Не обрадовало Изабеллу и решение Совета поставить у руля государственной власти графа д’Арманьяка. Явившийся к королеве Буа-Бурдон от имени проигравшей партии выразил ей свою озабоченность; ответ королевы прозвучал довольно странно, ибо из него следовало, что она каким-то образом принимала участие в подготовке его решений.
— Мне не хочется, — сказала она фавориту, — чтобы дофин получил всю полноту власти, ибо рано или поздно он станет использовать ее во вред нашей партии. Сегодня надеяться на назначение герцога Бургундского оснований нет, а потому мне все равно, кто займет пост главы Совета. Пока герцог не может служить нашему делу, меня нисколько не волнует, что многие считают его нашим врагом. Попытка возвысить его в его отсутствие приведет к новым волнениям, ведь он не защищал Францию при Азенкуре. Но когда герцог вернется, он вновь станет господином Парижа и все мои желания исполнятся. Вашему народу нужен монарх, увенчавший чело свое победными лаврами; только он должен править у вас в стране, а когда он сядет на французский трон, у меня будет больше власти, нежели теперь, когда его занимает мой сумасшедший супруг и в любую минуту может унаследовать вялый и нерешительный дофин, никогда не имевший собственного мнения и действующий исключительно по указке окружающих его придворных. Франция устала от правления идиотов: ей нужен такой король, как Генрих; имея счастье получить поддержку герцога Бургундского и мою, англичанин станет делать все, что понравится мне и герцогу. Он женится на моей дочери, и поверьте мне, Бурдон, пусть уж лучше скипетр пребывает в руках моего зятя, нежели моего супруга.
Узнав, какой высокой должности удостоился граф д’Арманьяк, герцог Бургундский начал громко жаловаться и возмущаться: как его, принца крови и самого могущественного вельможу Франции, посмели обойти? Да кто же лучше его в состоянии защитить отечество и помочь ему?
В ответ на его возмущение ему запретили появляться при дворе и в Совете и посоветовали радеть о благе отечества на поле боя, куда он почему-то не счел нужным явиться. Двор напомнил герцогу, что он располагал войском, достаточным, чтобы разбить врага, и, ежели бы он принял участие в битве, он бы навсегда смыл с себя грязь преступлений, коими он запятнал себя на протяжении всей жизни, однако он предпочел остаться в стороне. Тот, кто захочет ознакомиться с архивными документами, хранящимися в Англии, узнает причины его отказа прибыть на поле брани и в очередной раз убедится, насколько тесным являлся его союз с Изабеллой; герцог делал все ради осуществления ее планов. Также этот любознательный читатель узнает, что еще до битвы при Азенкуре герцог поддерживал тесные связи с английским королем и оба обязались оказывать друг другу помощь и поддержку. Не участвуя в сражении, выигранном Генрихом, герцог Иоанн исполнял свои обязательства как по отношению к английскому королю, так и к Изабелле, и потому ему ничего не оставалось, как либо самому сесть на трон, либо посадить на него того, кому он, согласно договору, обязался помогать. Существование дофина препятствовало далеко идущим планам: хорошо бы отделаться от него, но только кому доверить убить дофина?
— В отличие от меня герцог Бургундский не уверен в необходимости устранения дофина, — начала Изабелла, обращаясь к Буа-Бурдону. — Ему кажется, что раз дофин является супругом его дочери Маргариты, значит, он сумеет управлять им по своему разумению, но он заблуждается. У Людовика нет детей от дочери герцога, а его противоестественные наклонности, сделавшие его рабом своих фаворитов, будут и дальше препятствовать ему завести детей. Так что с герцогом его ничего не связывает, и он не станет следовать советам отца нелюбимой женщины, а прислушается к мнению своих обожаемых куртизанов, чьи планы не совпадают с нашими желаниями. Поймите: юный принц, не обладающий ни единой добродетелью, искупавшей бы его пороки, не большая потеря для Франции. Поэтому мы с чистой совестью можем лишить герцога зятя, которому тесть его совершенно безразличен. Разумеется, мне придется уговаривать герцога, но, полагаю, он уступит; если же он узнает, что мы сами избавились от дофина, способного только навредить нам, он согласится с нами окончательно. Бурдон, я все сказала, теперь дело за вами: Людовик должен как можно скорее покинуть мир живых.
Бурдон попытался возразить, но Изабелла пригрозила. Он ушел, и преступление совершилось.
Герцог Иоанн потребовал вернуть дофину, ее приданое и вдовью часть; дочь ему вернуть пообещали, но об удовлетворении остальных претензий речи идти не могло, ибо король пребывал в печали и никто не смел тревожить его столь несущественными просьбами.
Торопясь воспользоваться дарованными ему милостями, граф д’Арманьяк явился в Париж. Облеченный властью, он принял меч коннетабля и немедленно показал себя с самой отвратительной стороны: доносы, аресты и пытки вновь повергли в ужас жителей города. Слезы, еще не успевшие высохнуть окончательно, полились вновь еще обильнее и горше. Впрочем, Изабелла находила в этих несчастьях отраду: они питали ее надежды.
— Я уже близка к цели, — говорила она Буа-Бурдону. — Только пролив реки крови и слез, смогу я восторжествовать, но мне нет дела ни до чужой крови, ни до чужих слез. Главное — устранить все препятствия. Кому-то, возможно, покажется ужасным добыть собственное счастье ценой несчастий другого, но, поверьте, от несчастий других мое счастье не уменьшится.
Многие парижане, недовольные новыми порядками, принялись упрашивать герцога Иоанна вернуться и возглавить свою партию, но герцог сомневался в правдивости их слов и возвращаться не торопился, тем более что он еще не завершил переговоры с Генрихом; и он пообещал своим сторонникам исполнить их просьбу, но когда — не сказал.
Посланцы Арманьяка поскакали в Эно за дофином Иоанном, братом умершего дофина и зятем графа де Эно, проживавшего вместе со своим тестем; однако его отъезд в Париж не входил в планы его дяди, герцога Бургундского. Но юный принц сам отказался ехать ко двору, и граф де Эно поддержал зятя; наследник французской короны не хотел подвергать себя опасностям, без сомнения ожидавшим его в Париже. Получив отказ, Арманьяк возмутился и принялся настраивать придворных против принца, явно не намеревавшегося подчиниться его власти.
С этой минуты королева поняла, что наследника, которого желают заполучить в Париж, также следует убрать; необходимость совершить еще одно убийство ее не пугала. И как нам известно, замысел свой она впоследствии исполнила. Тем временем обе партии продолжали мериться силой, кое-где происходили кровавые столкновения.
Новый дофин запретил обеим враждующим партиям носить оружие и при поддержке герцога Бургундского приказал коннетаблю покинуть город.
Ни один историк не объясняет, почему герцог Иоанн стал поддерживать дофина. Мы же скажем: он не хотел начинать наступление на коннетабля, не заручившись поддержкой Англии, ибо в одиночку он рисковал проиграть. Однако, бездействуя, он мог показаться смешным, поэтому он решил присоединиться к дофину, тем более что пока распоряжения юного принца совпадали с его желаниями. И герцог, и его соратница уже тешили себя надеждой обрести прежнюю власть, отобранную у них коннетаблем.
Пока коннетабль отражал атаки англичан у Арфлера, в Париже Изабелла готовила ужасный заговор; подготовка осуществлялась в такой глубокой тайне, что никто ничего не заподозрил. В самом деле, ни один историк не связывает ее имя с заговорщиками, и, если бы не признания Буа-Бурдона, посвященного во все планы королевы, мы бы тоже о нем не знали.
