–Собачья жизнь… Не высовывайся, пока дерьмо не уляжется. На улицах ад. Всё, я ушёл!
Сказал так, будто собирался в магазин.
Она сидела тихо и смотрела на него. И тогда он добавил последнее:
–Если бы всё было хорошо, живая и настоящая… смогла бы вытеснить мёртвую. Но было так себе. Поэтому ты её и не вытеснила.
Жалкая ложь. Некого вытеснять. Можно только заполнить пустоту. Но и этого не получилось. Хотя ей это знать не обязательно. Маленькая месть с его стороны.
Запер кухню. Дверь была не очень прочной. Если есть мозги, придумает, как выбить шпингалет.
–Самых хороших и честных вы сжираете. Но я больше не такой. Поэтому вы утрётесь,– бросил он уже из коридора.
И на этом истерическое красноречие его оставило. Дальше он молчал.
Стало проще. Снова один, и отвечаешь только за себя.
Обулся, тщательно завязал шнурки.
Аккуратно закрыл входную дверь. Позади него в квартире было тихо. Анжела сидела как мышка.
Молчун боялся, что она выкинет какую-нибудь глупость – поднимет крик, начнёт стучать по батарее, разобьёт стекло или выкинет что-нибудь в окно. Но она ничем его не выдала. Ни криком, ни стуком. Понимала, догадывалась своим звериным чутьём, что не надо звать соседей, не надо шуметь. Потому что могут услышать те, кто снаружи.
«А что если они уже идут сюда?».
Но пришлось вернуться – вспомнил кое-что. Глупо уходить, не взяв то, что может пригодиться.
Анжела продолжала сидеть тихо. Если знала про идущих сюда дикарей, то могла понимать, что оборвыши не такие уж лапочки, и неизвестно, что сделают с ней, если отец мёртв. Ведь для них он связной, а она – никто. Только добыча.
Шифра от сейфа он не знал. Взломать его даже и не пытался – сейф надёжный, дорогой. Обыскал все комнаты, оружия не нашёл, нашёл кучу «питерок», но всё это теперь не стоило резаной бумаги. В комнате Абрамыча стояли коробки с продуктами. Запасливый хомяк. Взял немного.
«Вы уж меня извините».
И вдруг обомлел. Засветился монитор старинного компьютера. Похоже, на него выведены камеры слежения из подъезда и даже со двора. Может, сработали датчики движения, и система наблюдения включилась. По лестнице поднимались люди. Одеты в чёрные, похожие на спортивные, костюмы. Лица замазаны.
Разрешение у камеры отвратительное, но главное он различил. Они шли нагло, будто их ждали. Не таились.
Их было четверо – у идущего впереди автомат, вроде «укорот» или АКСУ, у двоих ружья, а у замыкающего… арбалет. Но удивляться сил не было, как и бояться сильнее, чем уже напуган. Пока у него есть преимущество – Саша их видел, а они даже не знали, что он есть и наблюдает. Скорее всего, не видели в жизни таких устройств. Идут явно к своему агенту. Вот влип! И зачем возвращался? Но что толку корить себя за ошибку? Надо действовать.
Первая мысль была – бежать. Во дворе вплотную к дому густо колосился какой-то низкорослый кустарник, усыпанный мелкими белыми цветочками. Каждый раз, бывая у Абрамыча, Саша останавливался и вдыхал нежный аромат. Перед глазами сразу промелькнула картинка, как он из окна третьего этажа летит в кусты, ломает руку, а лучше – ногу, и его, тёпленького, берут припозднившиеся гости в чёрных костюмах.
Поэтому он не поддался соблазну и прыгать не стал.
Ещё несколько секунд судорожно пытался придумать какую-нибудь ловушку. Вовремя опомнился – слишком мало времени, чтобы тратить его на фантазии.
Ему не оставили выбора. Саша перекинул автомат на грудь и стал ждать, когда пришельцы окажутся на площадке. Взглянул на монитор – пора. Осторожно подошёл к входной двери. Теперь он слышал тихие голоса и шаги. Посмотрел в глазок.
И вдруг он понял, что враги ошиблись дверью! Оборвыши, повернувшись к двери Абрамыча спиной, начали стучать в квартиру напротив. Саша до этого слышал там пьяные голоса, но после резкого стука соседи притихли. Неслышно он приоткрыл дверь, держа ружьё в руках, а «калаш» – висящим на ремне.
Пора!
Сначала разрядил им в спины ружьё, а потом начал стрелять из АК-74. И палил, пока не кончились патроны. В стоящих, в падающих, в лежащих. Лично ему они ничего не сделали, но это – враги, которым сегодня не повезло. Пуля задела лампочку, на площадке стало почти темно.
Трое оказались явно из «баранов» – худые, чахлые. А один – точно «пастух» – здоровый жлоб; татуировки, бронежилет, магазинное ружьё двенадцатого калибра (не купленное в магазине, ясное дело, а такое, которое можно несколькими патронами сразу заряжать). Знаков различия не было, дикари их не носили. Во лбу – дыра. Надо же! Такую «птицу» завалил!
Увы, магнаты, будь они живы, вряд ли сказали бы ему спасибо по совокупности его дел. Столько он за эти дни наворотил.
Младший даже не остановился, чтобы обыскать тела, только забрал магазин у автоматчика (подойдёт к его «калашу»), да бросил «вертикалку» и подобрал крутое ружьё, которым был вооружён «пастух». Как более скорострельное. Похоже на «Сайгу», но не «Сайга». Импортное. Помповое, вроде.
И побежал вниз, перепрыгивая через несколько ступенек.
Выйдя во двор, он огляделся. В ушах ещё звенело от грохота. В подъезде, где недавно металось эхо выстрелов, теперь пахло кровью и порохом. А ещё ему почудилось, что он слышит тихие стоны. Когда он уходил, все лежали без движения мордами вниз. Кровь стекала ручейком по лестнице. И на площадке в полумраке Саша не разбирал, куда поставить ногу. А пол там теперь как на скотобойне. Нечаянно наступил одному доходяге на руку. И ему тогда ещё показалось, что тот не совсем мёртв. Ему почудился стон.
«Хрен с тобой».
Возвращаться и добивать не стал.
К счастью, во дворе никого не было. Потому что слегка ошалевший Младший не мог сейчас нормально воспринимать окружающий мир. Этим, наверное, и отличается тот, кто лишь иногда вынужденно берёт в руки оружие, от настоящего бойца по духу, для которого убийство – рутина. Саша не считал себя прирождённым воином, а гормональная система организма никакой тренировке не поддавалась.
И если упорядоченную битву в составе подразделения он ещё мог выдержать (хотя и отходил потом долго), то такие внезапные встряски переносил очень плохо. Понадобится минимум полчаса, чтобы перестало трясти, чтобы сердце не так колотилось. Вот только никто ему это время давать не собирался.
Младший вдохнул свежий воздух, прислушался. Бой шёл где-то не очень далеко, но и не близко.
Затишье продержалось недолго. Через пять минут сзади раздалось резкое:
–Суда! Тута он! Суда, мужики! Мочи казла!
Ему показалось, что он слышит топот множества ног. Подумал, что недобитый как-то оповестил своих корешей. И сюда бежит толпа, даже не таясь.
Вот и думай после этого, почему гуманисты долго не живут.
Саша рванул за угол… когда первый из охотников должен был показаться, он уже свернул. Погоня пробежала мимо. Его не заметили. Только немного отдышавшись и придя в себя, он понял, что погоня была не за ним.
