Девочка прячет в рукав платья столовый нож. Он не слишком острый, но вполне подходит для того, чтобы вынуть кляп из прогнившего черепа.
Михаил не замечает перемен в дочери. В последнее время у него много дел. После смерти Бледного королевство трещит по швам. Куча народу хочет сесть на престол. Все быстро сваливается в одну большую яму помоев, из которой вот-вот потечет гражданская война.
Михаил ищет союза с соседями. Его армия и казна слишком малы, чтобы противостоять нашествию смуты из Эфраима. Каждый день он получает требования от разных господ срочно явится туда или сюда и примкнуть к будущему королю. Некоторым жажда власти совсем застилает глаза. За весь месяц Михаил нашел лишь одно предложение действительно приемлемым для себя. И теперь он должен озвучить его своей дочери.
Что может быть хуже?
Даутцен еще молода.
В этом черном платье она выглядит совсем маленькой девочкой, которая все еще играет в куклы и нежно любит отца. Внешность, как водится обманчива. Не верь глазам Михаил.
Какое-то время дочь и отец едят в тишине.
Даутцен украдкой бросает под стол куски мяса. В последнее время она ест только овощи да каши. Перед ее мысленным взором слишком часто встает образ Тасмин, распятой на столбе посреди площади в замке лорда Линдеманна. От этого зрелища ей снятся кошмары.
Кот Исмат трется о ноги Даутцен.
Девушка гладит его по голове и зовет к себе на колени, но зверь лишь пучит глаза. Он теперь слишком тяжелый, чтобы с легкостью запрыгнуть на такую огромную высоту. Поэтому Исмат решает просто упасть на пол и дрыхнуть там на башмаках у Даутцен.
Михаил неестественно кашляет на весь зал. Вроде как подавился.
Он говорит:
—Ты ведь уже не ребенок?
Даутцен молчит.
Это очень странный вопрос.
—Мне четырнадцать лет.
Михаил покраснел. Порою так трудно задать нужный вопрос. Вот если бы Аннека была жива, ему бы не пришлось обсуждать с дочерью все эти грязные и неприличные женские дела. Почему у них там все не так, как у мужчин? Впрочем, Михаил не уверен смог бы он поговорить с Даутцен о «мокрых снах» будь она мальчиком.
—У тебя уже были месячные?
Девочка кладет ложку с кашей обратно в тарелку.
Свезло так свезло. Обсуждать такое с отцом просто ужасно!
Лучше бы осталась в Затонувшем лесу. Сидела бы у края болот и смотрела на вечернее небо. Там всегда светят разные звезды.
Исмат под столом пучит глаза так, что кажется они вот-вот лопнут. Ему не нужно ничего говорить. Его молодая хозяйка умеет читать между строк: «ТРЕВОГА!». Пора сматывать удочки и рвать когти отсюда подальше!
Даутцен пожимает плечами:
—В этом месяце еще нет. Но наш врач говорит, что это нормально. Мой цикл еще не устоялся. Может быть, кровь пойдет через несколько дней. В последнее время меня часто бросает в жар. Я испытываю странные чувства, отец. Мне хочется чего-то такого…
—Клубники?
—Это звучит неприлично.
Михаил давится кашей и долго кашляет.
Слуги уносят грязные тарелки и доливают барону вина. Он делает долгий глоток из деревянного кубка.
—Аннека была всего лишь на два года старше тебя, когда я взял ее в жены.
—Ты написал для нее стих или балладу?
Михаил чешет бороду.
—Я вижу, что настала пора запирать библиотеку. Ты начиталась глупых книг. Оно не шибко полезно. Наш брак был одобрен родителями и Богом. Этого оказалось достаточно. Аннека подарила мне титул, а я был богат. Она могла ни в чем себе не отказывать.
Даутцен зевает.
Разговоры о политике и выгодных сделках всегда наводят тоску.
Иногда диву даешься, как люди могут обсуждать подобную чепуху и не падать замертво от скуки. После смерти Бледного все только и говорят о деньгах, войне и престоле.
Тасмин могла бы стать королевой!
Все здешние земли принадлежали ее матери. Потом брату. Но их больше нет. Черноволосая ведьма из Затонувшего леса единственная законная наследница Старого королевства. Все это знают.
—Мы бы могли править вместе.
—Чего?
—Спасибо за ужин, отец.
—Тебе пора замуж.
Михаил осушил кубок с вином одним залпом. Он взял с тарелки сыр и принялся жевать его так громко, будто хотел заглушить крики и возгласы дочери. Очень ему нужны все эти детские представления о любви. Брак Даутцен с вельможей из Эфраима укрепит позиции барона при дворе, кто бы там в итоге не оказался у власти.
Но Даутцен молчит. Ковыряет ложкой в тарелке с кашей и не смотрит на Михаила. Кажется, ей нет никакого дела до слов отца. Она смирилась со своей женской долей.
—Ты слышала меня, дочь?
—Я должна выйти замуж.
Михаил выдыхает. Все прошло не так уж и плохо.
Девочка ведет себя как взрослая женщина. Никаких истерик. Интересы отца и семьи превыше всего. Вот молодец. Видать Катерина права. Смерть короля и лорда Линдеманна сильно повлияла на Даутцен. Но как оказалось только в лучшую сторону.
И все же она слишком спокойно восприняла новость.
Это пугает.
Даутцен смотрит Михаилу в глаза.
Она говорит:
—Аннека не была моей матерью.
—Кто сказал тебе эту чушь?
—Я на нее совсем не похожа.
—Ты пошла лицом в бабку с моей стороны, а ростом в прадеда.
—Но ведь ты мне не отец. Так какая разница в кого я там удалась и с чьей стороны?
Михаил роняет кусок сыра себе на одежду. Дрожащей рукой он доливает вино в кубок. Теперь оно не такое вкусное, как минуту назад. Слишком много воды. Это какой-то кисляк. Даже мелкий глоток с трудом лезет в горло. Будущий зять подарил ему самое дешевое вино из столицы. Ну что за придурок. Мог бы хоть до свадьбы вести себя, как человек, а не вот эта вот вшивость. Меньше всего Михаил ценил в людях жадность.
—Ты моя дочь.
—Нет. Твой ребенок умер при родах. Я чужое дитя, которое ты подобрал после смерти жены.
—Замолчи.
—Тебе больно слышать правду, которую ты и так знаешь четырнадцать лет?
Михаил долго молчит.
Он пережевывает еду, но рот его пуст. Там только вкус ржавчины и прокисшего винограда. Он никак не может поверить в то, что услышал. Весь его мир вот-вот рухнет также, как замок лорда Линдеманна месяц назад.
Он повторяет:
—Ты моя дочь.
Даутцен встает из-за стола и уходит.
3
Луна похожа на Тасмин.
