Поглазели ещё, потом яприкрыл пролом большим куском льда. Была быпалка, поставили быориентир над «дырой».
Спустились с«холма». Внизу нетак сильно дул ветер ивообще более комфортно.
Идти назад? Вроде как разведку осуществили, норезультат ужбольно неопределённый.
Станция есть, людей нет, ангар есть, что сним делать непонятно.
—Мужики, давайте попробуем копать тут.
—Прямо тут?
—Как нистранно, да. Поидее под нами должны быть составы ивагоны, отодвинутые отвокзала. Ближе кнему нитки путей для пассажирских. Пологике вещей дальние для товарняков. Вдруг раскопаем цистерну соспиртом? Или бензином?
Принялись копать, втроём, неторопливо, сооружая изкрупных кусков спрессованного снега стену ответра. Работали технично. Плечи болят, руки ноют. Рубим, перетаскиваем, складываем, подчищаем россыпь снега измелких обломков. Через час, прямо вобразовавшемся «окопе» перекур, или вернее— чаепитие. Чай втермосах остыл, новсе равно согревал, как иеда.
Время— два часа тридцать пять минут. Продолжаем.
Снег под ногами Дениса резко просел, онподпрыгнул словно заяц, отшвырнул лопату ичерез мгновение ощетинился пистолетом. Нервы, плюс обострившиеся инстинкты.
Посмотрели друг надруга. Ястал расширять пролом, лопата обо что-то хрустнула. Лёд. Отломил пласт, выкинул. Ещё один. Следующий привлек внимание неорганичным цветом. Взял вруки.
Лёд был черным. Вернее, внего вморожено что-то чёрное. Отковырял кусочек. Под моими ногами дрогнуло, япросел попояс, кусочек предательски выскользнул изрук. Рефлекторно схватился, секундой позже осознав, что держусь загрязный железный борт вагона. Ипока что меня незаботил факт своего «застревания». Отодвинул кривую пластину льда, схватил кусок содержимого контейнера. Поднёс клицу, игнорируя озабоченные выкрики парней. Понюхал. Непахнет. Снова поднёс кглазу, слегка ослеплённому отяркого снегового дня. Камень, плоские волокна, абсолютно черный итут жеиспачкал мне рукавицу. Даэто жеуголь. Самый банальный каменный уголь. Небурый (яего ниразу невидел, зато насмотрелся черного угля для старых печей), некокс. Обычный. Аещё— уголь чертовки хорошо горит.
—Мужики, мынашли залежи угля! Давайте концы лопат ивытаскивайте меня отсюда, только несломайте пополам, мне нижняя половина туловища дорога как память.
Когда достали, снова спустился, стал наборт, расчистил небольшой участок, накидал вверх угля крупными кусками.
—Так. Нам надо вскрыть вокзал, чтобы было где спрятаться. Уголь проверить, сбазой связаться.
Для раций расстояние вшесть слишним километров попрямой это уже запределами нормы. Нодальность приема радиостанций неаксиома. Связь непоявлялась волшебных образом ровно впяти кэмэ инеисчезала отойди надесять метров. Нет. Звук напределе слышимости (для этого ещё использовались компактные наушники), многое зависело отпогодных условий, заряда батареи, отсутствия препятствий ввиде железобетона стен, работающего электрооборудования итак далее. Даиновая рация базы немного мощнее.
Стал повыше. Попробовал выйти насвязь. Есть сигнал. Юра сменился надядю Ярика. Скупо доложил, где мыикак дела. Про уголь. Сеанс связи вшесть ноль-ноль. Отбой.
Стены вокзала частично видны. Узкое длинное здание вдоль путей, построенное при Царе Горохе. Откопали окошко, похожее набойницу. Дьявол, зарешёчено. Непойдёт.
Взобрались накрышу, Скаты пологие. Ковырнули. Так, это крашеный шифер. Ониотприроды-то хрупкий, аотмороза вообще разлетался спинка. Попали взагаженный голубями чердак. Низкий. Двигаясь ползком нашли вдальнем углу люк. Что настораживало, незапертый. Заскрипело, поднатужились под солидным весом, открыли. Мда. Лестницы нет. Дачто задень такой? Высота небольшая, два слишним метра.
Спрыгивать вызвался Кабыр. Недал. Яещё заспинами пацанов непрятался. Скинул часть снаряжения, отложил топор. Плавно сполз вниз как гусеница, роняя пыль изасохший птичий помёт, ногами вперёд, пока меня придерживали заобе руки. Отпустили, упал наполусогнутые, неудержал равновесие, завалился вбок.
Вроде цел, упал мягко (даикомбез тоже защита). Встал. Посмотрел наморды парней под потолком.
—Сейчас найду обо что спуститься.
Думал натащить шкафов, столов итумбочек, нонашёл «родную» лестницу, дебелую, железную, крашеную вомного слоев (сейчас убойно-красного цвета). Кое-как приволок, упёр вспециальные выемки, придержал.
Вздании довольно темно. Свет сквозь слой снега пробивался скупо. Включили фонари.
Исследуя обстановку, просилось слово «казенное». Скупые нежилые коридоры, аскетичные кабинеты. Ростовой сейф времён Сталина вкабинете заведующего (даже неинтересно что там). Шкафы, столы, устаревшие компьютеры, стойка отдела кадров. Здание состояло издвух частей. Одноэтажное, мощное, довоенной (может быть идореволюционной) постройки иприлепленное кнему трехэтажное сравнительно современное (нукак, времён Хрущёва). Изполезного нашёлся только громадный запас тонких немолодых одеял, заношенного вагонного постельного, рыжих спецовок ишанцевого инструмента (что ценно) разного состояния. Напервом этаже, вчем-то наподобие буфета— коробка сокаменевшими пирожками снеизвестными начинками, упаковка дешманских соков впакетах, ящик пива (все бутылки лопнули) полупустая коробка пакетированного чая «пыль сдорог Индии», сахар. Внедрах тумбочки бухгалтерии просроченная коробка конфет изапыленный трехзвездочный коньяк «Белый аист». Вечер перестает быть томным.
Остальное— хлам.
Время: половина пятого. Мда. Если идти назад четыре споловиной часа, прибудем вдевять, что более-менее допустимо. Однако— лень.
—Парни, выбираем помещение под ночлег.
—Яуже нашёл,— подал голос Денис.— Вподвале старого вокзала уродливая печка, наподобие деревенской, зачем-то заперта назамок. Может, возле неё сядем?
Печь— большая ценность. Ход вподвал, одна извполне современных дверей вкоридоре снадписью «вход воспрещён», закоторой после небольшого предбанника вторая, деревянная, толстая, сбольшими коваными петлями. Плавный спуск, кирпичная лестница истены туннеля, помещение метров двадцать длиной, стены тоже кирпичные, верхняя часть покрыта бахромой инея. Температура около нуля. Эдакий погреб. Только без картошки исолений. Валялись какие-то пыльные коробки, приросшая кземле бухта кабеля, упавшая стопка «бэушных» чугунных батарей. Подвал «тянул» тепло земли, температура выше морозильника основного здания. Грунт вконце апокалиптического августа непромёрз, земля всё ещё давала сравнительное тепло.
Вокзал неимел комнаты отдыха или чего-то подобного, где водились быкровати. Кабинет медсестры поделился снами двумя старенькими узкими кушетками, комната охраны идиректорская диваном итремя креслами (еле допёрли).
Замок назаслонке сломали. Печь чадила, нопостепенно растопилась. Вход пошёл настенный календарь сландышами, постельное ипущенные вдрова моим топором стулья итумбочки. Неприлично воняла нефтепродуктами. Что они там жгли впоследний раз? Потом проверили уголь. Горит, родимый. Время ксеансу связи. Поднялся начердак.
