«Пятнадцать». Поднял голову, позволяя себе взглянуть вперёд и вверх.
Ага! Я почти догнал их, корма лодки метрах в пяти впереди и выше. Я изаглубился метров на пять.
Опустил голову, ещё четыре мощных гребка вперёд и, вновь подняв лицо, я пошёл на всплытие, взяв упреждение с учётом движения лодки.
Момент истины! Ну-у!
В брызгах, низвергая с себя потоки воды, я пробил головой поверхность моря и буквально взлетел впритирку к корме лодки!
Не знаю, встречался ли рваноухий когда-нибудь с выскакивающими из воды дельфинами, но вылетающего выше, чем по пояс из воды человека он явно видел впервые!
Можно было бы крикнуть ему в лицо что-нибудь типа не ждал, гад! Но ещё на всплытии я начал выдох. Полный. Такой, чтоб в лёгких ни капельки воздуха не осталось, ибо, как только голова пробила поверхность воды, я тут же начал вдох.
Однако и без моих воплей мужик обмер, словно демона, вырвавшегося из преисподней, увидел. Рот открылся в беззвучном крике, глаза распахнулись, чуть не выпрыгивая из орбит.
Раз! Мои руки вцепились ему в подмышки.
Два! Я рванул его что есть сил на себя.
Три! Поднимая столбы воды во все стороны, мы вобнимку рухнули обратно в море.
И сразу же япошёл в глубину.
Мужика уже не держал, теперь достаточно было левой рукой вдавливать его перед собой. А правой я тут же зарядил ему «под дых» — под диафрагму, выбивая и так небогатые запасы воздуха из лёгких.
И ещё раз в нос. Теперь с целью ослепить противника. Нос — это больно.
Конечно, удар в воде ни вкакое сравнение с ударом на воздухе не идёт, но рваноухому хватило. Мимо меня проскочила цепочка серебристых пузырьков. Может быть, он даже орал, уже неважно. Главное, не сопротивлялся.
И тогда я нащупал у него на поясе нож. Так любимый людьми войны нож из каменного дерева. Выдернул и одним тычком вогнал ему под рёбра.
Тело дёрнулось, его руки, наконец-то, схватили меня за плечи, взгляд тут же стал осмысленным.
Поздно!
Я выдернул нож и ещё дважды вогнал его туда, где вообще-то у всех людей находится сердце.
На! На!
Рваноухий был ещё жив: видимо, я несмог достать клинком куда планировал, но мне он уже был неинтересен. Я выдернул нож, сунул себе за пояс и опять начал всплытие, одновременно выдыхая — не стоит тратить на выдох время на поверхности.
На поверхности опять была корма лодки и двое чужих воинов, озирающихся по сторонам, похоже в поисках своего старшего. Понимаю, мужики, вы гребёте, вдруг позади всплеск. Оборачиваетесь — пустая корма… Они чуть ли неруками разводили, словно говоря друг-другу: «Ну вот же, только что здесь стоял!»
Поэтому, когда перед ними опять весь в брызгах и потоках воды выскочил я, на ихлицах так и отразилось — чур меня, чур! или что тут принято кричать в таких случаях.
Раз! Я появляюсь как чёртик из коробочки.
Два! Руки выстреливают к одному из них.
Три… Чёрт!
Чужой воин хоть и испытал шок, но неокаменел, а отпрянул инстинктивно.
И мои руки, словно клешни, схватили воздух перед его грудью!
Уже проваливаясь обратно, я успел заметить прислонённое к кормовой фигуре копьё. Не задумываясь, словно рука действовала сама, я цапнул его и ушёл под воду. Снова с полными лёгкими.
Ещё раз выныривать по корме было бы самоубийственным. Поэтому, поднырнув под лодку, я внесколько гребков сквозанул вдоль киля и, разворачиваясь в момент выныривания, выскочил уже по носу пироги.
Раз. В«кадре» передний гребец, застывший с занесённым для гребка веслом.
Два. Короткий тычок копьём ему в горло. Рука успела почувствовать, как каменный наконечник разрывает плоть.
Три. Заканчивая вдох, я вочередной раз скрылся под поверхностью воды.
В этот раз я ушел поглубже, метров на шесть, и завис на секунду под центром лодки, выбирая, где всплыть.
Правильно сделал! Ибо теперь с каждого борта посвешивалось по несколько голов с занесёнными копьями, высматривая в глубине меня. А водичка-то тут прозрачная! Правда, я натёмном фоне, в протоке глубоко. Но разглядеть что-то всплывающее и ткнуть туда копьём явно успеют.
Поэтому, когда инерция погружения закончилась и вода сама стала выталкивать на поверхность, я направил себя в сторону, так чтоб выскочить теперь метрах в пяти от лодки.
Вы-ы-ыдох-х-х!
Раз! Я взлетаю над морем.
Короткий, судорожный вдох и тут же выдох.
Два! Работая ластами изо всех сил, удерживаю себя на секунду-полторы над водой по пояс. Вдох, откидываясь назад всем корпусом.
Три! С коротким выдохом копьё отправляется в грудь ещё одному гребцу.
Естественно, попал — пять метров!
Хватая воздух, я вновь скрылся под водой.
Теперь в томесто, где я ушел на глубину, обрушился град копий и стрел. Ну ипусть, вода неплохо гасит их энергию. Снова поднырнул, а выныривал, стараясь держаться в тени пироги. То есть на всплытии метил в самое дно, надеясь до последнего быть незаметным.
Раз. Я выскочил с противоположного борта прям впритирку.
Два. Вытягивая левую руку максимально вверх, ухватил за волосы повёрнутого спиной ко мне воина с луком.
Три. Подтянувшись на левой, полоснул мужика ножом по горлу.
И скрылся в воде.
Не уверен, что убил, всё-таки деревянный нож это не каменный. И даже не бронзовый. Но, думаю, страху я добавил — здорово действует на нервы, когда из воды что-то выскакивает и поодному вас режет. И сделать вы ничего не можете.
На этот раз я почувствовал, что всё. Выдыхаюсь.
Лёгкие жгло — организм работает на пределе, метаболизм гонит отработанный це-о-два в лёгкие, но мои короткие выдохи не успевают его вымыть. И рецептор просто сума сходит, сигнализируя: «дыша-а-а-ать!!!»
Если бы нетренил урезанное дыхание при плавании, не отрабатывал бы квадратное дыханье с настойчивостью умалишённого, жертвуя сном,— вообще давно бы спёкся.
Да имышцы ног вот-вот скажут — хорош, дальше без нас. Крайний раз вынырнул лишь по грудь и, если бы лучник не стоял на колене, фига с два я быдотянулся до его волос. Пришлось бы ограничиться тыканьем в почку.
Короче, надо заканчивать. Я спёкся, да ив лодке уже, наверное, пришли в себя.
Девчонок я всё-таки успел разглядеть. Они сжались в кучку под мачтой, и, похоже, их никто не охранял. Понятно, не доэтого.
Каруселью, как ракеты в револьверной пусковой установке, крутанулись в голове варианты. Всплыть и выдернуть? Может не получиться, я жене здоровяк типа Ситу или Ману. Крикнуть, чтоб прыгали за борт? А если пришлые тут же сообразят и прикроются заложницами? Да итолку-то, что прыгнут,— далеко они от пироги уплывут? Поубивают к чертям собачьим в воде…
