Ездить поночам без фар это тот ещё рок-н-ролл. Воровато озираясь наполе, огибая незанесенную лесопосадку, одной рукой листал карту. ДоХПП ещё километров двадцать. Значит, «ждать» командирша отъедет напару-тройку кэмэ. Могла остановиться ивчистом поле, новремена такие, что геопозицию нескинешь, значит, план был, например, такой— судья отъезжает наточку «Х», пацаны срайэна геройски валят коллективного врага (эту роль сегодня исполняю я). Нуикакой будет ориентир? При условии, что местность они уже знают инаХПП явно бывали? Листаем. Вот скопление каких-то линий электропередач, тут три мачты-опоры ЛЭП, подстанция. Она наверняка занесена помаковку, авот мачты будут видны, ещё ииздалека. Подходящий ориентир, надо быпроверить. Остается дожить. Если бытолько можно было оторваться от«ловцов», тостоит просто прикатить раньше всех нааудиенцию кихвеличеству.
Какова скорость клааса? Может, ябыстрее квадриков? Как тут проверишь? Только опытным путём. Впереди покарте река Уна, местность стала шустро спускаться. После неё твердое ледяное поле— река. Хотел было шустро пересечь идавануть прямо, нонеосознанное сбросил скорость. Река смотрится полоской мутного черного (смотрится так при свете луны, так-то может исиний) льда, без снежных наносов.
На«северах» позамерзшей реке ездят как подороге, это распространенный вариант зимника, тоесть сугубо зимней дороги. Плавно повернул вправо, неоставляя следов, помчал польду вперёд.
Русло легкомысленно виляло, закладывало основательные широкие виражи, ястарательно повторял эти изгибы, несрезал пополям, чтобы неоставлять следов. Преодолев так приблизительно сдва километра, заметил впереди неприродную неровность, которая сблизкого расстояния оказалась ржавым остовом неуклюжей баржи или древнего речного сухогруза. Посути, здоровенный неэстетичный вытянутый прямоугольник под небольшим наклоном. Нос раскурочен, словно изнего что-то извлекали, накорме, приросшей кберегу, некогда просторная трехэтажная надстройка, верхний уровень вроде капитанского мостика, снапрочь выбитыми окнами, занесена снегом ильдом.
Сбросил скорость. Внутренний мир баржи сквозь гигантские дыры вкорпусе невиден. Пульты управления клаасом позволяют самые разные варианты освещения, чем япостоянно пользовался. Сейчас включил всего один фонарь имедленно вкатился в«брюхо».
Выскакиваю, хватаю пулемёт, рюкзак, кидаю внего ноут, обвешиваюсь АКСУ, накидываю броник, цепляю наспину топор, неловко ковыляю наружу.
Делая большой крюк, попадаю напалубу, грохочу, уверенно карабкаюсь повнешней части «надстройки», тут спасают намерзший лёд иснег. Нужна позиция повыше. План— своеобразное повторение засады накрыше многоэтажки, когда-то совершенное после ночного рейда. Предположим, они нарисуются. Подъедут. Баржа ихзаинтересует, захотят проверить. Главное недать имразбрестись подобно тараканам. Река видна как наладони. Тут инакрою изпулемёта. Или пролетят мимо, подожду идвину всторону вышек. Ибудь что будет.
Конечно, есть шанс, что они пересекут реку иуйдут назапад. Сколько мне ждать? Сколько будут бессмысленно ездить втемноте, прежде чем повернут ктёте Оксане?
Сижу наокаменевшем сугробе, внутри капитанского мостика. Когда-то бесконечно давно, докатаклизма, местные деревенские пацаны приезжали навеликах, залазили сюда, играли впиратов, рыскали попомещениям, искали что быоткрутить испереть напамять. Даже так баржа была «живой», сравнительно уютной. Сейчас— суровый ржавый скелет, обрамленный морозом.
Грею руки. После салона сидеть жопой всугробе довольно неуютно, новойна— мероприятие максимально далекое откомфорта. Спать хочется, ажсил нет. Ипить. Собрал немного чистого снега, пожевал. Язык временно онемел.
Напределе слуха слышен звук. Ну, сБогом. Катят без фар. Луны невидно. Нафоне тёмного льда, мутно-тёмные силуэты квадроциклов. Всего два. Что-то нетак, должно жебыть пять? Опять вклещи берут?
Озираюсь. Где остальные? Пулемёт кбою, режим на«огонь». Вконтрастном прицеле четыре человека-силуэта, притормаживают, бубнят что-то друг другу. Внезапно один изпассажиров, недожидаясь полной остановки, залихватски спрыгивает, аего «пилот» включает фары, направляя свет внутрь баржи.
Вэту секунду происходят одновременно несколько неприятных событий.
Всвете фар— сраный прыгун держит что-то напоминающее трубу. Догадка, пробивающая как разряд тока, заставляет, отбросив сомнения, остервенело вжать гашетку.
Стреляю. Онтоже. Баржа, как самый большой насвете барабан, грохочет резонирующим взрывом. Перевожу прицел, луплю, второй, третий, четвертый, хладнокровно накрывая всех. Пофиг, где там остальные. Один изквадриков глухо бухает, загорается. Сдетонировал бак.
Вскакиваю вполный рост. Нупочему уменя нет чёртова бинокля? Четыре мишени валяются наснегу. Агде другие? Перехватываю тяжеленный пулемёт, восемь килограмм, мать его, несчитая остальной снаряги, скатываюсь нажопе вниз. Бегу, перекатываюсь, практически кувыркаюсь поснегу вниз, лязгнув зубами, падаю налёд, вскакиваю, бегу внутрь баржи, спотыкаюсь окакие-то наросты или надолбы.
Клаас горит. Нетак чтобы полыхает пионерским костром, ногорит. Бляди. Сбрасываю сплеч весь груз, подскакиваю ближе, превозмогая жар. Был быснег, лопатой бызакидал. Стоп, есть жештатный огнетушитель, ясзакрытыми глазами найду, где онвисит всалоне. Распахиваю дверь (хорошо, что незапер, атоесть уменя такая вредная привычка), сдергиваю баллон.
Мысленно благодарю нашего нудного Марата Сергеевича, который реально проводил обучение пожарной безопасности, среди прочего заставлял тренить настареньких огнетушителях.
Перевернуть, рвануть кольцо, приобнять, сопло вруку, вприседе ударить рычагом олёд, держать, направляя поток пены или порошка. Летел порошок. Взамкнутом пространстве лез вглаза, ноздри. Старался недышать, ходил, тушил, постепенно огибая трактор.
Готово.
Руки дрожат. Достаю карманный маленький фонарик, щелкаю, осматриваю. Чувствую укол сожаления. Авсё потому, что поторопился, недостаточно хорошо спрятал. Моторный отсек отчетливо помят, правая передняя колесная пара вывернута под неестественным углом, резина погрызена ипожжена. Черная воронка вольду чуть встороне. Все поверхности испещрены росчерками порезов, мелких вмятин идырок, стекла разбиты.
Снова засовываюсь всалон, хватаю телефон и, после внезапного порыва, кабыровскую флешку.
Посмотрим, как там свежеубиенные нехорошие люди.
Бреду медленно, тащу всё насебе. Один изквадроциклов призывно тарахтит заведенным двигателем нанейтралке, второй только ярче разгорается.
Проверяю степень мёртвости, обшариваю карманы. Довольно небогатый улов, восновном оружие имелкое барахло. Ниукого нет— ниеды, ниводы. Собирались вспешке. Бляха.
Внезапно рация, встроенная вработающий квадроцикл, оживает, хрипит искаженным голосом.
—Шулер, тыгде? Как река? Шулер, отзовись. Шулер, заснул? Это Цирюль. Але!
Аккуратно отцепляю легонькую гарнитуру рации, откашливаюсь. Значит, грохота неслышали.
—Цирюль, это Шулер, тут нет следов.
