, и Надежда вскочила с кресла, только в коридоре перейдя на обычный шаг. В такой ярости она мужа видела всего несколько раз в жизни. И каждый это приводило либо к массовой гибели людей, либо к кардинальным изменениям во власти или государстве в целом.
—Ну что, ссыкуха мелкая, доигралась?— посмотрел сверху вниз император на дочку.— Как давно ты в курсе, кто он?
—…что ты имеешь ввиду?— пропищала Мария, но стоило отцу приблизиться как она тихо взвизгнула, прикрывшись руками.
—Не строй из себя идиотку! Ты не просто так с меня обещание взяла, да только не подумала, что само его существование — угроза мне и государству в целом!— рявкнул Петр, заставив Машку еще сильнее вжаться в кресло.— Как давно?
—С нового года. Но я не знала. Догадывалась, но даже анализы ничего толком не дали. Мы с ним родственники не больше, чем с любым боярским родом.— попробовала пропищать девушка.— Очень дальние.
—Ну да, конечно. Только вот дед с бабкой у вас одни!— рявкнул император, садясь в кресло.— Что ж ты творишь, девочка… если бы ты мне сообщила заранее, я бы мог подготовится, успел что-то сделать. А сейчас, перед камерами. Его вся страна видела, ты хоть понимаешь, что это значит? И ни его дурацкая прическа, ни линзы никого не обманут… господи, ну что мне так с вами бабами не везет…
—Папочка, но я же ничего плохого не имела ввиду. Разве плохо если мы с ним поженимся?— протараторила Мария, встав на колени у кресла императора.— Все же хорошо станет. И у тебя, и у тети Кати.
