В Димкином доме зашёл в комнату Нагмы и сгрёб её барахло в пакет. Рисовалки и любимую «фубольку» с «Металликой».
— Братик Док! — торжественно заявила она, встав на кровати по стойке смирно. — Я официяльно утверждаю, что ты лучший брат на свете!
Запрыгала, рухнула на колени над пакетом, раскрыла его и прижала к себе планшет.
— Уи-и-и-и! Ы-ы-ы-ы! А-а-а-а! Аллах снова будет смотреть моими глазами!
Онька, Лирания и Колбочка смотрят на этот цирк с удивлением, друг на друга — косо, а на меня не смотрят вовсе.
— Это всякие вкусные штуки, делите на всех, — я вывалил на кровать кучку лакомств.
Онька схватила шоколадку стремительно, как мангуст, и немедленно зашуршала фольгой.
— Мммм! Фкуфно! Ошень фкуфно! — сообщила она. — Как в детстве!
Лирания фыркнула над её словами, подняла обёртку и, разгладив, стала внимательно читать мелкий шрифт.
Колбочка осторожно развернула конфету, понюхала, лизнула, откусила, застыла с задумчивым лицом.
— Ого, — сказала она наконец. — Я такого даже на Средке не тырила. Откуда это?
— Из братовой заначки, — не стал я уточнять.
— Так вот чем питаются вершки в своих башнях… — произнесла она задумчиво.
Читать надписи на упаковке она не стала. Ни разу не видел её читающей.
— Это женская одежда, — я достал из баула вещи Алианы. — Может, вам что-то подойдёт, не пропадать же?
Колбочка подняла двумя пальцами оказавшийся сверху бюстгалтер, осторожно погладила кружево, покрутила и со вздохом положила обратно.
— Моих в такой четыре комплекта сложить можно. Но остальное я примерю, ладно?
Лирания не ответила ни слова и даже не посмотрела на одежду. Я понял, что создал неловкую ситуацию, но не вполне понял, какую именно. Что-то женское.
Колбочка подхватила свёрток тряпок и удалилась в санузел. Вскоре оттуда донеслось кряхтение, тихая ругань и удары локтей и коленей в стены. Уж очень там места мало.
— Какого чёрта вас туда принесло? — тихо, чтобы не отвлекать детей от делёжки сладостей, спросил я. — Мы же договорились!
— Прибежал какой-то интик, Колбочка его знает, и разорался, что тебя замела гвардия, и надо спасать.
— И как вы собирались это делать? Затрындеть гвардейцев насмерть, как Дженадин полицейских?
— Не знаю, — Лирания пожала плечами. — Решили, разберёмся на месте. Прибежали, а там тихо, никого, дверь выбита. Как-то глупо было уйти, даже не заглянув. Я полезла в окно, Колбочка пошла в дверь. Дальше ты видел.
— Да уж… Чудо, что вас не замели. Знаешь, это было чертовски безответственно по отношению к ним, — я качнул головой в сторону девчонок, всё ещё решающих проблему «поровну, по справедливости или так, как хочется», толкаясь, хлопая друг друга по рукам и перекладывая лакомства между четырьмя кучками.
Кучки неровные, с явным приоритетом младших над старшими. Интересно, кого они исключили из раздачи, ведь нас пятеро? Подозреваю, что меня.
— Я знаю, — коротко ответила Лирания. — Так вышло. Сидеть и не знать, что случилось, было невыносимо. Я не собиралась лезть внутрь, это был порыв.
— Ты сильно рисковала, — вздохнул я. — Дженадин местная, она бы, скорее всего, отбрехалась. Максимум схлопотала бы штраф, но ты — другое дело. Ты внешняя.
— Мы из разных миров, — сказала она, показав обёртку. — У нас всё не так.
— Я так и думал. У тебя необычное имя, я таких раньше не встречал. И внешность…
— Не вздумай ляпнуть, что я красивая! — неожиданно ощетинилась девушка. — Ненавижу тупые подкаты!
— Принято, — повторил я снова.
— Ты меня специально бесишь? — разозлилась она.
— Нет, ты сама прекрасно справляешься. Но спасибо.
— За что ещё?
— За то, что полезла за мной.
— Плевать мне на тебя, не воображай! Я хотела… Неважно, отстань. Не твоё дело.
Хорошо, что во мне есть я-взрослый, а не только я-подросток. Этот мелкий дурачок так расстроился.
***
— Обидно, — сообщила Колбочка, выбравшись из санитарного отсека с кучей тряпочек в руках. — То, что сверху, мне велико, а то, что снизу — не лезет на жопу. Вот это только натянула, чисто из жадности. Гляньте.
— Очень… Э… обтягивающе, — сказал я осторожно, рассматривая Алькины леггинсы, каким-то чудом не лопнувшие на Колбочковых ягодицах.
— Хреново выглядит, да? — расстроилась она.
— Слишком… анатомически.
— Я так и думала, — вздохнула девушка, — но уж больно ткань хороша. Раз в жизни достались верхушечные тряпки, и такой облом. Эй, Лирка, будешь мерить?
Колбочка принялась стаскивать с себя леггинсы, не смущаясь тем, что под ними только узенькие трусики.
— После тебя? — мрачно спросила Лирания. — Обойдусь.
— Не выпендривайся, дро, — ответила Дженадин. — Я-то не обидчивая, а вот ты выглядишь надутой дурой.
— А ты — шалавой! — злобно бросила ей в лицо девушка.
— Так я и есть шалава, — спокойно согласилась Колбочка. — Мне целку из себя строить незачем. Кто есть, тем и выгляжу. А ты-то зачем такая стерва? Подумай об этом, дро.
— Я тебе сейчас… — начала вставать с кровати Лирания, но я решительно встал между ними.
— Стоп, девочки. Нет причин для ссоры.
— Ах, нет? — зашипела Лирания. — Ну да, конечно, тебе нет! У тебя всё прекрасно! А, к чёрту вас, целуйтесь тут друг с другом! Пошли отсюда, Ония!
— Но Лииир… — заныла девочка, глядя на недоделенные сладости.
— Пошли, я сказала! — Лирания схватила сестру за руку и потащила к двери. — Не нужны нам подачки!
— Тебе не нужны, ты и уходи! — протестует она, оглядываясь назад полными слёз глазами. — Пусти, мне больно! Ты злюка, злюка!
— Заткнись! Ты ещё не знаешь, что такое больно! — рявкнула девушка и вытащила разрыдавшуюся сестру в коридор.
***
— Па… то есть братец, чего это она? — растерянно спросила Нагма. — Мы уже почти поделили! Это мне, это Оньке, это Лирке, это, поменьше, тебе, Колбочка.
— А чего это мне поменьше? — спросила Дженадин.
— Потому что у тебя и так попа большая!
Колбочка только глаза закатила.
— А почему мне вообще не досталось? — уточнил я.
— А разве ты ешь сладкое? — удивилась Нагма. — Ты же мне всегда отдаёшь! Это что, теперь переделивать, что ли?
— Не переделивай, — сказал я. — Знаешь, возьми долю Лиры и Оньки и отнеси им.
— Точно? — переспросила сестра. — А то я, если что, могу и сама всё слопать!
