Как всегда непоколебимое равнодушие Сайто.
Иненависть вглазах Михо.
* * *
—Нет! Янепонимаю!
Лори сдержал слово иотправил всех троих нанебольшую поляну впаре часов пути отразлома. Вокруг нилюдей, низверей. Первые ищут вдругой стороне. Вторых заставил попрятаться сошедший недавно оползень. Гора ещё неожила. Хотя ипрошло прилично времени, она чувствовала силу пробудившегося дракона, затаилась, ждала.
—Ничего непонимаю ипонимать несобираюсь,— разъяренно продолжала Михо.— Вы— оба!— сделаете вид, что ничего этого неговорили. Ясделаю вид, что неслышала твоих, Сайто, угроз. Инаэтом закончим.
—Михо-сан, послушай…
—Нехочу! Неслышу инесобираюсь!— Михо притянула Юки загрудки ипрошипела прямо влицо:— Н-е-п-о-н-и-м-а-ю.Ничего больше тыотменя недобьешься, Юки. Итвой ручной пёс тебе непоможет. А, «тэашши»! Угрожаешь, так будь готов перейти отслов кделу, Сайто Рю.
—Тебя несёт,— Юки сам испугался, как изменился его голос. Непонял, как влил внего силу. Пространство как будто дрогнуло, пошло рябью. Михо непросто отошла, буквально отскочила, побледнев, как впещере. Выпалила, наверное, даже раньше, чем сообразила:
—Прости!
—Сайто— мой друг. Следи заязыком, Михо.
Видящая судорожно кивнула. Сайто вздохнул ивыразительно развел руками:
—Иэто тыговорил, что агром ничего недобьемся?
—Ну…— Юки смутился ивиновато пожал плечами. Стряхнул ссебя внезапную ярость.— Ссорой мыдействительно ничего нерешим. Думаю, тыисама понимаешь, Михо-сан, что мывтупике. Итупик этот замыкается натвоём решении. Яочень, настоятельно прошу тебя услышать: Ассоциация мне житья недаст, если узнает про пещеру инастоящего дракона. Как только тырасскажешь, что яосвободил его, это признают ЧП. Апоконтракту ябуду обязан «оказать всевозможное содействие». Меня запихнут под скальпель иотправят наопыты.
—Ассоциация неставит опыты над Спящими! Яточно знаю это, Юки. Уменя высокий уровень доступа. ЯвАссоциации ссамого еёоснования. Незнаю, почему тысчитаешь нас врагами, нотынесёшь бред!
—Или тыпросто невкурсе всей инфы, Накамура. Бумагу-согласие явидел сам.
—Яжесказала, это бред!— Михо топнула ногой.— Идаже если небред: янепредатель. Язнаю свои обязанности, япоклялась ихисполнять! Только если каждый изнас выложится навсю, мысправимся сугрозой иномира. Скрывать информацию такого уровня— просто преступление! Против Ассоциации, нет, даже против человечества. Выведь оба понимаете, что изачем мыделаем!
Разговор снова зашел втупик. Юки хмуро осмотрел ихкороткую стоянку, разбросанные потраве вещи, уже потушенный костёр… Объяснять Михо, насколько глупо звучат еелозунги про «человечество», бессмысленно. Даже если Юки уверен, что сАссоциацией всё нетак просто, унего нет ниобоснования, нидоказательств, нифактов. Аесли быибыли, Михо явно неизтех, кто легко подвергает критике принятую ивознесенную видеал сторону. Так что жеделать?
Давить?
Угрожать?
Торговаться ипокупать?
Пожалуй, последнее онумел лучше всего. Вернее, последнее было тем единственным, чему его учили сособым упорством. Интересно только, какую цену онможет предложить Накамуре Михо? Лучшей видящей Осаки, гордой, упрямой, умной идействительно знающей Ассоциацию вомногом лучше самого Юки. Гордость, наверное, основное, что против неё сейчас есть.
—Если тынепредатель, Михо-сан,— медленно итихо проговорил Юки,— если тызнаешь себе цену иотвечаешь засвои поступки… Тебе некажется грязным подставлять того, кто спас жизнь тебе итвоему отцу?
Начавшая было отвечать Михо побледнела вэтот раз отярости иприкусила язык. Значит, Юки попал куда надо. Долг игордость— единственное слабое место Михо вэтом споре.
—Вконце-то концов моя просьба нетакая ужибольшая, верно? Ипрошу ятолько потому, что твердо уверен втом, что мне угрожает.
—Дакак тысмеешь использовать жизнь моего отца… ты… ты… торгаш!
—Ачто ещё прикажешь делать, раз понимать тыотказалась? Нехочешь пойти навстречу, так хотя быоплати долг. Онзатобой большой, знаешь ли.
Злоба вовзгляде Михо лишь заострилась итеперь, наверное, никогда неисчезнет. НоЮки понял, что онвыиграл. Михо нервно сделала несколько шагов потраве. Туда. Обратно. Вскинула голову, решившись:
—Хорошо. Будь по-твоему! Япризнаю, ядействительно утебя вдолгу, Сато Юки. Ярасскажу, что мыпровалились впещеру ивернулись благодаря аномалии. Вроде той, что была наразвилке. Нас трое, так что она закрылась. Запомните это. Ваша ложь провалится, если мырасскажем разные истории.
—Устроит,— кивнул Юки. Сайто пожал плечами.
—Отлично. Изапомни ещё кое-что, торгаш. Сэтого дня, сэтой секунды ятебе недоверяю, ясно? Считаешь врагом Ассоциацию? Отлично. Значит, уменя как участи Ассоциации прекрасный повод считать врагом тебя итвоего пс… друга. Яглаз с-с тебя несведу, тыменя понял? Свас обоих. Моего влияния хватит, чтобы настоять, чтобы каждый раз ходить водной свами группе. Иужвследующий раз, будь там хоть сотня драконов, Ассоциация иВильям-сан лично узнает окаждом твоём чихе! Кразлому— туда! Прошу замной. Мывыбрались изпещер иглавная уже я.
Сэтими словами она резко развернулась накаблуках иуверенно пошла туда, куда мгновением назад вярости указывала рукой.
* * *
Юки ещё раз тяжело вздохнул, нашарил под подушкой телефон ипочти неглядя набрал сообщение: «всё-таки япоследняя сволочь».
«Мама просила заехать кобеду»,— почти мгновенно пришел ответ. Как идумал Юки, Сайто тоже неспал.
«Ладно, буду ктрём».
Авголове упрямо, навязчиво крутилось только одно: встречаться сНакамурой Михо Юки уже несветит. Даже смешно, насколько глубоко внём засела эта мысль. Интересно, скаких пор? Когда увидел еёперед входом вразлом? Непривычную итакую милую. Или когда помогал ейвпещерах, когда видел еёстрах иеёслёзы. Когда хотел защищать. Когда защищал. Когда видел еёобычной девчонкой, аневажной зубрилой изстен учебного комплекса иужточно не«лучшей видящей Осаки».
Телефон звякнул ещё раз.
«Аяговорил, без шансов»,— добил Сайто. Даже смайлик непожалел. Смайлик был анимирован: его безжалостно разрубала катана накровищу икуски мяса. Потом всё повторялось. Иснова.
Отвечать Юки нестал. Засунул телефон назад под подушку изакрыл глаза внаивной попытке заснуть. Дрёма смешала вместе слёзы иярость Михо, величие Лори, силу катаны Сайто, золотистые ручейки ближнего потока, чьи-то голоса, горький вкус настойки рилли наязыке… Боль вспине, когда еёпронзили первые стрелы следопытов Союза.
Привкус крови.
Яркое желание закрыть трещину остатками воли.
Провал.
Последний.
Потому что больше небудет нипопыток, нижизни.
Ивыходящие извновь растянутой трещины люди… Растерянные, удивленные, снеизвестными приборами вруках, при виде которых предатели бежали прочь.
