—Шуля, унас тоже голяк. Чёделать?
—Агдё Тётя Оксана?
—Взвезде,— озаряется бодрым смехом рация, нотут вканал вклинивается другой голос, звучащий чище игромче, женский.
—Харе бакланить, чепушилы, ищите дальше. Падла там. Станьте наповыше, глушите моторы, распахните свои локаторы. Янаантеннах, был хлопок назападе, ищите дальше. Ипритухните, бараны.
Наступила тишина.
Значит, разделились. Ябыл уверен, что стрельбу изпулемёта будет слышно даже изкосмоса. Вероятно, укрутых заснеженных берегов своя точка зрения.
Какова вероятность что «антенны» означает вышки ЛЭП? Если подумать, высокая.
Стаскиваю содного изубитых шлем. Воняет грязным телом. Хер сним. Надеваю, опускаю плексигласовое забрало. Прыгаю навторой квадроцикл, пристраиваю барахло, озираюсь впоисках удобного подъема отречной глади. Придется чуть прокатиться. Рулю одной рукой, второй оживляю телефон. Экран разбит, невключается. Дьявол!
Без паники, поидее яотъехал назапад исевер, значит, антенны будут квостоку отменя, так? Успокоившись этой мыслью, поднимаюсь и, правда, нахожу нагоризонте малозаметные угловатые конструкции опор электросетей.
—Ну, поплыли, старпом Климентий,— обратился кнеработающему ноутбуку врюкзаке заспиной. Она там, остальные мне побарабану. Япридаю большое значение личности лидера фракции. Только ей. Гопники сейчас невтом положении чтобы избрать нового короля.
Фара выключена. Тело ломит отусталости. Морду обдувает злой ветерок. Ход, ход, ход. Местность неособо тоиоднородная, наквадрике так вообще каждый ухаб чувствуется буквально жопой. Пересекаю черную вночи полузанесенную лесополосу. Дует легкий ветер без снега. Шею ломит. Минута заминутой, двигаюсь навосток.
Опоры становятся все выше, различаются отдельные штрихи стальных полосок, даже, кажется, видны нитки кабеля. Теперь выбор замной. Стать илупить изпулемёта вподножье ЛЭП? Или подойти поближе?
Делаю выбор исходя изправила «пуля дура, штык молодец». Притормозил, проверил пулеметную коробку. Наощупь, вполутьме, приблизительно тридцать выстрелов осталось. Поменял магазин наАКСУ. Дозарядил вальтер. Топор ирюкзак наместе.
Пора.
Всвете мудрых ивечных звезд ямчался красположенным рядом трём опорам ЛЭП, ориентируюсь насамую высокую. Может, там никого инет.
Давлю напедаль что есть сил, угловатая стального цвета конструкция опоры облеплена торосами, снегом, льдом. Огибаю его набольшой скорости поправому краю. Никого?
Впоследнюю секунду, когда уже решил, что все мои расчеты основаны только наусталости, догадках ипаранойе, среди бледных льдин вмою сторону двинулась ивластно взмахнула рукой фигура.
Хладнокровно притормаживаю, снимаю сшеи АКСУ, кладу наколени, поднимаю забрало. Перевожу настрельбу очередями. Ночь сравнительная тёмная, луна ушла затучи, решив слегка подыграть мне.
Дыр-дыр-дыр, докатываюсь дофигуры. Мужик, вруках автомат. Каналья, что жтак невезет, тётя-мотя где?
Втемноте невидно, нооннаверняка хмурится.
—Кто вернулся?
Перехватываю автомат двумя руками, приклад кплечу, ловлю его вприцел ибез всякого предупреждения дах-дых-дах-дых. Пускаю очередь, притормаживаю, встаю как встременах, стреляю снова, ослепляя самого себя вспышками.
Готов.
Внезапно рёв. Отопоры отделяется силуэт убегающего вовсе поршни квадроцикла. Сука, сука, сука. Дачто жтыникак несдохнешь!
Резко сажусь обратно, проигнорировав потребность обыскать труп, пускаюсь впогоню. Быстро, бездумно, наодних рефлексах. Рву азартно иотчаянно. Приближаюсь. Насекунду бросаю руль, прицеливаюсь изАКСУ, даю очередь. Вроде попал. Крутой поворот. Остановка.
Сигаю вснег, бегу.
Яеёвпервые вижу. Ожидал какой-то схватки надлинных кривых ножах. Сказанных глаза вглаза едких словах. Моих обвинениях отом, что еёгопники поставили раком весь город, фактически опрокинули местную цивилизацию вчан сговном. Нуиона быпомне прошлась, как иначе.
Это Тётя Оксана иона мертва. Однозначно ибесповоротно. Валяется вснегу, всвете звезд между медленно бредущих туч. Еёчетырехколесный козлик куда-то укатился.
Высокая, что понятно даже когда нелепо лежит. Состоячими светлыми волосами, выбивающимися из-под шикарной меховой шапки, огромными широко расставленными светло-серыми глазами. Даже вмёртвых, вних стоит гнев. Волевое лицо, насупленные брови. Командирша. Атаманша. Вдругих условиях ябыпорадовался равноправию иуспехам женщины-руководителя. Если несчитать того момента что еёподопечные рулили грабежами, убийствами, пытками, изнасилованиями иработорговлей, втом числе детской.
Вздохнул. Повинуясь внезапному порыву, достал вальтер, неторопливо прицелился ипустил ейпулю влоб. Навсякий…
Оглянулся. Ночь насыщена смертью, щедрыми клочьями отчаянья, словно тёмным туманом, росчерками погони икак специями— постоянной опасностью умереть даже случайно.
Потёр лоб. Голова болит. Влюбой момент нарисуются еёподопечные инефакт, что вэтот раз повезет, ибо мой запас удачи иссяк. Развернул своего коня, покатил пособственным следам дораспростертого тела.
Здоровенный мужик, сощутимой сединой. Проверил навсякий случай, мертвый ли. Вырвал изокоченевших рук автомат. При свете луны видно, что пара моих пуль попали вкорпус оружия. Вствольной коробке неровная дырка. Попробовал передернуть затвор ипальнуть. Что-то несрабатывает. Ладно, отстёгиваю магазин, отправляю врюкзак. Шарю покарманам. Кожаная записная книжка, почти пустая фляжка изнержавейки, напоясе здоровенный тесак вчехле, упаковка бинтов, жгут, какие-то таблетки, очки для чтения, две упаковки жевательной резинки, пачка сигарет, увесистый цилиндр скатанных денег. Вскрываю. Доллары США.
Разочарованно рассыпаю наснегу. Ветер нежелает ихподхватывать, только шевелит.
Что теперь делать? Отвинчиваю крышку фляги, нюхаю, пахнет коньяком. Набиваю доверху снегом, кидаю вовнутренний карман. Растает, выпью. Стаскиваю спокойника просторную дубленку, прикрываю спину. Усаживаюсь верхом наквадрик.
* * *
Есть ещё один мааааленький нюанс. Деталька. Пазлина. Называется— бензин.
День пятьдесят второй. Начинается рассвет.
Посреди очередного поля двигатель глохнет. Яждал этого неприятного момента. Как только останавливаюсь, чувствую сковывающий мороз. Глаза болят, хотя слезы неидут. Обезвоживание. Фляга пуста. Зачерпнул трясущимися руками снега, положил врот, попробовал пожевать.
Огляделся. Просто снежное поле. Высится раскидистое дерево неопределенной породы. Похоже надуб имени Андрея Болконского.
Итак, Антон Александрович Осоедов, самозванный старший лейтенант, младший комендант лагеря выживших имени Фрунзе, мародёр, герой освобождения Т-11, водитель подбитого клааса, средней удачливости пулемётчик, убийца судьи. Что будешь делать?
—Тоже, что ивсегда,— прокаркал мой собственный осипший голос, легко перекрыв поднимающийся ветер.— Ябуду выживать.
