Поцеловав обоих, она отправила сыновей по ту сторону завесы, где их принял под свою заботу Муртаза Али.
–Именно они должны вручить ему письмо,– сказала Зайнаб.– Возьмите машину, скажите инспектору, то есть ЗНП, куда вы направляетесь, и немедленно уезжайте. Не знаю, как вас благодарить. Не будь вас здесь, мы бы точно уже все потеряли.
–Я никогда не смогу достойно отблагодарить вашего отца за доброту,– сказал Муртаза Али.– Я сделаю все, чтобы ваши сыновья вернулись в течение часа.
Взяв мальчиков за руки, он пошел по коридорам, слишком взволнованный, чтобы разговаривать с ними, но спустя минуту, после того как они ступили на дорожку, ведущую к дальнему краю лужайки, он сказал мальчикам:
–Хассан, Аббас, скажите: «Адаб, начальник-сахиб».
–Адаб арз, начальник-сахиб,– сказал Хассан, сделав приветственный жест.
Аббас, глядя на старшего брата, сделал в точности как он, правда, последние слова прозвучали как «мочальник-сахиб».
–Внуки наваба-сахиба,– пояснил личный секретарь.
Заместитель начальника полиции настороженно усмехнулся.
–Извините,– сказал он Муртазе Али.– Мое время истекло, а значит, и ваше. Дом, может, и выглядит жилым, но у нас противоположная информация, и мы должны провести расследование. Это наша обязанность. Министр внутренних дел дал нам четкие инструкции.
–Я все понимаю, ЗНП-сахиб,– сказал Муртаза Али,– но прошу вас дать мне еще немного времени. В руках у этих детей депеша, которую надо доставить прежде, чем вы предпримете какие-то действия.
Заместитель начальника полиции покачал головой. Он жестом дал понять, что «хватит»– значит «хватит», и сказал:
–Агарвалджи лично сказал мне, что не примет никаких прошений в свой адрес и что любые проволочки недопустимы. Прошу меня простить, решение всегда может быть оспорено в апелляции.
–Письмо адресовано главному министру.
Полицейский слегка напрягся.
–Что это значит?– спросил он с раздражением, и в то же время чувствовалось, что он озадачен.– Что в этом письме? Чего вы хотите добиться с его помощью?
Муртаза Али сказал веско:
–Я не из тех, кого посвящают в содержание личной и неотлагательной переписки между дочерью наваба-сахиба Байтара и главного министра Пурва-Прадеш. Очевидно, что оно касается дома, но я считаю для себя неуместным делать какие-то предположения о том, что именно говорится в этом письме. Впрочем, автомобиль готов, и я должен сопроводить маленьких посланников к Шармаджи прежде, чем они потеряют свое имущество. Я очень надеюсь, ЗНП-сахиб, вы дождетесь моего возвращения и не станете делать ничего неожиданного.
ЗНП, сбитый с толку, ничего не сказал. Он знал, что должен дождаться. Муртаза со своими подопечными сел в машину наваба-сахиба, и они отбыли.
Однако, отъехав на пятьдесят ярдов от ворот, машина внезапно заглохла и больше не завелась. Муртаза-Али велел шоферу ждать, вернулся в дом с Аббасом, поручил его слуге, взял велосипед и вернулся к автомобилю. Затем усадил на удивление послушного Хассана впереди себя на раму и укатил с ним в ночь.
5.14
Когда они через четверть часа подъехали к дому главного министра, их немедленно проводили в кабинет, где он работал допоздна.
После обычных приветствий главный министр попросил их сесть. Муртаза Али вспотел, он гнал велосипед с максимальной скоростью, какую допускал его бесценный груз. Зато Хассан выглядел спокойным и холодным в своей белой хрустящей ангархе; правда, глаза у него были чуточку сонные.
–Ну, чем обязан такому удовольствию?
Главный министр перевел взгляд с шестилетнего внука наваба-сахиба на его тридцатилетнего секретаря, чуть покачивая головой из стороны в сторону, как бывало, когда он сильно уставал.
Муртазе Али прежде не доводилось лично встречаться с главным министром. Поскольку он не знал, как лучше подойти к делу, то просто сказал:
–Министр-сахиб, это письмо вам все объяснит.
Главный министр прочел письмо лишь раз – но медленно и внимательно. Затем сердитым, слегка гнусавым голосом, в котором, однако, безошибочно угадывались властные нотки, нетерпеливо потребовал:
–Вызовите мне Агарвала по телефону!
Пока ожидали соединения, главный министр распекал Муртазу Али за то, что тот притащил с собой «бедного мальчика» втакую даль в столь поздний час, когда ему давно пора спать. Но он явно расчувствовался. Наверное, у него нашлись бы слова и покрепче, размышлял Муртаза Али, если бы он привез еще и Аббаса.
Затем состоялся телефонный разговор, главный министр сказал несколько слов министру внутренних дел. В голосе его звучало возмущение.
–Агарвал, что означают эти действия в Байтар-Хаусе?– спросил главный министр. Через минуту он сказал снова:– Нет, мне это совершенно не интересно. Я прекрасно понимаю, в чем состоят обязанности распорядителя. Я не желаю, чтобы подобное происходило у меня под самым носом. Немедленно отзовите приказ.
Несколько секунд спустя он сказал, даже более злобно:
–Нет, ничего утром не будет улажено. Велите полиции покинуть Байтар-Хаус немедленно. Если нужно, поставьте мою подпись.– Он уже собрался было положить трубку, но прибавил:– И позвоните мне через полчаса.
Положив трубку, главный министр еще раз перечитал письмо Зайнаб. Затем повернулся к Хассану и сказал, слегка потряхивая головой:
–Ступайте домой, все будет хорошо.
5.15
Бегум Абида Хан (Демократическая партия). Я действительно не понимаю, о чем говорит уважаемый депутат. Неужели он утверждает, что мы должны верить правительству на слово в этом вопросе, равно как и в других? Разве не знает уважаемый депутат, что случилось на днях в городе – в Байтар-Хаусе, если быть точной – где по прямому приказу правительства банда вооруженных до зубов полицейских напала на беззащитных жительниц зенаны, и только Божья милость…
Ув. спикер. Многоуважаемая госпожа депутат знает, что мы обсуждаем сейчас вопрос, относящийся к законопроекту о заминдари. Должен также напомнить ей правила дебатов и просить уважаемую коллегу воздержаться от упоминания посторонних тем в своем выступлении.
Бегум Абида Хан. Я премного благодарна уважаемому спикеру. Этот почтенный Дом имеет свои правила, но и Господь тоже судит нас с небес и, если могу я сказать, не имея в виду неуважение к этом Дому, у Бога тоже есть свои правила, и мы увидим, какие окажутся главнее. Как могут заминары рассчитывать на справедливость от правительства в деревне, где возмездие так далеко, если даже в городе, прямо на глазах у этого почтенного Дома, отдается на поругание честь других почтенных домов?
Ув. спикер. Я не стану больше напоминать уважаемой коллеге. Если продолжатся отступления в эту сторону, то я попрошу ее вернуться на свое место.
