Подойдя ккухне, Валентин пропустил меня вперёд, асам зашёл следом.
Это помещение меня тоже впечатлило. Большая квадратная столешница сдвумя печками вцентре, барная стойка скучей напитков вуглу иещё метров десять кухонных тумб сразличными приборами: огромный холодильник, посудомоечная машина, микроволновка, кофеварка ипрочее.
Умойки стоял паренёк, навид моего возраста— лет восемнадцати изадорно мыл посуду, слушая музыку внаушниках ипританцовывая.
—Эй, охламон, кто так посуду моет? Только размазываешь грязь. Познакомься с… Максимом, правильно?— уточнил Валентин моё имя.
Ямолча кивнул.
Явсё ещё был немного вшоке отпроисходящего, хотя кровь подействовала наменя очень хорошо. Мне стало спокойней, появились силы, перестали барахлить глаза, даимозг уже смирился сновой реальностью.
—Давыруби это говно всвоих ушах!— повысил голос Валентин.
Вэтот момент освещение накухне как будто немного померкло, амои уши заложило сильнее, чем вклубе. Появилось чувство тревоги, будто сейчас произойдёт что-то страшное.
Парень тут жеобернулся сиспуганным лицом, вытягивая изушей наушники.
Накативший секунду назад ужас тут жеразвеялся без следа.
—Вал, извини, неслышал тебя,— растерянно произнёс парень.
—Конечно, такую срань слушать, мои уши завяли бынахрен…— проворчал старик.
—О, новенький, уже выбрался изподвала? Так быстро? Как самочувствие? ЯБарт, самый-самый молодой изнашей семьи. Ну, теперь тысамый молодой, сколько тебе? Восемнадцать? Мне пятьдесят три года, ха-ха… Тебя Макс зовут? Очень, очень приятно познакомиться.
—Онунас тот ещё пиз*бол… Язык неустаёт. Девушки его заэто любят,— подколол Барта старик.
—Макс,— ответил я, протягивая руку.
Барт еёкрепко пожал, нобез фанатизма. Одет он, кстати, тоже встиле рок-тусовщиков. Короткие торчащие вразные стороны волосы, неестественно бледная кожа, ноизнаушников играло что-то непонятное. Электронная музыка вкомбинации сэлектрогитарой ислащавый, вроде бымужской голос.
—Это группа «Пошлая Молли»,— ответил Барт, заметив мой взгляд.
—Поносная срань, тьфу,— сплюнул Валентин иотвернулся.— Вот раньше музыка была, это чудо! Шопен, Бетховен, Моцарт. Талантища. Нужно было кого-то изних обратить…
—Ятут это, бокал помыть хотел,— вспомнил я, зачем пришёл.
—А-а, так давай его сюда, щая, быстро-быстро…
—Даяисам могу.
—Не-не-не, мне нетрудно, атебе ещё много нужно узнать иувидеть. Старик уже провёл урок истории?— заговорщицки понизив голос, спросил Барт.
—Яхоть истарый, новсё слышу!— возмутился Валентин.
—Ещё нет,— пожал яплечами.
—Тогда иди, тыохренеешь, онмного интересного-интересного знает!
—Дакуда жещё больше…
—Тыбытоже учился, вместо деградации сосвоей Молью!
Валентин вышел изкухни, ая, отдав бокал Барту, последовал застариком.
Этот парень мне понравился, приятный, разговорчивый иуслужливый. Нето, что эта взбалмошная пофигистка Ника. Яейещё припомню этот нож вспине…
Старик провёл меня навторой этаж. Где-то наполовине пути язаметил девушку, чем-то похожую наНику, новтожевремя она была другой. Ника была готичного вида брюнеткой саккуратными чертами лица. Аэта незнакомая мне девушка была блондинкой свысокомерным взглядом.
—Привет,— сказал я, когда мыпоравнялись.
Девушка неответила, алишь посмотрела наменя как наобоссанного бомжа, лениво исомерзением скривилась ипошла дальше.
—Это Рина,— пояснил старик.
—Сестра Ники?
—Верно. Наша малышка Ника ангелок посравнению сосвоей старшей сестрой.
—Сколько имлет?
—Хорошо, что девушки неслышали этого вопроса. Даже имея взапасе сотни, атоитысячи лет молодости, они стесняются своего возраста ижалеют окаждом годе. Женщины…
—Ивсё же?
—Нике триста восемь. Рине ровно насто лет больше,— ответил Валентин.
—Авыглядят лет надвадцать слишним. Вампиры нестареют?
—Практически нет. Дополовой зрелости вырастают быстро, как илюди— лет завосемнадцать, адальше процесс замедляется. Ноэто, если нормально питаться инетерять кровь. Меня вот, потрепала жизнь, как видишь. Порой уже хочется вземлю лечь, чтоб невидеть, что происходит счеловечеством.
—Авампиры могут болеть?
—Конечно, могут. Ниодин организм наземле неидеален. Плохая кровь делает нас слабее идаже может убить. Кстати, твоя кровь очень заинтересовала Нику, именно поэтому она тебя обратила. Даже непомню, чтоб она запоследние сто лет делала подобное.
—Почему? Разве вам невыгодно создавать себе подобных? Кстати, это иесть вся ваша… Семья?
—Атыочень любопытен… Нет, есть ещё Андреа икое-кто, оком япока немогу тебе сказать.
—Эмм… Андреа— это парень или девушка?
—Парень, онродом изИталии. Этот бедолага встречается сРиной. Как онтолько терпит её…— проворчал старик.— Отвечаю натвой вопрос— нет, нам невыгодно так размножаться, ктому женевсе наэто способны. Ноиногда без этого невыжить. Вшестнадцатом веке вампиров было гораздо больше. Нас были тысячи, наодин такой город. Нас становилось всё больше, апищи всё меньше. Мыпостоянно враждовали, полукровок иобращённых становилось всё больше, ачистокровных вампиров всё меньше, даиотлюдей было сложно скрывать наше существование.
—Полукровок иобращённых?
—Пока незаморачивайся, нехочу перегружать тебя информацией. Вобщем, тогда мыизадумались над контролем популяции. Лидеры кланов начали устраивать собрания. Многие изних заканчивались побоищем, новсё жеводном мысошлись— нужно прекращать обращать людей. Воевать седой невыгодно. Ктому жепоявились охотники. Вотличие отобычных людей, ихнеобмануть байками про серебро, чеснок исвятую воду. Они прекрасно знают наши слабости ииспользуют их, асвою жизнь полностью, как настоящие фанатики, посвящают тренировкам, поиску иистреблению вампиров.
—Так вы… мынебоимся серебра?
—Серебра— нет. Насамом деле для нас опасна платина. Нолюди этого незнают. Это был обман века. Охиловкач был этот Генрих Винский… Онвнушил европейцам, что платина— это мелкое серебро. Более дешёвая. Еёдаже использовали, чтоб подделать серебро. Вшестнадцатом веке она истоила намного дешевле. Аиспанский король даже запретил ввозить еёвИспанию, чтоб мошенники неподменяли серебро платиной. Они довольно схожи внешне. ВКолумбии платину ивовсе начали топить. Нозатем алхимики заинтересовались этим металлом, ахранители узнали онашей кнему слабости. Раны, нанесённые клинком изплатины, незатягиваются так просто, как остальные.
