Эти звуки пугают слуг и домочадцев.
Все теперь знают, что дочка барона повредилась умом. Что-то странное и мерзкое случилось с Даутцен в замке лорда Линдеманна. От крепости не осталось камня на камне. На многие километры вокруг лежит пепел и сажа. Все погибло. Все люди исчезли. Крестьяне, ремесленники, купцы, воины и даже сам Бледный. Выблядок. Бастард. Самозванный король. Туда ему и дорога.
В конце концов Даутцен пришлось заткнуть Деворе рот.
Это было приятно.
Будто на минуту в спальню к девочке зашла Тасмин.
Когда-то давно ведьма из Затонувшего леса воспользовалась иглой и черной нитью, чтобы заставить мать замолчать. Даутцен сделала проще. Она взяла тряпку, которой слуги мыли уборную, и как следует накормила Девору этим дерьмом.
Было смешно.
Девочка теперь редко смеется.
Мысли, мечты и желания Даутцен стремятся в Когтистые горы. Если бы ее отец Михаил знал о чем думает его дочь каждое утро, когда просыпается и каждую ночь, когда ложится спать, он бы обязательно отослал Даутцен исповедаться в церкви.
Бог все видит. Все знает. Бог — это любовь.
Проблема в том, что боль от тоски по ушедшему человеку на много сильнее, чем муки грешников после смерти. Даутцен хорошо разбирается в этом. Она уже умирала.
Но разве такое кому-нибудь объяснишь?
Кто теперь может выслушать, не задавая вопросов? Молчать. Смотреть в глаза и не отвести взгляд, когда станет больно. Обнять и плакать, потому что одна душа на двоих.
Сегодня Даутцен пыталась сказать, что скоро уйдет. Что она теперь птица. Голубь, которому давно пора улететь на свободу. Она верит мечте. Слышит зов сердца.
Но Катерина глуха. Мужчины и сплетни важнее, чем чувства подруги.
Девушка, как всегда, несет ерунду:
—Твой кот опять задрал трех куриц и выпил их кровь!
—Он еще молод.
—Мерзкий, подлый упырь. Тут замешана нечистая сила! Служанка, которая застала его за убийством несушек, два дня провалялась в постели с болью в глазах и голове.
—Я видела пару раз, как Марья сливает отцовское вино из бокалов после гостей. Она любит выпить.
—Ведьмин кот страшный. Он всех пугает. Вот и доводит служанок до пьянства.
—Тебе бы лучше молчать, Катерина. Твой новый жених на внешность немногим лучше Исмата. И котик теперь только мой. Нет у нас больше ведьмы. Мы с ним остались одни на всем белом свете.
—Фууууу! Как ты можешь сравнивать мужчину с деньгами и крысолова с помойки. Кстати, о птичках. Отец тебе уже говорил?
—Он по утрам молчалив. Несварение или изжога. Обычное дело.
—Тогда это будет сюрпризом!
Катерина смеется.
Она прикрывает рот рукой, будто ляпнула что-то крайне неприличное и ненароком раскрыла чужие секреты.
Девушки сидят в саду за домом барона.
Весна в самом разгаре. Все цветет и щебечет. Всюду розы и маргаритки. Рядом с фонтаном скамейка. Дорожка из желтого кирпича уходит под стену замка. Кусты можжевельника тянутся к Солнцу.
Деревья качаются на ветру. Они здесь другие. Молчаливые и спокойные.
Даутцен говорит едва слышно:
—Жаль, что Ирен больше нет с нами.
—Не вини себя.
—Я бросила вас одних на дороге в Затонувшем лесу. Надеюсь, ты простишь меня снова.
Катерина открывает рот да так и сидит, пялясь во все глаза на Даутцен. Она качает головой и хмурится, пытаясь разглядеть в незнакомке свою старую подругу.
—Ты изменилась!
Даутцен пожимает плечами.
—Ну! Кто он? Мой Бог! Ты закрутила интрижку с самим Линдеманном? Вот из-за чего рухнул тот замок!
Девочка снова пожимает плечами.
Теперь она так делает часто. Ей хочется быть похожей на Тасмин. Она носит черное. Читает книги по медицине. Интересуется травами и зельями. Всюду таскает за собой кота и разговаривает с ним, как с человеком.
Катерина думает, что ее подруга сошла с ума. Сбрендила. Стала блаженной. Кто-то сделал с ней нечто плохое. Избил или что хуже. Может быть эта ведьма, которая убила свою мать королеву и брата, а за одно и сожгла всех во дворце Линдеманна, наложила на Даутцен проклятие. Днем и ночью оно тянет из девочки жизнь. Даутцен не ест и не спит. Она теперь только кожа да кости в траурном платье черного цвета. И еще этот мерзкий, ужасный котяра, который пьет кровь!
—Лорд Линдеманн получил по заслугам.
—Да. Хороший был человек.
Даутцен бросает на Катерину испепеляющий взгляд.
Она бы могла многое ей рассказать. Поделиться с ней болью. Она хочет кричать.
ЛОРД ЛИНДЕМАНН БЫЛ ДЕРЬМОМ!
ОН УБИЛ МОЮ ТАСМИН!
Но Катерина не тот человек, которому можно открыть свое сердце. Она как цветок в саду Михаила. Нежный, красивый. Ни слез, ни печали. Только радость под Солнцем. Вечный ребенок, который лишь на миг узнал, что когда-то умрет. И поспешил все забыть.
Даутцен видит, как ветер гуляет в кронах молоденьких вишен. Они скрипят и сыплют на землю ветки, листву и цветы. Они напоминают Даутцен о деревьях в Затонувшем лесу и о том, что сейчас лежит в ее спальне, спрятанное от посторонних глаз под кроватью.
—Мне нужно идти.
Девочка оставляет подругу и уходит в сторону дома.
Она похожа на тень, которая скоро исчезнет. Солнце в зените.
Катерина пытается догнать подругу, кричит слова утешения, но огромный, разжиревший на курицах кот преграждает ей путь. Он появился из воздуха. Пришел в сад из ниоткуда. Его зеленые глаза горят адским огнем.
—Мяу?
—Сгинь, нечистая сила!
Катерина перебирается по мостику на другую сторону сада, но Даутцен пропала. Она будто ушла в другой мир.
2
Ужин с родителем.
Что может быть хуже?
Кот-оборотень под столом, который все время требует мяса!
Настоящее зло, лежащее в спальне под кроватью, которое когда-то было матерью твоей близкой подруги.
Мысль о том, что Тасмин мертва и ее не вернуть.
Даутцен пожимает плечами и глотает безвкусную кашу.
Жизнь полна всякой всячины. В основном не очень веселой. Такая же пакость, как перловка в тарелке. Или салат с сельдереем.
Хотелось бы встать и уйти. Просто взять и исчезнуть. Сделать шаг на встречу судьбе. Это ведь просто. Тасмин вытворяла такие трюки даже не моргнув глазом. Берешь и идешь, а реальность тянется следом. Она изгибается, меняется и превращается в другой дивный мир.
Может быть Даутцен не способна творить чудеса, перемещаться во времени и пространстве, воскрешать мертвецов, сжигать королей и замки, но она знает чего хочет.
