Это то, что я не решаюсь сказать тебе, поэтому я написал это письмо».
Когда Казу закончила читать, Котаке и Кей плакали. Котаке поняла, почему Фусаги передал это письмо ей, его жене из будущего. Из письма было ясно, что Фусаги предвидел, что сделает жена, когда узнает о его болезни. И когда Котаке пришла из будущего, ему стало ясно, что все сложилось именно так – она была с ним как медсестра.
Терзаясь беспокойством и страхом потерять память, Фусаги надеялся, что Котаке останется его женой. Сердце Фусаги всегда было с ней.
Так, даже после потери памяти Фусаги просматривал туристические журналы, открывал свой блокнот и делал заметки. Котаке однажды заглянула в его записи. Там были маршруты путешествий по садам. Она предположила, что муж делал их, потому что по-прежнему любил свою работу. Но она ошибалась. Все записанные им маршруты пролегали по местам, которые они посетили вместе. Котаке не заметила этого тогда. Она не могла этого заметить. Эти наброски маршрутов были последней отдушиной для Фусаги, который постепенно забывал свою жену.
Конечно, Котаке не думала, что совершает ошибку, ухаживая за Фусаги как медсестра. Она верила, что поступает правильно. И Фусаги тоже не написал в письме, что осуждает Котаке. Она почувствовала, что муж понял: ее слова об исцелении были ложью, но это была ложь, в которую он сам хотел верить. «Иначе,– подумала она,– он бы не сказал "спасибо тебе"».
Когда Котаке перестала рыдать, женщина в платье вернулась из туалета, встала перед ней и произнесла только одно слово:
–Слезай!
–Да-да, конечно…– ответила Котаке, поспешно уступая ей место.
Женщина в платье безупречно выждала время, чтобы настроение Котаке изменилось. Посмотрев на Казу и Кей глазами, опухшими от слез, она взяла письмо, только что прочитанное Казу, и взмахнула им.
–Ну вот и все,– с улыбкой произнесла она.
Кей ответила кивком, из ее глаз все еще текли слезы.
–Что я наделала…– пробормотала Котаке, глядя на письмо.
–Котаке…– Кей шмыгнула носом, с беспокойством глядя на нее.
Котаке аккуратно сложила письмо и вложила его назад в конверт.
–Я иду домой,– сказала она уверенным голосом.
Казу кивнула. Кей все еще плакала. Котаке посмотрела на плачущую Кей. Кей плакала даже дольше, чем она. Она улыбнулась, машинально подумав, что организм Кей, должно быть, сильно обезвоживается. Котаке сделала глубокий выдох. Она снова была уверена в себе. Котаке вытащила кошелек из сумки, лежащей на барной стойке, и вручила Казу 380 йен монетами.
–Спасибо,– сказала она.
Казу улыбнулась, ее лицо снова стало бесстрастным. Котаке быстро кивнула и направилась к выходу из кафе.
Она торопилась. Она спешила увидеть лицо Фусаги.
Женщина захлопнула входную дверь и скрылась из поля зрения Казу и Кей.
–Ах, да!– воскликнула Котаке и снова вернулась в кафе. Казу и Кей смотрели на нее с любопытством.
–И еще одна вещь,– сказала она.– Начиная с завтрашнего дня больше не называйте меня по девичьей фамилии, ясно?
Она широко улыбалась.
Когда-то Котаке попросила, чтобы ее называли по девичьей фамилии. Фусаги начал называть ее Котаке, и она хотела избежать путаницы. Но сейчас в этом уже не было необходимости. Улыбка озарила лицо Кей, и ее яркие глаза широко распахнулись.
–Хорошо, я вас поняла,– сказала она радостно.
–Скажи всем остальным об этом тоже,– велела Котаке и, не дожидаясь ответа, помахала рукой и ушла.
Дзинь-дзинь
–Хорошо…– сказала Казу, как будто сама себе, и подошла к кассе, чтобы пробить деньги за кофе Котаке.
Кей убрала ее чашку и пошла на кухню, чтобы сварить новый кофе для женщины в платье. Щелк, щелк, щелк – звук клавиш кассы разносился по кафе. Вентилятор продолжал бесшумно вращаться под потолком. Кей вернулась и подала новый кофе женщине в платье. «Мы очень ценим, что вы снова навестили нас этим летом»,– прошептала она. Женщина в платье ничего не ответила, продолжая тихо читать свой роман. Кей положила руку на живот и улыбнулась.
Лето только начиналось.
История III. Сестры
Девушка молча сидела на том самом месте.
Она выглядела совсем молодо, как старшеклассница или первокурсница. Бежевая водолазка, мини-юбка в шотландскую клетку, черные колготки и меховые сапоги с коричневыми ремешками. На спинке стула висело пальто. Эта взрослая одежда плохо сочеталась с ее почти детским лицом. Волосы девушки были коротко подстрижены, длинные ресницы оттеняли красивые черты ее лица. Макияжа почти не было. Она мало чем отличалась от других девушек, которые посещали это кафе, но кое-что выдавало в ней гостью из будущего… Во-первых, она сидела на стуле как приклеенная, во-вторых, на улице было начало августа, и ее одежда выглядела не по сезону.
Все еще оставалось загадкой, с кем она пришла встретиться. Прямо сейчас единственным человеком в кафе был Нагаре Токита. Этот крупный мужчина был одет в униформу повара и стоял за барной стойкой.
Нагаре был владельцем кафе.
Но, похоже, девушка оказалась здесь не для встречи с ним. Хотя ее глаза сверлили Нагаре, в них не отражалось никаких чувств к нему. Похоже, ей было совершенно наплевать на его существование. Нагаре ничего не делал. Он просто стоял и смотрел на нее, скрестив руки.
Нагаре был крупным мужчиной. Любая обычная девушка или женщина наверняка почувствовала бы себя немного неловко, сидя в маленьком кафе наедине с ним. Но каменное лицо этой посетительницы подсказывало, что ее он совсем не заботил.
–…
–…
Девушка и Нагаре не проронили ни слова. Девушка ничего не делала, только время от времени посматривала на настенные часы, как будто беспокоилась о времени.
Внезапно Нагаре повел носом. В этот момент раздался звук тостера на кухне. Еда была готова, и Нагаре отправился на кухню. Девушка не обратила внимания на резкий звук и сделала глоток кофе. Она утвердительно кивнула, как будто говоря: «Да, все в порядке». Похоже, кофе был достаточно теплый, и значит, время у нее еще оставалось. Нагаре вышел из кухни. Он нес прямоугольный поднос с тостом и маслом, салатом и фруктовым йогуртом. Домашнее масло – его особое блюдо. Оно было настолько вкусным, что женщина в бигуди, Яэко Хирай, приходила за ним с пластиковым контейнером.
Нагаре нравилось наблюдать за клиентами, которые ели его масло и не могли скрыть восхищения. Проблема была в том, что для его изготовления Нагаре использовал самые дорогие ингредиенты, при этом масло было для клиентов кафе почти бесплатным. Нагаре не брал плату за приправы; он имел особое мнение на этот счет. Такие представления о высоких стандартах обслуживания казались многим спорными. Но Нагаре был непреклонен.
