Фусаги бережно поднял письмо обеими руками, чтобы Казу увидела его.
–Что это?– спросила она, вновь оторвавшись от работы.
–Для моей жены…– тихо пробормотал Фусаги.– Это для моей жены…
–Это письмо?
–Да.
–Для вашей жены?
–Да, я так и не отважился передать ей это письмо…
–Итак, вы хотите вернуться в день, когда собирались передать ей это письмо?
–Да, все верно,– еще раз подтвердил Фусаги.
–А где же сейчас ваша жена?– спросила Казу.
Фусаги сделал неловкую паузу.
–Ммм…
Казу стояла и в упор смотрела на Фусаги, ожидая его ответа.
–Я не знаю,– ответил Фусаги еле слышно и почесал голову. Признавшись, что не знает, где его жена, Фусаги еще сильнее занервничал. Казу промолчала в ответ.
Затем, как будто в оправдание, Фусаги произнес:
–Хм, но у меня действительно была жена…– и поспешно добавил: – Ее звали…– Фусаги начал постукивать пальцем по голове: – А?.. Странно…– он наклонил голову.– Как же ее звали?– и снова замолчал.
Через некоторое время Кей вернулась из подсобки. Ее лицо выглядело расстроенным, возможно, потому что она оказалась свидетелем разговора Казу и Фусаги.
–Но это так странно… Простите меня…– сказал Фусаги, вымученно улыбнувшись.
На лице Казу проступила тонкая смесь эмоций – не совсем обычное хладнокровное выражение, но и не сочувствие.
–Не принимайте близко к сердцу,– сказала она.
Дзинь-дзинь
Казу молча посмотрела на вход.
–Ах…– воскликнула она, увидев Котаке, стоящую у входа.
Котаке работала медсестрой в местной больнице. Должно быть, она возвращалась домой. Вместо униформы медсестры женщина была одета в оливково-зеленую блузку и темно-синие брюки капри. На плече висела черная сумка. Котаке вытерла пот со лба сиреневым платком, мельком взглянула на Кей и Казу за барной стойкой, а затем подошла прямо к столу Фусаги.
–Привет, Фусаги, я вижу, ты сегодня снова здесь,– сказала она.
Услышав свое имя, Фусаги взглянул на Котаке.
Посмотрев на нее в недоумении, он быстро отвел взгляд и молча опустил голову.
Котаке почувствовала, что настроение Фусаги отличается от обычного. Она предположила, что он не очень хорошо себя чувствует.
–Фусаги, ты в порядке?– мягко спросила она.
Мужчина поднял голову и посмотрел в упор на Котаке.
–Простите… а мы встречались раньше?– смущенно произнес он.
–…
Котаке перестала улыбаться. Воцарилось гробовое молчание. Сиреневый носовой платок, которым она вытирала пот со лба, упал на пол.
Страдая от прогрессирующей болезни Альцгеймера, Фусаги начал терять память. Один из поразительных симптомов ранней стадии состоит в том, что ухудшение работы мозга кажется выборочно рассеянным. Страдающие от этой болезни забывают одни, но хорошо помнят другие вещи. В случае с Фусаги его память постепенно разрушалась, начиная с самых новых воспоминаний. Между тем он помнил многое из прошлого.
Прямо сейчас Фусаги вспомнил, что у него была жена, но он не мог вспомнить, что Котаке, стоящая перед ним, и была его женой.
–Эм… Думаю, что нет,– тихо сказала Котаке, отступив на один, а затем и на два шага назад.
Казу молча стояла и смотрела на Котаке, а Кей опустила свое бледное лицо вниз и уставилась на пол. Котаке медленно повернулась и пошла к стулу у кассы, дальше всех расположенному от Фусаги, и села там.
Присев, Котаке заметила, наконец, платок, выпавший у нее из руки. Она решила проигнорировать это. Но Фусаги заметил платок и поднял его. Он продолжал смотреть на платок еще мгновение, а потом встал и подошел к стулу у кассы, где сидела Котаке.
–Вы должны извинить меня, последнее время я стал многое забывать,– сказал он, поклонившись. Котаке не смотрела на Фусаги.
–Хорошо,– просто ответила она и взяла платок трясущимися руками.
Фусаги снова поклонился и неловко вернулся на место.
Он сел, но не мог расслабиться. Перелистнув несколько страниц своего журнала, мужчина остановился и почесал голову, затем взял чашку и отхлебнул кофе. Он только что получил добавку, но…
–Этот кофе холодный,– пробормотал он.
–Еще кофе?– спросила Казу.
Но Фусаги поспешно встал.
–Я сейчас ухожу,– сказал он внезапно, закрыл журнал и начал собирать вещи.
Котаке продолжала рассматривать пол, сложив руки на коленях и крепко сжимая платок. Фусаги подошел к кассе и попросил счет.
–Сколько с меня?
–380 йен, пожалуйста,– ответила Казу, глядя на Котаке. Она пробила сумму на кассовом аппарате.
–380 йен,– Фусаги вытащил купюру в тысячу йен из своего изрядно потертого кожаного бумажника.– Хорошо, вот вам тысяча йен,– сказал он, передавая банкноту Казу.
–Ваша тысяча йен,– произнесла Казу, забирая деньги и барабаня по клавишам кассы. Фусаги продолжал украдкой смотреть на Котаке. Он выглядел обеспокоенно и оглядывался вокруг, явно ожидая какого-то подвоха.
–Вот ваши 620 йен сдачи.
Фусаги быстро протянул руку и взял сдачу.
–Спасибо за кофе,– сказал Фусаги, почти извиняясь, и поспешно покинул кафе.
Дзинь-дзинь
–Спасибо вам, приходите еще…
После ухода Фусаги кафе погрузилось в неловкую тишину. Только женщина в платье по-прежнему читала свою книгу и явно была безразлична к тому, что происходило вокруг нее. Без фоновой музыки единственными звуками, которые звучали в кафе, были тиканье часов и шорох перелистываемых страниц книги.
Казу первая нарушила это долгое молчание.
–Котаке…– обратилась она к неподвижной фигуре у стойки.
Не находя подходящих слов, Казу запнулась.
–Все в порядке, я мысленно готовилась к сегодняшнему дню…– процедила сквозь натянутую улыбку Котаке.– Не волнуйтесь.
Их разговор снова оборвался, атмосфера казалась невыносимой, и Котаке опять уставилась в пол.
Ранее Котаке уже рассказывала Кей и Казу про болезнь Фусаги.
Нагаре и Хирай также знали об этом. Котаке ожидала, что однажды Фусаги полностью забудет, кто она такая. Она всегда готовилась к этому. «Если это случится…– думала она,– …я буду заботиться о нем как медсестра. Я медсестра, так что я справлюсь». Причина, по которой Казу и Кей называли ее по девичьей фамилии, была в том, чтобы не запутать Фусаги. Раньше они называли ее госпожа Фусаги.
Ранний этап болезни Альцгеймера развивается по-разному у каждого человека, в зависимости от ряда факторов, включая возраст, пол, причину болезни и лечение. Ухудшение состояния Фусаги происходило сравнительно быстрыми темпами.
