«Почему тот самый человек, которого я считал веселым, шутливым, открытым и очаровательным в первом семестре, превратился в моем воображении в карикатурного злодея?– думал Пран, глядя в свою чашку.– Он ненавидит меня? Нет, его сила в том, что он просто бездействует. Он хочет поступать по-своему. В эффективной политике ненависть просто бесполезна. Для него все это словно игра в шахматы на слегка трясущейся доске. Профессору пятьдесят восемь – до выхода на пенсию у него еще два года. Как я смогу так долго терпеть его?»
Внезапная жажда убийства охватила Прана, который никогда не испытывал подобной кровожадности, и он ощутил, что его руки слегка дрожат.
«И все это из-за Джойса!– сказал он про себя.– По крайней мере, у меня не случилось приступа астмы». Пран взглянул в блокнот, где он, будучи младшим членом комиссии, вел протокол заседаний. Там было написано:
Присутствующие: профессор О.П.Мишра (председатель), доктор Р.Б.Гупта, доктор Т.Р.Нараянан, доктор П.Капур.
1.Зачитан и утвержден протокол последнего собрания.
«Мы ни к чему не пришли и не придем»,– подумал он. Несколько известных строк из Тагора
[77] в его собственном переводе на английский пришли Прану на ум:
Там, где кристальный поток разума не утерял
русла в унылой пустыне мертвых традиций;
где ум, вдохновленный Тобою, спешит к горизонту —
мыслью и делом к небу Свободы,
Отец наш, дай моей родине повторить этот путь!
По крайней мере, как считал Пран, отец привил ему принципы, даже если в детстве он почти не уделял сыну времени. Его мысли возвращались домой – в маленький белый домик, к Савите, ее сестре, ее матери – семье, которую он принял всем сердцем и которая впустила его в свои сердца,– а затем к протекающему неподалеку от дома Гангу (когда он думал на английском, для него это был Ганг, а не Ганга), вниз по течению до Патны
[78] и Калькутты, затем вверх по течению, мимо Варанаси, до самой дельты у Аллахабада
[79], где он выбрал Ямуну
[80] и последовал в Дели.
«Неужели в столице такое же узкое мышление?– подумал он.– Такое же злое, подлое, глупое и косное? Не могу же я прожить в Брахмпуре всю жизнь. И профессор Мишра даст мне отличные рекомендации, лишь бы избавиться от меня».
1.17
Однако сейчас доктор Гупта смеялся над замечанием доктора Нараянана, и профессор Мишра говорил:
–Консенсус. Консенсус – это цель. Цивилизованная цель. Как мы можем голосовать – а вдруг наши голоса разделятся два против двух? Пандавов
[81] было пять, и они могли проголосовать, если хотели, но даже им требовалось достичь соглашения. Они даже жену брали по общему соглашению, ха-ха-ха! И доктор Варма, как всегда, болен, так что нас всего четверо.
Пран с невольным восхищением взглянул на мерцающие глаза, большой нос и сладко поджатые губы. Устав университета требовал, чтобы комиссии, утверждающие программы, как и другие ведомственные комиссии, состояли из нечетного количества участников. Но профессор Мишра, как заведующий кафедрой, назначил членов каждой комиссии в пределах его компетенции таким образом, чтобы в каждую вошел кто-то, кто по состоянию здоровья или из-за исследований мог бы часто отсутствовать. При четном количестве присутствующих членов комиссии при всем желании не могли добиться чего-либо голосованием. И руководитель, с его контролем над повесткой дня и темпом обсуждения мог в подобной ситуации сконцентрировать в своих руках еще более действенную власть.
–Я думаю, что мы уже потратили достаточно времени на второй пункт,– сказал профессор Мишра.– Перейдем к хиазму
[82] и анаколуфу?
[83] – Он ссылался на выдвинутое им самим предложение об устранении слишком подробного изучения традиционных фигур речи для работ по теории литературы и критики.– И тогда возникает вопрос касательно вспомогательных аналогий, предложенных младшим членом комиссии. Хотя, конечно, это будет зависеть от того, согласятся ли с нашими предложениями другие ведомства. И наконец, поскольку уже темнеет,– продолжал профессор Мишра,– я думаю, нам следует закончить собрание без ущерба для пунктов пять, шесть и семь. Мы можем рассмотреть эти пункты в следующем месяце.
Но Пран не хотел, чтобы его отговаривали от продолжения обсуждения нерешенных вопросов касательно Джойса.
–Я думаю, мы собрались,– сказал он,– и можем подойти к обсуждаемому вопросу достаточно спокойно. Если я соглашусь с тем, что «Улисс» может быть немного сложным для студентов-бакалавров, согласится ли комиссия включить «Дублинцев» впрограмму в качестве первого шага? Доктор Гупта, что вы думаете?
Доктор Гупта, рассматривал медленно вращающийся вентилятор. Его возможность получить приглашенных лекторов по староанглийскому и среднеанглийскому периоду на факультетский семинар зависела от доброй воли профессора Мишры: сторонние преподаватели влекли за собой непредвиденные расходы, и эти расходы должен был одобрить руководитель кафедры.
Доктор Гупта также знал, как и все, что подразумевалось под «первым шагом». Он взглянул на Прана и сказал:
–Я бы хотел…
Но его слова мгновенно прервали, что бы они в итоге ни означали.
–Мы забываем,– вмешался профессор Мишра,– то, что, признаюсь, даже у меня вылетело из головы во время нашей дискуссии. Я имею в виду, что по традиции курс современной британской литературы не должен включать писателей, которые жили во время Второй мировой войны.
