Она высокая, красивая, взрослая и женственная. Она определенно знает себе цену. У нее упругая аккуратная грудь. В обтягивающем платье смотрится безупречно. Идеальный маникюр, изящные пальчики. Я прячу свои руки за спиной. Они у меня все в краске. Не отмылись после того, как я весь день провела в мастерской. У меня короткие ногти и под ними тоже краска. А еще я в домашней одежде и выгляжу уж точно не так эффектно, как она.
—Что вам нужно?— спрашиваю холодно, скрещивая руки на груди.
По телу прошел неприятный озноб от ее снисходительной улыбки, плохое предчувствие не покидало меня. Что-то должно случиться.
—Просто интересно было посмотреть на дурочку, которая целыми днями сидит в квартире, готовит Давиду, обстирывает, пока он трахается с другими,— сладким, словно патока, голосом произнесла она.
У меня от шока застряли в горле все слова. Я даже не стала уточнять, что еду мы чаще всего где-то заказываем, а для стирки вообще-то есть стиральная машинка. И я не сижу целыми днями в квартире.
—Ты врешь,— недоверчив качаю головой, а у самой все внутри переворачивается.
Давид не мог так поступить со мной. Мы любим друг друга. Он мне не изменяет. Не изменяет ведь?
Когда у нас секс в последний раз был? Четыре или пять дней назад? А когда только поженились почти каждый день наслаждались друг другом. Мог ли он остыть ко мне всего-то через каких-то несколько месяцев?
—С чего бы мне врать тебе?— ее бровь изгибается.— Мне просто жаль тебя. Считай это женской солидарностью. Ты молода, зачем тебе погрязать в этом несчастном браке? У тебя вся жизнь впереди. Найди себе мальчика своего возраста, стройте любовь и живите счастливо.
—А-а-а, так вот в чем дело,— фыркаю я.— Ты просто злишься что Давид не тебя выбрал. Любишь его, да? Больно смотреть как он ушел к другой? Да еще и женился?— каждое мое слово сочиться ядом. Так и надо с этой сукой.
Маска превосходства на ее лице надломилась. Я попала прямо в цель.
—Не стоит пытаться манипулировать мной. Мы любим с ним друг друга и он никогда не будет твоим,— добавляю я, пользуясь ее замешательством.
Алена быстро берет в себя в руки. В глазах заблестел гнев.
—Я просто устала его делить с тобой и еще с кем-либо. Мы работаем вместе, если ты не знаешь. Видимся каждый день и трахаемся прямо в кабинете,— заявляет она, вколачивая гвозди мне в сердце.
Она говорит это настолько уверенно, что зарождает во мне зерно сомнения: а так ли верен мне Давид, как я считаю?
—Если не веришь мне, то проследи куда завтра утром поедет Давид и узнаешь правду. Одна из его подружек залетела. Он вроде на аборт должен ее повезти.
Эти слова словно пощёчина.
Не верю.
—Ты врешь. Давид в командировке. Будет только в пятницу,— уже не так уверено говорю я, на что Алена начинает громко смеяться.
—Он с самого утра на работе. Если поспешишь, то скорее всего застанешь его еще там. Наивная ты девочка, Лера. Такая как ты никогда не сможет дать то что нужно такому мужчине как Давид. Ему женщина нужна, а не…— она выразительно скользнула взглядом по моей фигуре,— …ну, ты поняла. Всего хорошего.
Она махнула рукой в воздухе, сама открыла дверь и ушла, оставляя после себя шлейф из приторных цветочных духов, смятения в моей душе и надежды на то, что она соврала.
Я сползаю по стеночки и сажусь прямо на пол у входной двери. Прикрываю руками лицо. Пальцы подрагивают. Я хочу доверять Давиду и не вестись на эту провокацию — ведь со стороны Алены это была именно провокация — но не получается. Сомнения нет-нет и проступают наружу. Сложно доверять человеку, который так и не открылся тебе полностью. И в любви ни разу не признался.
Я делаю глубокий вдох, сдерживая истерику. Несколько минут не двигаюсь, а потом резко подрываюсь с места, хватаю с тумбочки ключи от своей машины и мчу к тому месту, где когда-то так много времени проводила, высматривая Давида.
Паркуюсь неподалеку от КПП. На улице лето, светло, видно все хорошо.
Нервно барабаню пальцами по рулю. Понимаю что глупо поступаю, но по-другому не могу.
Перед забором вдоль дороги в плотный ряд выстроены припаркованные машины. Я без труда узнаю внедорожник Давида.
Тупой удар в самое сердце выбивает из груди весь воздух.
Несколько слезинок скатились по щекам.
Но это еще ничего не значит,— подбадриваю себя. Он мог оставить здесь машину, а потом вместе с парнями на служебной поехать на вокзал.
Я молюсь чтобы это оказалось правдой, иначе получается… получается, что Алена мне не соврала.
Я напряженно вглядываюсь перед собой, рассматривая выходящих из ворот мужчин в форме. Напряжение зашкаливает. Еще вчера все было хорошо, у меня был любимый муж, а сегодня может так оказаться, что никакого счастья в помине не было.
Через полчаса я все же узнаю Давида.
Он не уехал.
Он здесь.
Идет вразвалочку вдоль забора к своему автомобилю, а рядом с ним Алена. Вся такая милая, в рот ему заглядывает. Аж тошно. Они о чем-то разговаривают и он ей улыбается.
Из моего рта вырывается хриплый стон. Мне больно.
Они останавливаются рядом с его автомобилем. Я не вижу его лица, но зато могу ясно различить кокетливый взгляд Алены. Она кладет руку ему на плечо, гладит, словно утешая. Или соблазняя. Не понять. Но ясно одно — между ними и в самом деле близкие отношения.
Я пытаюсь сделать вдох, но воздух застревает в горле. Горький ком перекрывает доступ к кислороду, а щеки обжигают горячие слезы. Я с такой силой сжимаю пальцами руль, что под ними скрипит черная кожа.
Перед глазами все расплывается, соленые слезы текут по щекам, затекая в уголок рта. Несколько раз я бью со всей силы по рулю.
Неправда! Это все неправда! Этому должно быть какое-то объяснение!
Господи, да мне в жизни так больно не было как сейчас.
Я возвращаю взгляд обратно на парочку у забора. К счастью, они прощаются. Давид садится в свой автомобиль, Алена же цокая каблуками идет вдоль улицы.
Становится легче дышать. Но ненадолго. Потому что Давид едет не домой. У меня была маленькая надежда что он вернулся сегодня из командировки, решил сделать мне сюрприз, но она тает так же быстро как и появляется.
Он паркуется у девятиэтажки. Я здесь была. Несколько раз. Это дом родителей Давида.
Делаю кондиционер на максимум, ветерок холодит лицо. Горько усмехаюсь. Дуреха. Ни к какой любовнице он не поехал. Всего лишь решил проведать родителей. А я повелась на слова Алёны.
Я тянусь за телефоном. Прочищаю горло, стираю ладонями с лица оставшуюся влагу. Нужно ему позвонить.
Гудок, второй, третий.
—Да?— голос Давида звучит обыденно.
