–Собрались как-то мазурики на турнир, кто лучше всех крадёт,– подаёт голос нэннэчи Сал из своего уголка.– Набралось народу полон зал, как в театре… Выходит дварф и говорит: «Выключите свет на одну минутку». Ну, люстру погасили, потом включают, а дварф и говорит: «Дама на восьмом месте в пятом ряду, получите-ка ваши часики». Все хлопают, удивляются.
За ним выходит людская воровка: «Выключите-ка свет на полминуточки». Когда обратно включили, она говорит: «Господин хороший в десятом ряду на девятом месте, обратите-ка на себя вниманьице». Глядят – а у дядьки-то начисто усы сбриты, а он и ухом не повёл! Снова все давай в ладоши хлопать, как угорелые.
Тут выходит орчинька. «Свет,– говорит,– гасить не нужно! Хаану, раздай-ка всем портки!»
От грянувшего хохота даже дом ходуном заходил – впрочем, это Сорах, от смеху зайдясь, приваливается к опоре.
* * *
На третий день хромому старшаку становится трудненько по-прежнему держать при себе своих Последних.
Сперва Мирка, полночи проворочавшись в каких-то раздумьях, с розовым ранним солнцем решительно идёт к дому гостей и выкликает Тумака поиграть, размять жилочки, но при Чии получает лишь полный тоски отказ.
Явившиеся чуть позже Булаты действуют учтивее и умнее: сперва чин чинарём поздравляют Чию с молодым днём, а потом пускаются на два голоса похваливать суровый и гордый клан, растящий таких отчаянных орков, как Хаш. Не пойдёт ли под-летка с ними по рыбу? Лёгкое копьецо-то чай подходящее, чтобы заострожить крупного окуня, а ловчие места они покажут.
–Так ведь я не сумею…– признаётся Хаш.
–Небось недавно копьё это носишь, вот и ухватки нет пока,– улыбается Чабха.– Это не беда. Штырь-ковальские рыбари свои умения за пазухой не прячут. Выучишься.
Неизвестно, что именно думает на сей предмет хромой старшак, но тут как раз подходит Тис.
–Двум орчьим племенам всегда есть что друг от друга перенять к общей пользе,– произносит он мирно, и Чия, помолчав, отпускает подлетку с Булатами:
–Иди… Последних не опозорь смотри. Оружие не сломай.
Хаш так и подскакивает, рысит к Булатам почти вприпляс и тут же кидается обратно – подхватить копьишко.
В беседе с Чией Штырь отнюдь не считает нужным уточнять, что к отмелям Булаты наладились вместе с Хильдой.
* * *
Действительно, если издалека и чересчур-то не присматриваться – Хаш с Чабхой-Булатом вылитые ррхи, сестрички-братики, думает Резак. Точно как Ёна говорит. Ещё бы меньшому патлы распустить из этой гульки дурацкой, да ото лба забрить, и подкормить бы малость – все сразу бы признали, что родная кровь, и не важно, как там на самом деле. Резак провожает их взглядом, расположившись прямо за Булатовой палаткой, ближайшей к дому Последних.
Нет-нет, не то чтобы Пенни уши греет на старшачий разговор. Вот ещё. Ей-то что. Сидит себе тихонько, никого не трогает, никому не мешает, делом занимается – волосы расчёсывает, в кои-то веки нашлось время. А то Ржавка, заноза, сегодня возьми да брякни: ишь ты, Резак, у тебя на башке нынче ужики не ночевали?.. И то верно, давно было пора взяться за гребешок, да всё как-то руки не доходили. Действовать приходится осторожно и медленно, чтобы не повыдрать себе половину волос. На месте когда-то срезанной пряди под затылком подрастает нелепый клок; может быть, впрямь обнести затылок, на Ржавкин манер?..
Черти бы подрали этих старшаков – то и дело вворачивают какие-то заковыристые словечки, хрен там разберёшь, чего они балакают – с пятого на десятое…
* * *
–Чтобы орки нанимались к дварфам – в грязях ковыряться…– тянет Чия и умолкает, вероятно, не найдя вежливых слов для продолжения своей мысли.
–Хха. В первый год с того двора на нас грозили злых собак спустить,– рассказывает Штырь.– Но Коваль договорился. Добро, убили бы мы тех собак, убили бы и дварфов, ограбили бы на один раз – сверх сыта всё равно не сожрёшь, шире глотки не откусишь. А на другое лето тогда хоть и вовсе не показывайся в тех местах, мясных, богатых. А так, смотри: что ни год у Штырь-Ковалей там и заработок, чтобы после можно было спокойно и в полном праве прикупить того-сего к зиме. И кормёжка знатная – опять же добытого мяса больше можно в запас завялить. И с дварфами дружба! Со всех сторон хорошо. Слушай… Наёмничают орки от века, на людей ли, на дварфов – лишь бы платили честно и кормёжка вкусная. Ты это и сам ведь знаешь, старшак Последних.
–Наёмничают, да. На войне, на распре. Не овощ окапывать. Об земляной работе и славных песен не складывают.
–Почему же. Мои костлявые – складывают. «Мы пололи огурцы – чуть не отдали концы»… или вот эту ещё поорать любят: «Оой, чую, будет много боли, выхожу копать я поле».
Липка хихикает в кулак, но хромой не смеётся.
–На войне и распре я четыре года с лишним наёмничал,– говорит Штырь.– Наверное, раньше это и было достойное орка ремесло, Чия. Но теперь – о тех своих битвах я даже спеть не захочу.
Чия долго молчит, подкусив верхнюю губу. Наконец отвечает так:
–Мы, Последние, тринадцать лет сражаемся за свою жизнь. Иногда – с недостойными. Ещё с морозом. И с голодом. С бесславной смертью. Прежде нас было больше, и жили мы краше теперешнего. А всё же ни один Последний не опозорил племя.
–Как и ни один Штырь-Коваль,– кивает Тис.– Хотя, бывает, чудесят – только держись. Ладно дварфы! Я расскажу, как Резак нам великую сиренью дружбу добыл. И вдобавок столько добра, что…
Пенни роняет гребешок в траву. Ох ты ж!!
–Резак – это который из твоих храбрецов?– спрашивает Чия.
–Так межнячок молоденький. Вот примерно Липке сверстник…
* * *
–О. Ты чего тут сидишь?– удивляется Ёна.
–Чего-чего! Патлы расчёсываю!– шёпотом кричит Пенелопа, нашарив наконец гребешок.
–В самой-то тени? Идём лучше на солнышко, где радостней. Если где совсем войлок сбился, давай руками помогу.
–Да идём уже…– соглашается Пенни. Ох, палевно получилось. Всё равно теперь не дослушать.
Время возле правды
Оказывается, это даже приятно, когда внимательный друг помогает разобрать давненько не чёсанные волосы, сбившиеся у самой головы мелкими колтунами.
–Коваль говорит, жгуток мягенький – самый для волос природный порядок. Вот он себе такие и сделал, чтобы не морочиться…
То ли у Ёны изрядный опыт в борьбе с колтунами, то ли урождённый талант. Раза два, не больше, только и деранул поначалу, да и то несильно, а так всё старается, аккуратничает, придерживает каждую прядь у корня.
Забавно. Осторожные касания успокаивают, дают отдохнуть от всей этой суматохи с Последними и тревог настоящего дня. Шут с ними, со старшаками. Пусть болтают о чём хотят. Тем более что Штырь при всём своём неслыханном терпении никого в обиду не даст. Ха, может он и речь-то про сирен завёл нарочно, чтобы хромой знал: Резак-межнячок тут не по ошибке и не из милости, а такое же законное и правильное дитя клана, как любой настоящий орк.
